Ледяное небо Криона - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Коммодор Довсус, владелец и директор «Довсус-Бостос», обладал столь же щуплой комплекцией, что и Макс. Старше лет на десять, давно облысел. На носу таскал старомодные очки для чтения, не делавшие его интеллигентнее. Тёмно-коричневая физиономия, где шрамы соревновались с морщинами, выражала всё что угодно, кроме радости общения с новичком.

— Решил сдохнуть красиво — разбившись? Так хрен шестинога с тобой — разбивайся. Только почему на моём бостосе?

— У тебя страховка хорошая, возместит. Довсус, давай о деле поговорим. Заработаем и на мои похороны, и на отпевание. Чтоб пышно, и все запомнили.

— После этого вести с тобой дела⁈ — коммодор ткнул большим пальцем в окно, в сторону пилотажной зоны. — Ты — псих. Даже по меркам Криона. И погоняло у тебя соответствующее.

Макс отодвинул стул из авиационной дюрали, усевшись на него верхом спинкой вперёд напротив Довсуса.

— Не выгорит, если не лететь предельно низко. Я хочу грохнуть главный радар Трёхнога.

Услышав это имя впервые, землянин решил было, что главный пират, с базы которого вылетели истребители, расстрелявшие детей, представляет собой половинку легендарного шестинога. Но когда озвучил своё предположение технику, готовившему его в полёт, тот аж со смеху покатился. Оказывается, бандит чрезвычайно гордится размером своего мужского органа. Он якобы чуть ли не размером с ногу.

— Мой человек рассказывал про твои фантазии. Странно, что он тебя к тренажёру допустил. Не говоря про настоящий истребитель.

— Теряем время. Или я иду к конкурентам и им рассказываю, как срубить бабло, или ты слушаешь.

— Наглец… Хамишь мне в моём кабинете! — Довсус с силой шкрябнул заскорузлыми ладонями по столешнице и неожиданно предложил: — Трави.

— В Эхес прилетел барон Ансус, ревёт как белуга, что накажет убивших его дочь, говорит — никакого бабоса не пожалею.

— Так всегда, — отмахнулся коммодор. — Побрешет и смолкнет. Сколько не предложи, никто не наймётся бить пиратов. Себе дороже.

— Правильно. Люди Трёхнога здесь имеют глаза и уши, верно? Угрозу услышат. Но не примут всерьёз. А мы ударим. Предлагаю три этапа. На первом мне нужен старый, но хорошо застрахованный бостос. С автопилотом.

— Нафига?

— Грузим взрывчатку. Автопилот подключаешь к приёмнику. Летим на двухместном, я рулю, твой чел управляет старичком. У Трёхнога на севере один радар, так? Подхожу на предельно малой, ты видел — я умею. Нас засекут, когда бросаться к зениткам будет поздно. Бах — и уходим.

— Хрен получится. Ну, допустим. Что дальше?

— Дальше — больше. У Трёхнога, как пишут, отопление и электричество организовано на угле. Шахта своя есть. Электростанция видна далеко и хорошо благодаря трубе и дыму. Я полечу её бомбить.

Коммодор, судя по складчатой физиономии, колебался между заржать и покрутить пальцем у лба — так здесь показывается знак сумасшествия.

— На чём бомбить⁈ Чем?

— Не понимаешь. Результат не важен. Достаточно дальнего истребителя сопровождения с подвесными баками. Только запалы нужны, чтоб от удара по зданию, когда корпуса треснут, бензин вспыхнул. Вот пусть Трёхног и думает: Ансус грохнул его радар, чтоб только до электростанции добраться. Пусть рассердится. Поэтому, когда Ансус полетит домой, Трёхног его встретит. Теперь представь. Тихоходное корыто барона потянется как обычно — в сопровождении четвёрки. А мы должны набрать не менее двух десятков истребителей.

— У меня нет столько.

— Возьмёшь соседа в долю, не жмись. Идём от солнца. Как только угрёбки начнут приближаться к барону, пикируем с высоты. Четвёрка отрезает им отход на базу. Кто сядет на лёд — расстреливаем на льду.

— Твою ма-ать… Все пираты Криона объявят войну «Довсус-Бостос». Наших пилотов будут шинковать на куски или продавать в рабство, а не отдавать за деньги.

— Ссышь? И все вы — ссыкуны. Лижите пиратам задницу. Трёхногий, кстати, негласный уговор нарушил — детей не трогать. Утрётесь, не отомстите, пираты лишний раз убедятся, что об истребителей Эхеса можно ноги вытирать. Короче: ты в деле или обгадился со страха?

Подчёркнутая грубость общения была Максу не по нутру. В Барановичах лётчики разговаривали тоже без куртуазных виражей, там не услышишь: а не изволите ли откушать чаю, сударь? Тем не менее, оставались в каких-то рамках. Брутальные манеры фронтира по-прежнему раздражали. Но вежливость тут не в чести. Зато отлично действует принцип «перехами хама».

