Сердце морского короля - Дана Арнаутова

— Но раз уж вы здесь… — сказал Алестар хмуро, — все получилось?

— Да, — кивнул Эргиан. — Я знал, что даже если чудом убью Эриалла в поединке, меня прикончит его свита. В лучшем случае. В худшем — побоятся взять на себя убийство принца и бросят где-нибудь в скалах без туарры, раненого и беспомощного. И я подготовился. Зная, куда примерно мы поплывем охотиться, я заранее отправил туда двоих своих друзей с запасом туарры, лекарствами и оружием. Я, глупый мальчишка, надеялся драться честно, мне только нужна была возможность ускользнуть потом. Почти так и получилось. Эриалл не собирался устраивать дуэль по всем правилам, он выбрал удачный момент — и ударил. Но я был настороже и смог ответить.

Он снова помолчал, потом продолжил, с пугающим спокойствием отмеряя слова:

— Вот тогда это стало настоящей дуэлью. Я обратился к Матери Море и Бездне — и никто из прихвостней Эриалла не посмел вмешаться в поединок. А когда мой брат получил острие лоура в сердце — я сбежал. Забился в скалы, в самую глубину. Преследователи решили, что я все равно погибну. Не от раны, так от маару, которых привлечет моя кровь… Но в скалах меня отыскали Даголар с Регом. Единственные, кому я рискнул довериться, — и не прогадал. Когда я вернулся домой, отец… — Эргиан криво усмехнулся. — Знаете, я ожидал чего угодно. Гнева, наказания… Приготовился оправдываться. Но не понадобилось. Отец сказал, что Эриалл сам виноват в своей смерти. Принц Карианда должен быть сильным и умным, если хочет выжить. А дуракам — прямой путь в Бездну. Я запомнил урок.

— А что же другой ваш брат? — нарушила Джиад молчание, когда оно стало невыносимо тяжелым. — Тот, что натравил на вас… этого?

— Ничего, — пожал плечами Эргиан, снова усмехнувшись. — Я понял урок по-настоящему хорошо и больше не пытался превзойти старших братьев ни в чем, серьезнее игры в тосу. Поэтому мне милостиво позволили не охотиться в их компании. А когда стало известно, что к Маритэль посватался наследник Акаланте, я попросил отца отправить меня сюда. Посол при чужом дворе — хорошая должность для того, кому лучше держаться подальше от любящих родичей. Кто же знал, что у вас творится такое? Ну что, ваше величество, — вернулся он к прежнему насмешливому тону, — вы все еще хотите иметь братьев и сестер?

— Сестра спасла вам жизнь, — парировал Алестар.

— О да, которую хотел отнять брат. Вы всегда видите в других самое лучшее?

Улыбка Эргиана показалась Джиад напряженной, но, пожалуй, не фальшивой. Принц позволил камешкам тосу просыпаться сквозь пальцы, не сводя с Алестара странно тоскливого взгляда, и это было так не похоже на вечно язвительного и уверенного в себе кариандца, что Джиад охватил холодный ужас. Бывают мгновения, которые решают судьбу на много лет вперед, если не навсегда. Те, что вскрывают душу до глубин более темных, чем подводная Бездна. И чудовища там таятся такие же страшные.

Ей подумалось, что на месте старших братьев Эргиана она бы не так снисходительно отнеслась к успехам принца в игре. Риши, что здесь зовут тосу, — игра полководцев и жрецов, мудрецов и правителей. Тот, кто знает в ней толк, опасен остро отточенным умом не менее, чем клинком. Эргиан смотрел на Алестара, явно что-то решая, и было понятно, что все их встречи на Арене, в Совете и у вулканов — все они вели к этому мгновению, как долгий поединок ведет к единственному завершающему удару. Или к опущенному мечу, щадящему противника. И к тому, что начинается потом, — к последствиям этого выбора.

