Тайный любовник - Патриция Гэфни

Но то, что она предложила это именно ему, было замечательно. Такого Коннор не ждал. Однако добыча руды была сложным делом, требовавшим мастерства, которое достигалось многолетним опытом – опытом, каким обладал Джек, – Коннор же проработал под землей в общей сложности всего четыре месяца на двух рудниках в Корнуолле. Если он попытается блефовать, его раскусят самое большее в два дня, поняв, что он новичок в этом деле.

– Признателен вам за предложение, – сказал он искренне. – Но у меня нет денег, чтобы внести свою долю за промывку и дробление руды.

– Рудник может ссудить их вам в счет окончательной выплаты.

Он понимающе улыбнулся. Ему была хорошо знакома подобная уловка.

– Под какой процент, мисс Дин? – достаточно ехидно поинтересовался Кон.

Она, прищурившись, посмотрела на него долгим взглядом.

– Без всяких процентов, мистер Пендарвис. Это беспроцентная ссуда, выдаваемая на три месяца под полный расчет.

Невероятно! Большинство владельцев с радостью давали заем нуждающимся рабочим под чудовищные проценты, и те, не в силах расплатиться, попадали в кабалу компании на неопределенно долгое время.

– Благодарю, – довольно сухо сказал он, умело скрывая свои истинные чувства, – но я предпочитаю работать сдельно. Это у меня лучше получается. – Еще бы, подумал он, медленная монотонная тяжелая работа – рыть землю, как крот; не требуется ни особого умения, ни воображения, только много пота. Он всей душой ненавидел ее. Пока Софи задумчиво разглядывала Кона, ему вдруг почти захотелось, чтобы она не поверила ему, решив, что он не похож на человека, готового всю жизнь вгрызаться в землю ради того, чтобы люди, подобные ей, могли богатеть на его поте и крови.

– Очень хорошо, – проговорила она медленно. – Значит, сдельно. Какие инструменты у вас есть?

– Кирка, лопата, клинья.

– А для взрывных работ?

– Кувалда, бурав, ящик для глиняной замазки. Заряды и запалы.

– Свечи вы сможете купить сами?

– Тут мне потребуется аванс, – не моргнув глазом солгал он. – Двух фунтов на свечи вполне хватит, чтобы работать до получки. – Свечи были самым большим расходом шахтеров, на них уходила примерно десятая часть заработка.

Она кивнула.

– Один из моих сдельщиков остался без напарника и последние две недели работает один. Полагаю, вы можете присоединиться к нему. Я плачу пять фунтов за каждые шесть кубометров, и день выплаты.

– Пять? Никогда еще не работал за такую мизерную плату. В «Карн-Барра» платили по шесть гиней.

«Так оставался бы там», – говорили ее глаза, она была восхитительна в своей попытке сдержаться, не вспылить. Она откинулась на спинку скрипнувшего кресла и медленно положила руки на кожаные подлокотники.

– «Карн-Барра» вчетверо больше «Калинового», мистер Пендарвис. Он принадлежит консорциуму. Еще полтора года назад они продавали свою руду втрое, иногда вчетверо дороже, чем я. Имей я возможность платить моим людям больше, я бы платила, но в том положении… – Она замолчала, не договорив, и мотнула головой, словно подумав: «Зачем я рассказываю ему об этом?»

Она поднялась из-за стола.

– Я назвала свою цену, и если вы согласны, то должны будете подписаться под обязательствами выполнять правила, действующие на руднике. С этого момента вам придется платить штраф в двадцать шиллингов в случае невыполнения контракта. Не знаю, как заведено на «Карн-Барра», но здесь…

– На «Карн-Барра» подписывают контракт, – сказал он миролюбиво и тоже встал. – С пунктом о штрафе. Только у них он составляет тридцать шиллингов. – Джек натаскал его как следует.

Несколько смягчившись, она подошла к книжному шкафу у окна и взяла лист бумаги из коробки на одной из полок. Пристроившись на подоконнике, она склонилась над бумагой и принялась что-то писать самопишущей ручкой с резервуаром для чернил. Коннор подошел ближе, солнечный свет, проникая сквозь пыльное стекло, высвечивал медные пряди в ее светлых волосах. Он вновь, как в первый раз, уловил исходящий от нее аромат роз, слабый, как шепот. Ему нравилась ее легкомысленная юбка с оборками и небольшим турнюром сзади – глуповатым и очаровательно излишним. Зеленая блузка была с длинными широкими рукавами, и она постоянно поддергивала правый рукав повыше, чтобы не испачкать его чернилами. Пушок на ее запястье был такой же золотистый, как волосы на голове. Его так и подмывало выяснить, сойдутся ли его руки на ее тончайшей талии.

Она закончила писать и выпрямилась. Повернувшись, она вздрогнула от неожиданности, увидев его так близко от себя. Она порывисто прижала исписанный лист к груди, словно защищаясь.

– Я решила, – быстро сказала она, – взять вас пока временно. Если вы согласны с условиями контракта, можете приступать немедленно.

– Временно? Почему же временно?

– Я должна получить отзыв о вас с последнего места работы. – Она теребила пальцами бумагу, прижимая ее к груди, но, когда Кон перевел глаза на ее руку, опустила ее. – Ведь вы не будете возражать, если я пошлю запрос горному мастеру на «Карн-Барра»?

– Но зачем? Вы мне не верите? – Ни один из его последних двух работодателей не затруднял себя проверкой, как он (то есть Джек) проявил себя на предыдущем месте.

– Дело не в том, верю я вам или нет.

– Тогда в чем же?

Софи явно выделяла его, он был уверен в этом. Она взяла бы любого работника со здоровым цветом лица, кто подписал бы трудовое соглашение и горбатился на нее по пять фунтов за шесть кубометров. Он приблизился на шаг, и, хотя она не отступила назад, внутренне, казалось, отдалилась от него. Два дня назад их лица были на том же расстоянии, что и сейчас, но тогда она смотрела на него сияющим взором и улыбалась, как ангел. Сегодня Софи вела себя так, будто от его шахтерской одежды дурно пахло.

– Тогда в чем же? – повторил он, придвигаясь еще ближе, ближе, чем дозволяли не только правила приличия, но и все те условности, что должны были, как она полагала, определить место каждого из них, разведя их по разным полюсам общества. – Вы уверены, что дело не только в вашем желании указать мне мое место, мисс Софи? – спросил он негромко и язвительно.

Долгую минуту они смотрели друг другу в глаза, и он отметил, что ростом она едва достает ему до переносицы, а ярко-синие ее глаза становятся дымчато-серыми, когда ее охватывает гнев, и что она заливается краской смущения, когда он разглядывает ее губы.

– Это обычный порядок приема новых работников, – наконец сказала она, отчетливо выговаривая слова и не отводя глаз.

Он представил, как они стоят вот так у залитого солнцем окна все утро, ожидая, пока один из них отступит первым. Кон молча протянул руку. Она не двигалась, но лицо ее окаменело. Тогда он взял двумя пальцами бумагу, которую она продолжала держать у груди, и протянул другую руку. Прошла еще одна бесконечная секунда, и Софи, стараясь не дотронуться до него, вложила ручку в его раскрытую ладонь.