Кухарка для дракона - Вероника Ягушинская

Тиран взвыл и разжал хватку, а Лара, оставшись без сомнительной опоры, осела на пол, тяжело дыша.

— И как это понимать? — прошипел мой опекун, глядя на меня сверху вниз.

Я замерла, как мышь под веником, только сейчас осознав всю глупость ситуации. Стоит посреди библиотеки разъяренный мужчина, а я держу в зубах его ладонь. И что мне теперь за это будет, неизвестно. Мигом выпустив конечность, которую прокусила до крови, я попыталась отскочить в сторону открытой двери, но Тиран быстро пресек мой маневр и поймал, заломив руки за спину. Развернув лицом к себе, он прижал меня к груди и вновь спросил спокойным тоном, от которого у меня мурашки побежали по спине от страха:

— Как это понимать?

Я скосила взгляд на Лару, которая уже пришла в себя и ощупывала горло.

— Зачем вы пытались убить сестру? — обвиняюще воскликнула я, чтобы хоть что-то сказать, в надежде, что он прекратит так на меня смотреть.

— А я пытался ее убить? — насмешливо приподняв бровь, поинтересовался мой опекун, вновь становясь тем Тираном, которого я знала: злым, ехидным и злопамятным.

— Вы ее душили, — уже на тон ниже ответила ему.

С графской дочкой внешне все было в порядке, даже следов от пальцев на коже не осталось. Но что же тогда?..

— Леди Карина, — покровительственно протянул виконт, — если вы ничего не смыслите в колдовстве, то и не лезьте под руку опытным магам. Это может плохо кончиться. В первую очередь лично для вас.

И вот тут у меня окончательно подогнулись колени от страха. Ведь он действительно что-то сделал с сестрой с помощью магии, а я… я схватилась за руку, в которой на тот момент была сосредоточена сила. И если бы заклинание действительно было смертельным…

Упасть мне не дали, Тиран держал крепко. В это время Лара уже поднялась с пола и попыталась что-то сказать, но вместо этого просто разевала рот впустую. Слов слышно не было.

— Иди в свою комнату, — приказал ей виконт. — И упаси тебя Двуединый попытаться что-то еще выкинуть. В следующий раз лишу не только голоса. Ты и так наломала дров… сестренка. — И с таким презрением было произнесено последнее слово, что меня аж передернуло.

Ну как так можно?! Даже если она бастард, в них обоих все равно течет часть родной крови!

Ларина горестно кивнула, опустила низко голову и, беззвучно рыдая, вышла, не забыв прикрыть за собой дверь, а я осталась один на один с моим личным кошмаром, который сейчас крепко держал меня в объятиях, не давая не то что вырваться, даже пошевелиться.

— Значит, защитница сирых и убогих? — насмешливо глядя на меня сверху вниз, проговорил Тиран.

Я скорбно молчала. Близость мужчины крайне нервировала, но приходилось терпеть.

— И что мне с тобой теперь делать? — наклонившись к моему ушку, прошептал он.

Отпустить! Но вместо ответа я лишь дернулась в его объятиях, пытаясь отстраниться. Мои жалкие попытки опекуна явно забавляли, ибо наблюдал он за мной с легкой улыбочкой, которую доброй назвать язык не поворачивался.

— Отпустите, пожалуйста, — устав от бессмысленных попыток высвободиться, взмолилась я.

Нет, на легкое избавление, конечно, не рассчитывала, но тем большим было мое удивление, когда хватка разжалась и я смогла спокойно вздохнуть.

— Ты же понимаешь, что без наказания я твой проступок оставить не могу? — вкрадчиво поинтересовался Тиран.

Я обреченно зажмурилась. Кажется, плакала теперь моя компенсация. А во сколько оценит моральный ущерб мой опекун, даже думать было страшно. Только бы в новые долги не угодить! Тяжко вздохнув, я уже хотела поинтересоваться, хватит ли той суммы, что графская семья должна выплатить мне по договору, для возмещения ущерба, как снова оказалась в объятиях, но возмутиться данным фактом не успела, поскольку в губы мои, игнорируя любое сопротивление, впился жадным поцелуем Тиран.

В первый миг я застыла изваянием, потрясенная подобным поворотом, но, когда его язык попытался разомкнуть мои плотно сжатые губы, протестующе замычала и уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Виконт рыкнул и, не прекращая поцелуя, одним движением вновь скрутил мне руки за спиной. Больно не было, зато гадкое ощущение, будто меня используют, как половую тряпку, жгло душу, рождая волны отчаяния, ненависти и безнадежности. А от осознания того, что я ничего не могу ему противопоставить, почти выворачивало наизнанку. Глаза жгло от набежавших слез, хотелось оттолкнуть его и разрыдаться, вцепиться ему в рожу, но… я не могла. Я даже укусить его не могла, потому что до сих пор язык Тирана блуждал по губам в надежде проникнуть чуть глубже, туда, куда я его пускать не собиралась и под страхом смерти.

Горячая слеза сорвалась с ресниц и прочертила дорожку на левой щеке, и мой мучитель не мог этого не заметить. Резко отстранившись, Тиран смерил меня внимательным взглядом и, оценив состояние, помрачнел.

— Я настолько тебе неприятен? — холодно спросил он, но спокойствие это было обманчивым.

За три года я уже научилась читать по его глазам, и сейчас мне было откровенно страшно, но, несмотря на это, я все-таки выдавила из себя встречный вопрос:

— А вы как думаете?!

В тот же миг я обрела свободу, а Тиран развернулся и быстрым шагом вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Тут же из коридора донесся грохот и звон разбитого стекла. Красивая была ваза. Старинная.

— Отправляемся завтра на рассвете, — услышала глухой голос. — Будь готова.

И это стало последней каплей. Обессиленно опустившись на пол, я долго-долго терла губы рукавом и подолом платья в надежде содрать, пусть даже вместе с кожей, след от его прикосновений. Слез не было, равно как и мыслей в голове. Странная апатия охватила меня целиком, периодически пропуская сквозь пелену безразличия отголоски ненависти, бессильной злости и отчаяния.

Сколько так просидела в библиотеке, не знаю, но очнулась от оцепенения я глубокой ночью. Быстро прошла в свою комнату и, не раздеваясь, завалилась спать. Времени на сон и так осталось немного.

На рассвете от графского дома отъехало две кареты. Одна была безлико черной, без опознавательных знаков и везла в своем нутре молчаливую светловолосую девушку, с безразличием смотрящую прямо перед собой пустым взглядом. Казалось, Ларина смирилась со своей участью, поскольку безропотно надела простое платье из мешковины, подпоясанное обычной веревкой, и даже не удивилась, когда ее, босую, повели на улицу. Сопровождал графскую дочку мрачного вида бугай с лицом явно разбойничьего вида. И только черно-серая ряса да золотой медальон Двуединого на шее монаха развеивали все подозрения относительно его добропорядочности, ведь божий знак был единственным «украшением», которое нельзя было подделать.

Попрощаться с Ларой я не успела. Ее быстро провели через холл мимо меня и усадили в карету. Глупое желание помахать ей вслед я задавила на корню. И так бедняжке сейчас тяжело, не хватало еще желать ей счастливого пути. Пути в никуда.