Почти нормальная семья - Маттиас Эдвардссон

Легко поверить в то, что лучшее впереди. Подозреваю, что это глубинная человеческая особенность. Даже Бог учит нас тосковать по тому, что будет.

Но почему же мы никогда не задумываемся о том, как быстро проходит время, когда нам хорошо?

Первое слово Стеллы было «абба». Так она говорила и обо мне, и об Ульрике. Сейчас большинство шведов связывают это слово с поп-музыкой или маринованной селедкой[7], но на языке Иисуса – арамейском – оно означает «папа».

Четыре прекрасных осенних месяца я провел со Стеллой в отпуске по уходу за ребенком и день за днем наблюдал, как развивается ее личность. Другие родители, приходившие на детские мероприятия в нашу общину, говорили, что она – папина дочка, каких свет не видел. Боюсь, лишь задним числом я в полной мере осознал суть этого выражения. В каком-то смысле вся моя жизнь была esprit d’escalier[8].

Ни разу не удалось мне остановить мгновение. Все утекало между пальцев.

Похоже, я обречен тосковать.

Мы стояли в прихожей. Моя рука лежала на замке. Ульрика дрожала всем телом.

Почему звонил Блумберг? Что Стелла делает в полиции?

– Рассказывай!

– Я знаю только то, что сказал Микаэль.

Микаэль Блумберг. Его имени я не слышал несколько лет. Блумберг был известен не только в юридических кругах. Он прославился как один из лучших защитников в стране, представляя интересы обвиняемых во многих скандальных делах. То и дело фигурировал он в вечерних газетах и появлялся в качестве эксперта в телепередачах. Именно он взял когда-то Ульрику под свое крылышко, помог ей добиться успеха в качестве адвоката. Я никогда не питал к нему особой симпатии. Высокомерный и напористый тип.

Ульрика тяжело дышала. Глаза заметались, как перепуганные птицы.

Она попыталась протиснуться мимо меня в дверь, но я поймал ее, уперевшись руками в стену с двух сторон от нее.

– Стеллу задержала полиция.

Я слышал, что` она говорит, слова достигали сознания, но понять их было невозможно.

– Это какая-то ошибка.

Ульрика покачала головой. В следующую секунду она уронила голову мне на грудь, ее мобильный телефон упал на пол.

– Ее подозревают в убийстве.

Я похолодел.

Первое, что пришло мне на ум, – блузка Стеллы, покрытая пятнами.

Ульрика вызвала такси, пока мы шли в сторону дороги. У площадки для сбора мусора она выпустила мою руку.

– Подожди, – проговорила она и скрылась за мусорными баками и контейнерами.

Стоя на тротуаре, я слышал, как она кашляет и отплевывается. Ее рвало.

– Как ты? – прошептал я, когда мы пристегивались на заднем сиденье.

– Отвратительно, – ответила Ульрика, кашляя в ладонь.

Потом она стала набирать что-то на телефоне двумя пальцами, а я открыл окно, чтобы освежить лицо потоком прохладного воздуха.

– Вы не могли бы ехать побыстрее? – спросила Ульрика водителя.

Тот что-то пробурчал себе под нос, прежде чем надавить на газ.

Мне пришла на ум библейская притча об Иове. Такое мне ниспослано испытание?

Ульрика пояснила, что Блумберг ждет нас в полицейском управлении.

– Почему именно он? – спросил я. – Разве не странноватое совпадение?

– Он выдающийся адвокат.

– Ясное дело, но какова вероятность?

– Некоторые вещи – просто дело случая, дорогой. Не все нам подвластно.

Мне не хотелось признаваться, что я недолюбливаю Блумберга. Не люблю плохо говорить о людях. Когда тебе кто-то не нравится по непонятным причинам, когда почти инстинктивно осуждаешь другого человека, опыт подсказывает, что проблема чаще всего в тебе самом.

Дав водителю на чай, я чуть ли не бегом кинулся вверх по лестнице к входу в полицейское управление – Ульрика уже дергала ручку двери.

В фойе нас встретил Блумберг. Я почти забыл, какой он огромный. Блумберг двинулся нам навстречу, словно медведь, так что полы пиджака заколыхались вокруг живота. Загорелый, в голубой рубашке и дорогом костюме, с зачесанными назад волосами, завивавшимися на затылке.

– Ульрика! – произнес он, но шагнул ко мне и пожал руку, прежде чем обнять мою жену.

– Микаэль, объясни мне, что происходит?

– Спокойствие, – ответил он. – Мы только что завершили допрос – этот кошмар скоро закончится. Полиция приняла очень поспешное решение.

Ульрика тяжело вздохнула.

– Одна молодая женщина указала на Стеллу, – продолжал Блумберг.

– Указала?

– Вы, наверное, слышали, что на детской площадке на Пилегатан нашли тело?

– Что Стелла могла там делать? На Пилегатан? – спросил я. – Это недоразумение.

– Именно так и обстоит дело. Но эта девушка живет в том же доме, что и убитый мужчина, и она утверждает, что видела там Стеллу вчера вечером. Говорит, что узнала ее – видела в магазине «H & M». Похоже, это единственное, что следователи имеют против нее.

– Какое-то безумие. Неужели человека можно задержать на таких зыбких основаниях?

Я подумал о вчерашнем вечере, силясь вспомнить детали. Как я лежал без сна и ждал Стеллу, как она наконец вернулась домой и принимала душ, прежде чем проскользнуть в свою комнату.

– Она задержана? – спросила Ульрика.

– А в чем разница? – спросил я.

– Полиция имеет право задержать человека, но для ареста требуется санкция прокурора, – ответил Блумберг. – Следователь переговорит с дежурным прокурором, и потом Стеллу отпустят. Уверяю вас. Все это лишь досадная ошибка.

Голос его звучал слишком уверенно, таким я его и помнил, и это очень тревожило меня. Адвокат, лишенный сомнений, скорее всего, не проявит должного усердия.

– Но почему они так поторопились ее задержать? – спросил я. – Если у них против нее больше ничего нет?

– Тут дело щекотливое, – вздохнул Блумберг. – Полиция хочет показать свою расторопность. Убитый-то не кто попало. – Повернувшись к Ульрике, он понизил голос: – Это Кристофер Ольсен. Сын Маргареты.

Ульрика охнула:

– Сын Мар… Маргареты?

– Кто такая Маргарета? – спросил я.

Ульрика даже не взглянула в мою сторону.

– Убитого звали Кристофер Ольсен, – сказал Блумберг. – Его мать зовут Маргарета Ольсен, она профессор в области уголовного права.