Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

к европейским оказался значительно добрее. Не желал порвать с ними со всеми окончательно, надеялся, пусть и частично, объединиться. Сделать то, что сам недавно полностью отвергал. Потому-то и предложил участникам конференции все же одобрить поездку нескольких большевиков в Стокгольм, хотя и с чисто информационной целью.

«Беря на себя постройку III Интернационала, — пояснял Зиновьев, — мы не уверены, что мы его построим уже сейчас. Наоборот, мы говорим, что только рабочая масса, рабочая борьба создаст настоящий, III революционный Интернационал». И наконец-то предложил то, вокруг чего долго ходил: «Конференция постановляет принять участие в международной конференции циммервальдовцев, назначенной (на) 18 мая и поручает Центральному комитету организовать представительство на ней»28.

Последняя фраза проекта резолюции, произнесенная Зиновьевым, разгневала Ленина. Впервые он позволил себе публично обрушиться на прежде верного соратника. Не только ставшего противоречить самому себе, но и взявшего себе право подменять редакционную комиссию, предложив то, что вроде бы все уже отвергли.

Протокол конференции зафиксировал: «Ленин берет слово против резолюции в целом.

… Относительно визита: “Информация будет, мы снесемся с левой Циммервальдской”. Рассчитывать, что мы кого-нибудь больше привлечем — надежды мало. Нечего делать себе иллюзию: во-первых, визит не состоится; во-вторых, будет последним; в-третьих, привлечь элементы, которые хотят рвать с социал-шовинистами, мы технически не можем. Но пусть т. Ногин нанесет первый, а т. Зиновьев — последний визит в Стокгольм. С моей стороны законное пожелание, чтобы опыт с последним визитом был проделан возможно скорее и успешнее.

Зиновьев берет слово за резолюцию.

Тов. Ленин говорит: “Мы остаемся с информационной целью” — тогда я его спрошу: если Циммервальд — “гиблое место”, зачем тогда оставаться с информационной целью? А затем, т. Ленин сам чувствует, что там есть люди, которые не пришли к определенному выводу. Когда т. Ленин и я были в Кинтале, у нас возник вопрос: оставаться или нет? И мы решили остаться, и наши левые друзья говорили то же самое и утверждали, что наш уход будет большинству непонятен. Только теперь настает момент, когда каждый сознательный рабочий поймет, почему мы уходим: “… потому, что те люди перешли от социалистической позиции к оборончеству”. Гримм не имел формального права на свое заявление. На конференции в Кинтале итальянец Серрати подписал наши резолюции, хотя два месяца назад говорил: “Если вы считаете нас оборонцами, уходите”. Посмотрим, что теперь скажет Серрати, который вовсе не одиночка, которых много в Италии и которые есть вообще в Кинтальском блоке. Чтобы построить Интернационал, надо строить его интернационально: инициативу мы можем взять, но устраивать, решать мы должны интернационально. Окончательный разрыв с циммервальдовцами мы должны сделать вместе с нашими единомышленниками в Циммервальде. Я считал бы в высшей степени поспешным сказать, что мы выходим сейчас из Циммервальда. Мы берем инициативу постройки III Интернационала, но мы не рвем до того момента, пока не сговоримся с левыми партиями Циммервальда, и пока каждый рабочий не поймет, почему мы разрываем.

Голосуется поправка т. Ленина: “Мы остаемся только с информационной целью”. Не прошла.

Голосуется резолюция в целом. Принимается большинством»29.

Такова беспристрастная запись в протоколе.

Все же, пусть и позже, восторжествовала позиция Ленина. На Стокгольмскую конференцию циммервальдского движения уехали только меньшевики и эсеры. Ногин, Зиновьев остались на родине, дел у них летом 1917 года хватало и без поездки в Швецию. И прежде всего — выборы на Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Предстояло завоевать если и не подавляющее число мандатов, то хотя бы как можно больше, чтобы смочь противостоять оборонцам.

Но еще до обсуждения положения в Интернационале на конференции прошли опять же открытые выборы, а не кооптация, в ЦК. Ленин получил 104 голоса, Зиновьев — 101, Сталин — 97, Каменев — 95… Так оценили делегаты значимость тех, кому предстояло повести партию большевиков к социалистической революции.

3.

Даже став вторым — после Ленина! — человеком в партии большевиков, Зиновьев не оставил своей добровольной поденщины. «Правда» продолжала регулярно публиковать его статьи. В них же ни слова о теории. Только отклики на самые злободневные, самые важные события, да еще и на понятном полуграмотным рабочим и солдатам языке.

3 мая — «Из-за чего началась война». О противоречиях между великими державами, о борьбе Франции за Марокко, Австро-Венгрии за Боснию, Италии за Триполитанию. А ссылался Зиновьев не на Маркса или Ленина, а на покойного лидера французских социалистов Жореса. И все это ради разоблачения сути ноты Милюкова от 1 мая о сохранении Россией верности союзникам в войне до победного конца.

6 мая — «Чья победа?». Объяснение, почему большевистский ЦК не поддержал проведение демонстрации с требованием «Долой Временное правительство!», запрещенной меньшевистско-эсеровским Петросоветом. Но заверявшее: «Ни на минуту не можем мы отказаться от критики ошибок Советов. Мы остаемся в Советах, мы всеми силами укрепляем их. Спокойно и уверенно работаем мы над тем, чтобы… создать единую власть — власть Советов рабочих и солдатских депутатов».

8 мая — «Заем неволи». Критикующая призыв Петросовета поддержать «Заем свободы», выпущенный Временным правительством, являющимся приказчиком русских капиталистов. «Но кроме этого хозяина, — писал Зиновьев, — у Временного правительства есть еще один хозяин — банкиры Англии и Франции… Какой другой смысл имеет заявление министра иностранных дел Милюкова, что все договоры, заключенные царем, остаются в силе?»

11 мая — «Коалиционное министерство». Раскрывающая потаенный смысл вхождения эсеров В. М. Чернова и объявившего себя таковым А. Ф. Керенского, меньшевиков И. Г. Церетели и М. И. Скобелева, считающих себя социалистами, революционерами, в буржуазное Временное правительство. Констатирующая: «Страна идет навстречу катастрофе. Кто же довел страну до этого положения? Царь, капиталисты и Временное правительство… Надо, чтобы у власти стал другой класс, чтобы все правительство составилось из представителей рабочего класса… Таким правительством может стать только правительство Советов рабочих и солдатских депутатов».

12 мая — «Что считают истинным патриотизмом капиталисты-“оборонцы”?». «Когда капиталист, — пояснял Зиновьев, — говорит рабочему: ты истинный патриот, он думает про себя: ты истинный осел, друг мой, что возишь воду для меня, а думаешь, что защищаешь себя и свое отечество. Пора, пора, товарищи рабочие и солдаты, разглядеть обман капиталистов и понять всю фальшь оборончества».

17 мая — «Об анархии». Объясняющая, что для Временного правительства анархистами являются крестьяне, приступающие к самочинным запашкам, рабочие, не желающие ожидать законодательного введения 8-часового рабочего дня, солдаты, которые не хотят ждать введения увеличенного пайка. И резюмирующая: «Это — не анархия, а дальнейшее развитие революции».

19 мая — «Господин Вандервельде». Памфлет, написанный по случаю приезда в Петроград лидера социалистической партии Бельгии, председателя