— Погоди. Обдумать надо. Ты, беленький, тут новичок. Многого не знаешь. Иди пока… Стой!

— Ну?

— Чего себе хочешь?

— Контракт на полгода. На обычных условиях. Десять процентов с чистого навара за операцию с Трёхногим.

— Пять.

Пожалуй, это означало, что коммодор склонен согласиться на операцию. Что не отменяло доброй дюжины «если».

В первую очередь, если безутешный отец в самом деле согласиться дать денег. Хотя бы несколько десятков тысяч. Конечно, у Макса клокотало естественное возмущение, и бабки не главное, но кто присоединится к акции без расчёта заработать? На Крионе за спасибо даже спинку не почешут.

Кроме того, если Довсус найдёт компаньона.

Если пираты через своих агентов не узнают все подробности операции: слишком много народу вовлечено.

Если во время вылетов всё удастся.

Если… До хрена всяких если.

х х х

На деле всегда получается сложнее, чем думалось вначале. И коммодор прав — Макс не знал ещё слишком многого.

Относительно просто удалось договориться с бароном. Тот даже отстегнул немного денег вперёд и согласился задержаться. Дальше начались проблемы.

Во-первых, замёрзшие острова, где окопался Трёхног, расположены довольно далеко на юг от Эхеса, и по пути нет ни одного анклава. Транспортники и сопровождение перелетали бандитскую зону и садились в ближайшем графстве. В общем, потребовался аэродром подскока на самой границе вечных льдов, и сооружать его пришлось за сутки — спонсор операции не мог ждать слишком долго, иначе его пребывание в городе вызвало бы подозрения.

Во-вторых, уже первый рейд — к радару — пошёл совсем не так, как изначально задумывалось. Поднялись на двух машинах. Местные умельцы не успели переделать заношенный учебный пепелац в нормальный FPV-дрон. Поэтому его поднял в воздух другой пилот, непрерывно матюгавшийся перед взлётом с промежуточной площадки, поскольку задание ему не нравилось категорически — лететь за лидером, спрыгнуть с парашютом и ждать в опасной близости от пиратского гнезда, пока коллега возьмёт его на борт.

Макс сидел в кресле двухместного «Эрелис-60», того самого лёгкого двухмоторного самолёта, что приглянулся ещё в космосе и напоминал британский «Москито». Правда, земной аппарат, кроме двигателей и некоторых частей конструкции, был цельнодеревянный, словно настоящая «русфанера», и невидимый для германских радаров. «Эрелис» из алюминиевых сплавов таким достоинством не обладал.

Взлетели перед рассветом. Лун у Криона нет, только мелкие спутники в виде каменных глыб, ничего не дающие, зато ночное небо всегда яркое, без техногенного загрязнения и практически всегда — без облаков. Чуть подсвечивает газовый гигант, визуально он меньше, чем земная Луна. Конечно, внизу темно.

Пошел на взлёт наш самолёт,

Прижал к земле тоскливый вереск,

Махнул рукой второй пилот

На этот неуютный берег.

Ночной полёт — тяжёлая работа,

Ночной полёт — не видно ничего,

Ночной полёт — не время для полётов,

Ночной полёт — полночный разговор.

Максим перевёл бы песню Юрия Визбора на местный язык: «Пошёл на взлёт наш бостос…» и спел местным авиаторам, но вот беда — они предпочитали такие «шадевры», по сравнению с которыми «Владимирский централ, ветер северный» звучал бы академически возвышенно, примерно как ария Евгения Онегина в Большом театре.

Но если не придираться, то в целом жизнь налаживалась. Первое неприятное впечатление ушло на второй план. В низких широтах Криона на лёгком морозце было даже приятно, бодряще. Ледяные равнины в трещинах и торосах смотрелись живописно, но опасно — ровное место для вынужденной, если таковая случится, надо ещё поискать.

Джойстик для управления дроном был взят от радиоуправляемой игрушки и выглядел соответствующе несерьёзно, игривого жёлтого и розового цвета. Даже не верилось, что со столь легкомысленным снаряжением они отправились гонять пиратов!

Макс отложил радиопульт в сторону.

— Оксус! Дай управление.

— Какого хрена? Не было уговора.

— Я управлял «Эрелисом» только на симуляторе. Вдруг обстреляют, подранят тебя, и мне придётся рулить.

— А мне придётся вырвать твой поганый язык, — через минуту командир, передумав, буркнул: — Бери управление. Но через хребет я поведу.

Дав газ, Максим оторвался от тихоходного ведомого, бросил машину в набор высоты, выписав вращение на восходящей, крутнул петлю. Самолёт, по сравнению с пилотажным туповатый,