📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыМесье Террор, мадам Гильотина - Мария Шенбрунн-Амор

Месье Террор, мадам Гильотина - Мария Шенбрунн-Амор

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 67
Перейти на страницу:
держать слугу Воронины не решались: привезенный с собой русскоязычный человек сразу возбудил бы подозрения, а местный запросто донес бы на странных хозяев. Александр пытался договориться с Жанеттой, кухаркой соседок, чтобы брала заодно и четырехфунтовый каравай для Ворне, но в одни руки лишней буханки не выдавали. Предметом спекуляции могла оказаться даже эта страшная, черная и липкая смесь всевозможных злаков, этот «секционный» хлеб, который дома собакам бы постыдились кидать. Так что три раза в неделю Александр вставал до рассвета, брел к ближайшей пекарне, расположенной на задворках ратуши у церкви Сен-Жан-ан-Грев, и маялся там часами, держась за веревку, определяющую, кто за кем. Впрочем, в парижских хвостах нашлись и маленькие развлечения: в них горожане отводили душу, поскольку любые другие сборища были запрещены. Старорежимные жаловались, санкюлотки винили спекулянтов и врагов нации, патриоты шутили – и все обменивались новостями. В очередях по большей части стояли женщины, а они всегда и везде хорошо относились к Воронину: те, кто помоложе, флиртовали с пригожим светловолосым шутником, а пожилые опекали худого и учтивого молодого человека.

Но сегодня ставни хлебной лавки Нодье оказались захлопнутыми. На мостовой сплетничали две кумушки, обе уставились на Александра.

– Привет и братство! – весело приветствовал он теток галантным полупоклоном. – Откроют ли лавку, добрые патриотки?

– Некому открывать. Булочника сегодня казнили, – настороженно ответила одна из них.

Александр опешил:

– Как это? Почему?

Женщина переложила корзину из руки в руку:

– Может, продавал из-под полы дороже максимума. Или утаивал.

– Пекарь – нынче опасное ремесло, – поддакнула вторая. – Если полки пусты, то кто виноват?

Булочник Нодье был круглый, веселый и приветливый, вечно обсыпанный мукой и пахнущий теплой выпечкой. Он стоял на раздаче счастья, пусть даже это счастье было с трухой и жмыхом. Перебрасывался шутками с покупателями, спешил обслужить всех как можно быстрее. Ему помогали сын-подросток, две дочки и жена, все такие же белобрысые и сдобные, как он сам. Но кто-то нажаловался, и этого оказалось достаточно.

– И что же теперь? – глупо спросил Александр.

– На рынке перед ратушей тоже есть булочная, – тетка махнула рукой по направлению к Гревской площади. – Только там теперь очередь выстроится еще длиннее.

Тащиться по солнцепеку в другую пекарню показалось предательством по отношению к несчастному булочнику да и лень было. Александр решил почтить смерть бедняги воздержанием от хлеба и поплелся восвояси.

У ВХОДНОЙ ДВЕРИ восседала с вязанием в руках домовладелица Бригитта Планель. При виде Александра вся расплылась и заколыхалась, как взошедшее тесто.

Заворковала:

– Привет и братство, гражданин Ворне. Так что вы с прачкой решили? – Игриво стрельнула заплывшими глазками: – Мужчинам кто-то должен стирать.

Александр не умел пренебрегать женским вниманием, невольно ответил в тон:

– Дорогая мадам Планель, сегодня передо мной во всех очередях расступались и пропускали меня первым. И я догадался, что дольше стирку откладывать невозможно. Вы знаете подходящую прачку?

– Конечно! Вам, дорогой гражданин Ворне, у меня ни в чем отказа не будет. Моя Симона возьмет по сорок су за мешок.

– Хорошо. – Потер лоб. – Слышали, что с нашим булочником стряслось?

Вдова поджала рот, растопырила спицы, словно защищалась ими от чужих неприятностей.