— Я стараюсь, — тихо сказал Алестар, отвечая глубиннику таким же болезненно открытым взглядом. — Мой отец всю жизнь считал лучшим другом того, кто его убил. Наверное, я никогда не смогу об этом забыть. Но это не причина, чтобы отказываться от дружбы. Вы правы, Эргиан, брат может предать, как любой другой. Ему даже проще это сделать. И удар в спину от того, кому веришь, во сто крат больнее. Но если не верить никому, кто прикроет твою спину, когда это понадобится? Я очень плохой игрок в тосу, зато неплохо понимаю в гонках. Там всегда остается только один победитель. Случается, один наездник помогает другому против третьего, но лишь до тех пор, пока Арена не столкнет их между собой. И я не хочу жить, как в Гонках. Я знаю вкус победы, она того не стоит.

— Вкус победы… — протянул Эргиан, словно смакуя каждое слово. — На что он похож? На власть? На счастье?

— Он горький, — с застывшим, как камень, лицом еще тише сказал Алестар. — Сначала кажется, что ничего слаще ты не ведал, что ради этого можно отдать все, совершить что угодно… А потом понимаешь, что отдал как раз то, что имело настоящую цену. Я дюжину с лишним лет брал главные призы, думая, что это делает меня лучше остальных. Верил, что победить можно честно… А сегодня утром я убил своего врага, не прикоснувшись к нему ни пальцем, ни лоуром. Убил несколькими словами, натравив на него его же свиту. Он думал, что мы играем в тосу, и выиграет умнейший. А я знал, что мы на Арене, и одного ума мало. Нужны еще хитрость, подлость и готовность победить любой ценой. Вы выбрались из скал, Эргиан, а я… кажется, я остался там. В тех скалах, куда сам себя загнал своей победой. Мне ли осуждать других, если мои руки в крови? И чего теперь стоит мое слово?

— Думаю, — еле слышно ответил Эргиан, — оно, как и прежде, честь всего моря. Иначе вас не заботила бы кровь на руках. Ее так легко смыть… Поверьте тому, кто знает в этом толк. Мы с Эриаллом были не только единокровными братьями, но и единоутробными. Нет родства ближе… Но моя верность принадлежит Маритэль, единственной, кого при дворе Карианда я считаю сестрой. И ради нее я пойду на что угодно, а чем придется за это платить — знает Мать Море, ей и взвешивать мои слова и поступки. Вы сказали, что постараетесь ее найти — этого довольно, чтобы я был вам благодарен. И верен — насколько смогу. Но, умоляю, пока я принадлежу Карианду, не поворачивайтесь ко мне спиной, тир-на. У моего отца слишком много сыновей, чтобы ценить одного из них выше, чем надежду заполучить Акаланте.

Улыбка давно исчезла с его лица, перестав скрывать истинные чувства, и глубинный принц смотрел в лицо Алестару прямо и с какой-то безнадежной гордостью. Так смотрят воины, зная, что приказ полководца оставил их умирать. Джиад оценила — и содрогнулась от сочувствия умному и порядочному юноше, ставшему разменной фишкой в играх королей. Камешком, которым так легко пожертвуют ради выигрыша, ни на мгновение даже не задумавшись о его чувствах и чести.

— Я запомню, — кивнул Алестар и протянул глубиннику руку.

Тот глянул с изумлением, потом подал свою и осторожно пожал пальцы рыжего.

— Вы невозможны, тир-на, — сказал он, криво усмехнувшись и забрав руку. — Просто невозможны. Я буду молиться Троим, которые так любят Акаланте, чтоб они позволили мне увидеть, чем все это закончится…

Стук в дверь прервал его. Оба иреназе, как по команде, вскинулись, и Джиад тоже невольно напряглась — возможно, стало что-то известно о караване? Но за медленно открывшейся дверью оказался молоденький целитель из подручных Невиса, который поклонился королю и сконфуженно произнес:

— Прошу прощения, тир-на, вы велели вас позвать, когда…