Трон фараона - Андрей Посняков

– Это слова «Книги мертвых», самой тайной и непостижимой из сорока двух книг Тота, в коих сокрыто древнее Знание… Из «Книги мертвых» – «Познание пилонов в доме Осириса в саду Аарру».

– Вижу, тебе тоже неплохо знакома эта книга.

– Я же не деревенская простушка! Ка-маси умер от лихорадки – именно ее и вызывает заклинание, написанное на пятом пилоне дома Осириса. Умер быстро, словно сгорел.

– Сгорел…

– Что ты все время повторяешь мои слова? – удивилась Тейя.

– Так… Просто так мне удобней думать. Говоришь, во дворце полно лазутчиков?

Царственная супруга качнула головой:

– Ну – полно, это уж я так, к слову. Но они есть! И мы, увы, их не знаем.

– Узнаем. – Сжав зубы, Ах-маси потянулся к веслу. – Узнаем, клянусь Амоном и Гором. Узнаем.

Вечером во дворце он встретился с матерью, великой царицей Ах-хатпи, непостижимо красивой женщиной, еще далеко не достигшей возраста сорока лет. Она сидела в золоченом кресле и, склонив голову, слушала пение служанок. Горели светильники, от жаровни в углу, щекоча ноздри, поднимался лиловый дым благовоний Пунта. В квадратные, под самым потолком, окна заглядывали луна и звезды.

Войдя, молодой фараон, как почтительный сын, преклонил колени:

– Ты звала меня, царица-мать?

– Да, сын мой. Хочу вместе с тобой молиться Осирису за моего умершего сына, твоего брата. Ты уже осмотрел гробницу?

Сияющие глаза царицы взглянули на сына требовательно и строго.

– Да осмотрел. Там много хорошего.

– Расскажешь мне обо всем в храме.

Ах-хатпи встала, отпуская служанок повелительным жестом. Широкое ожерелье ее светилось драгоценными камнями и золотом, платье и накинутая сверху туника белого полотна ниспадали на мраморный пол дворцовых покоев. Пышный завитой парик из волокна пальмы был только что водружен на голову служанкой. Верх парика покрывал головной убор в форме ястреба – символ Исиды, чуть ниже его царственный лоб обвивала золотая кобра – урей.

Взяв в левую руку скипетр в виде цветущего лотоса, Ах-хатпи величественной походкою направилась к двери, и молодой фараон, прихватив с собой поднесенную слугою корзину с жертвенными яствами, следовал за матерью, почтительно склонив голову.

Сопровождаемые низкими поклонами бесшумно снующих слуг, они вышли из дворца во двор, усаженный прекрасными деревьями и кустами. Здесь были финиковые пальмы, сикоморы, акации, тамариск и, конечно же, цветники, увы сейчас плохо видные в наступившей тьме.

Бежавший впереди слуга освещал путь факелом, царица и молодой фараон шли по широкой, усыпанной белым скрипучим песком аллее мимо фиговых пальм, мимо изящных беседок, мимо квадратного, облицованного шлифованным камнем пруда с лилиями и утками.

Храм Осириса – небольшой и нарядный – располагался в самом конце сада. Этот храм – любимое место матери, по ее настоянию он был выстроен лет двадцать назад и с тех пор приковывал взгляды гостей своим изяществом и красотою. Снаружи высились десять сделанных с истинным искусством статуй, изображавших наиболее выдающихся представителей рода покойного фараона Таа Секенен-ра. Внутри стройные витые колонны с капителями в виде виноградных листьев поддерживали легкую красную крышу, под которой, в глубине, напротив входа, располагался алтарь и резное изображение Владыки мертвых в виде мудрого старца с легкой улыбкой на тонких устах.

Юный царь воткнул взятый у слуги факел в специальное углубление у жертвенника, налил в стоявшую на алтаре чашу принесенного с собою вина, вытащил из корзины яства – сладкие булочки, жареное мясо, рыбу.

– Вкушай же, мой Бог! – преклонив колени перед жертвенником, тихо произнесла царица-мать.

Ах-Маси поспешно опустился на колени рядом с нею.

Некоторое время они молчали, словно бы не хотели мешать Осирису наслаждаться принесенными в жертву вином и пищей. Чадя, потрескивал факел, оранжевые сполохи пламени отражались на лице божества, делая его как будто живым… и неожиданно добрым.

– Ты захватил с собой все, что я тебя просила? – наконец спросила царица.

– Да, о великая мать моя… Я принес с собой все то, что отыскал в храме Демона Тьмы.

– Тихо! Прошу тебя, говори шепотом. Здесь вряд ли кто подслушает, но все-таки… Я давно хотела отыскать спокойное место и вот вспомнила об этом храме. Его выстроил великий жрец Осириса Петенхонсу, который также был и магом. Выстроил в честь твоего рождения. Знай, сын мой, – именно тебе суждено богами возродить былое величие Черной Земли! Именно с тебя пойдет род великих правителей… Должен пойти, если все будет происходить как должно. Петенхонсу знал и умел многое… Он предсказал твою гибель!

– Мать! Ты мне не рассказывала… А я ведь…

– Да, ты спрашивал. Но тогда еще не пришло время.

– А теперь…

– А теперь слушай. – Ах-хатпи ласково взъерошила волосы сына. Тот по-прежнему надевал парик лишь в самых торжественных случаях, обычно обходясь собственной пышной шевелюрой. Считал – так удобнее. – Когда ты уезжал в Иуну, я уже предчувствовала твою смерть… Но не думала, что она будет столь страшной. Ты помнишь?

– Меня сожгли живьем, – опустив голову, глухо произнес юноша. – Сожгли на алтаре Бала – злобного бога хека хасут, захватчиков Дельты.

– Захватчиков Черной Земли, ты хотел сказать, – мягко поправила царица. – Это сейчас в их руках осталась лишь Дельта. Этого хватит, чтобы они снова завоевали все! Если мы… Если ты…

– И потом ты родила меня снова, – Ах-маси вздохнул. – Родила… там… в Петербурге.

– Да, в Петербурге. – Улыбнувшись, женщина прижала к себе голову сына. – Меня отправил туда Петенхонсу… Отправил родить.

– Ты родила…

– Да. Мне было все равно от кого. Не буду скрывать, я не очень-то любила твоего отца… того отца, профессора-археолога. Но была ему надежным спутником и верным другом, пока…

– Пока не утонула на Вуоксе?

– Петенхонсу позвал меня.

– Сколько мне тогда было? Года два? Три… Бедный отец. Как он сейчас… без меня.

– Не думай, что сейчас он несчастлив, – загадочно улыбнулась царица.

– Но почему именно Петербург? Почему, скажем, не Париж? Не Москва?

– Как раз перед моим появлением в Петербурге была основана ложа.

– Северная Звезда! – не выдержав, воскликнул Ах-маси… Максим, так уж его вернее было бы называть. Впрочем, как посмотреть… – Так и знал, что здесь не обошлось без масонов!

– Да, масоны. – Ах-хатпи утвердительно кивнула. – Вольные каменщики – наши друзья… и враги.

– Якбаал?

– Да, он. Поэтому Петенхонсу сделал все, чтобы я случайно не оказалась в Париже. Якбаал нашел бы тебя… и убил.

– Но он все равно нашел. Помнишь, я рассказывал, мы ведь с ним встретились в Париже. Я тогда занимался боксом, и думаю, что занимался неплохо. Мы поехали в Нормандию, на соревнования, и отец… отец попросил меня взять с собой золотого сокола. Твоего сокола!