– Это не наше дело. Трибунал с ним разобрался. У нас свое страшное горе: враги подослали аристократку убить нашего божественного Марата!

– Трибунал наверняка ошибся. Пекарь всегда продавал по установленным ценам и при надсмотрщике коммуны. И пока в лавке оставалась хоть одна буханка, никому не отказывал. Теперь дети – сироты, жена – вдова. – Вздохнул: – И мне за хлебом на Гревскую площадь таскаться.

Бригитта, нахмурив лобик и шевеля губами, считала петли.

Уже взявшись за перила, Александр спросил:

– А кто такие наши соседки?

Домовладелица опустила вязание, поманила его пальчиком. Когда он подошел, вцепилась в его рукав и так дернула к себе, что от неожиданности он едва не рухнул лицом в дюны ее груди.

Дыхнула на него луком, уставилась в самые зрачки, многозначительно проговорила:

– Мой вам совет: держитесь от них подальше, дорогой гражданин Ворне. Самые настоящие недобитые аристократки. Если хотите знать, они-то на булочника и донесли.

– Это вы с чего взяли? – слабо затрепыхался Александр.

– С того, что знаю. Должны они ему были. Я своими ушами слышала, как он с них долг требовал. Вот и донесли, чтобы не платить.

Александру показалось, что он проглотил лягушку. Не прощаясь, взбежал к себе. Как Планелиха может знать такое наверняка? Наговаривает. Но так много людей в Париже сегодня кляузничает… Вчера на заседании Конвента зачитывали доносы граждан. Кого только бдительные патриоты не заподозрили в соучастии в убийстве Марата! Каждого, от гибели которого им приключилась бы хоть малейшая польза. А зачастую и того не требовалось. Почему же так гадко подозревать именно Габриэль? Потому что у нее рот сердцевиной розы, ресницы испанским веером и худенькие ключицы, похожие на распластавшиеся в полете птичьи крылья? Надо рассуждать здраво. Разве он сам не видел, как она в чем-то жарко убеждала Шарлотту Корде? И та уступила: села в фиакр, поехала прямиком к Марату и заколола его. Сама же мадемуазель Бланшар осталась в стороне. А мадам Жовиньи? Это же соседки привели полупомешанную старорежимную в ломбард и уговорили ее заложить драгоценности. Старуха так и не вернулась за своим крестиком, к немалой выгоде процентщика. А в защиту Габриэль Бланшар свидетельствовали лишь ее привлекательность и юность. Настроение у Александра скисло, словно протухло от мерзкого дыхания Планелихи.

Дядюшка, в колпаке и полосатом сатиновом шлафроке, восседал в своем обычном кресле с непременной газетой, прихлебывая ароматный контрабандный чай. От новостей Александра рассеянно отмахнулся:

– Вся нация доносит. Ты что теперь, всех выявлять будешь?

– Нет. Мне только про нее важно узнать.

– Ну, допустим, донесла, и что тогда? Это корысти ради убивать грешно, а ради прекрасных идеалов и добродетели – только похвально.

Александр сердито смахнул вечно спадающую на лоб прядь:

– А что-нибудь съедобное в доме есть?

– А вот… – Василий Евсеевич пододвинул коричневую кашицу, на вид весьма неаппетитную. – Настоящий «фуа-гра», только из пареной репы, Планелиха мне втридорога всучила. Ешь, ешь, не сомневайся, – предложил он щедро. – Я все равно этой дрянью брезгую.

А Планелиху не слушай. Она баба отвратительная и завистливая. Вся эта власть санкюлотская стоит на страхе, на доносчиках, на беззаконии и неправедных судах. Но это дело рук черни и мещан. Доносят те, у кого от ареста будет выгода и кто чести не имеет. А соседок наших за версту видно: дворянки. Подумаешь, булочнику задолжали! С каких это пор благородных людей волнуют их долги? Ты, мой друг, поменьше в чужие дела встревай. И в Конвент

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 67
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?