Официантка - Елена Нестерина

— Теперь давай поменяемся: ты будешь пить золотую, а я серебряную, заявил клиент, и все поняли, что шоу затягивается. — Ну? Слышишь меня? Наливай. Ать-два.

Павлик испуганно посмотрел на администратора, но Альбина кивнула: «Надо. Пей».

— Может быть, не стоит смешивать? — как-то жалко, но вместе с тем требовательно попросил Павлик, и руки его дрогнули.

— Что? Тебе пить не разрешают? — обернулся клиент в сторону Альбины. Я угощаю вашего бармена. Обожаю пить с барменами.

— Нет-нет, пожалуйста, — затрясла головой Альбина.

— Давай, парень, лей мне серебряной. — Клиент ухватился за бутылку текилы, которую Павлик держал в руках, и начал тянуть её к себе, раскачивая.

Но Павлик почему-то уперся, выдернул бутылку из нетвердых рук посетителя и поставил её так, что никто, кроме него самого, не мог до этой бутылки дотянуться.

— Павел, — сурово произнесла Альбина и сдвинула брови.

Все знали, что Павлик работает до первого предупреждения (этот приговор вынесла ему Альбина лично), а потому насторожились. Наташа Орехова могла выручить, но она, как на грех, неслась на кухню с заказом, потому что официанты разбежались.

— Наливай, парень, за меня не бойся! — Посетитель уже перевешивался через стойку с Павликом брататься.

— Бармен не рекомендует. Текилу не надо мешать. — Павлик, отличавшийся лояльностью, почему-то был сейчас неумолим, и это в самый неподходящий для себя момент.

«Да какая тебе разница — лей!» — делал ему знаки за спиной у назойливого посетителя охранник Рома.

— Давайте ещё 50 граммов золотой текилы, а я ещё столько же серебряной, о'кей? — твердо произнес Павлик и немедленно налил посетителю.

— Ну давай и ты со мной, только обязательно ещё раз выпей. Золотой. Текилы, — не стал отказываться тот (ему, в принципе, было все равно). — За компанию. Ты отличный парень.

Павлик живо согласился, они выпили, несколько минут неугомонный посетитель покуролесил у стойки, затем сделал круг почета по всем местам в ресторане, которые он посетил за сегодняшний день, и, похлопав по плечу охранника и швейцара дядю Мишу, выкатился на улицу.

С невероятным облегчением Альбина покинула зал, а Марина утащила замученную и перепуганную сестренку на кухню.

— Что, хорош сегодня денек? — спросила она, выбирая маслины с какого-то блюда на мойке.

Карина молча передала ей деньги.

— Сохранила. Ну, давай сюда. Молодец. — Марина убрала деньги в свой заветный карман. — Карин, чего так смотришь? Ты не думай, что я бесчувственный монстр, я тоже очень переживала. Веришь?

— Да…

— Я… — но договорить Марина не успела, хотя ей нужно было много сказать сестре.

В кухню вбежал Павлик, открыл кран и сунул под него голову.

— Ты чего, Павлик? — поднялся со своего стула повар Дима, до этого сидевший с газетой.

Но Павлик только махнул рукой.

— Пойдем покурим, — только и смог сказать Павлик и исчез в подсобке.

Марина и Карина бросились за ним. Через минуту там появился и Дима.

— Ты чего пить побоялся? Совсем, что ли? — прикурив, спросила у него Марина. С Павлом у неё с первого же дня установились самые задушевные отношения. Павлик был к тому же просто замечательным парнем. — Надо было по полной программе.

Павлик оглянулся на дверь и поплотнее прикрыл её.

— Какая сволочь это сделала? Зачем? — Он чуть не плакал.

— Паш, да ты что? Что такое? — Заглянул ему в лицо большой и добрый Дима.

— Кому надо было меня так подставлять? — От сигареты Павлика остался уже почти один фильтр.

— Что? Подумаешь, с клиентом выпил.

— Выпил?! Знаешь, что я пил? — Павлик подавился дымом, Диме пришлось постучать его по спине. — Воду, а не текилу!

— Почему? — удивилась Карина.

— В бутылке с серебряной текилой простая вода была! Понимаете? закричал Павлик.

— Ты что, боялся, с 50 граммов напьешься, что ли? — широко раскрыла глаза Марина. — И когда ж ты успел воды налить и подменить? Вот это скорость.

— Я боялся? Я налил и подменил? — Павлик опять закричал. — Бутылка была открытая, серебряную текилу сегодня никто не брал, она так со вчерашней смены и стояла. Какая-то сволочь в неё воды налила, а я, понятное дело, даже предположить этого не мог.

Павлик мощно выругался, но ему от этого не стало легче.

— Да ты что… — ахнул в свою очередь Дима.

— Кто-то хотел меня подставить, блин… — Павлик сел на корточки. Прикиньте, если бы я этой текилы какому-нибудь клиенту налил?! И что бы тогда?

— Да уж, — сказала Марина.

— Этот ещё привязался — серебряной мне, серебряной! Еще каким-то чудом ему в первый раз золотой, а не серебряной приспичило…

— Как в воду глядел, — пошутила Карина.

— Вот именно — в воду! А если бы наоборот? Мне золотой, а ему серебряной? А мужик пьяный, поднял бы такой базар…

Всем сразу стало понятно, почему бедный Павлик так упрашивал разбушевавшегося посетителя выпить снова золотой текилы, и никак иначе.

— Ну ты и артист, — изумилась Марина, — это ж ты с самого начала воду пил, да? А морщился, как пятиклассник, которому портвейна налили.

— Я правда думала, ты текилу пьешь, — сказала Карина.

— Думала она… я, ещё когда наливал, заметил. Что такое, смотрю, цвет какой-то белый и жидкая. Водка, мне показалось. Глоток сделал — вода! От испуга даже сразу проглотить не смог. Ой, как бы я попал…

— Лимон так самозабвенно жевал…

Дима насторожился:

— Слушай, точно просто вода? А не отрава какая?

— Да я почем знаю? По вкусу вроде вода, — пожал плечами Павлик. — Но пил-то я её как текилу.

— Ты это, Павлик, иди сейчас, я тебе вкусно поесть сделаю, — положил ему пышную руку на плечо Дима. — Позову тогда. А вообще это тебя сегодня Бог пронес.

Павлик вздохнул и ничего даже не сказал, пригладил волосы и выскочил в бар, наткнувшись в коридоре на Альбину.

— Так, хорошо, выпил, теперь можно и покурить? Расслабиться на работе? — ехидно спросила она. — Иди быстрее, заказов полно. И смотри, не ошибись там.

Карина и Марина, спрятавшись за широкую Димину спину, прошмыгнули через кухню в зал.

— Неужели это Альбина воды налила? — шепотом спросила Карина.

— Делать ей больше нечего, — уверенно сказала Марина. — Она и так, видишь, его уволить хочет и, когда найдет повод, уволит. Нет, Альбина не будет так делать. Это кто-то ещё гадит. Кто на его место мылится.

— Но это же подло.