Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

заявить, что невозможно объединение с оборонцами. Возможно, что нам придется на опыте доказать массам невозможность этого объединения. Будем с честью в меньшинстве».

И предложил проект столь же решительной резолюции:

«Принимая во внимание,

1) что партии социалистов-революционеров, социал-демократов меньшевиков и т. д. перешли в громадном большинстве случаев на позицию «революционного оборончества» и голосовали за (военный) заем, т. е. на деле поддержали империалистическую войну…

2) что эти партии поддерживают Временное правительстве, представляющее интересы капитала и занявшее контрреволюционную позицию…

3) что эти партии дали обмануть себя и, со своей стороны, обманывают народ…

4) что вытекающее отсюда и поддерживаемое названными партиями затемнение классового сознания пролетариев и полупролетариев является… главной причиной застоя революции и ее возможного поражения силами помещичьей и буржуазной контрреволюции,

конференция постановляет:

1. признать голосование за заем, как и защиту позиции революционного оборончества вообще, полной безусловной изменой социализму…

2. признать вышеназванные партии проводящими интересы и точку зрения мелкой буржуазии и развращающими пролетариат буржуазным влиянием,

3. признать объединение с партиями как целым… безусловно невозможным,

4. по отношению к отдельным местным группам рабочих, примыкающим к меньшевикам и т. п., но стремящимся отстоять позицию интернационализма… политика нашей партии должна состоять в поддержке таких рабочих и групп, в сближении с ними на началах безусловного разрыва с мелкобуржуазной изменой социализму»1.

Такая жесткая, непримиримая, в духе истинного большевизма резолюция была принята единогласно. Однако спустя пять месяцев с небольшим ее автор во всеуслышание наперекор Ленину отказался от этой позиции, даже не вспомнив о ней…

Всего через день партийная конференция продолжилась, но уже как Седьмая всероссийская, так как в столицу успели съехаться делегаты, представлявшие крупнейшие партийные организации Москвы, Киева, Харькова, Луганска, Екатеринослава, Одессы, Гельсингфорса, Ревеля, Риги, Иванова-Вознесенска, Нижнего Новгорода, Екатеринбурга, Тифлиса, иных. И снова в президиуме, что давало им право председательствовать на заседаниях, Ленин, Зиновьев.

Открывшаяся 7 мая конференция расширилась не только географией представительства, но и тематикой обсуждавшихся проблем.

О важнейших — о войне, отношении к Временному правительству, об аграрном вопросе, о назревшей необходимости пересмотреть программу партии — говорил в трех докладах Ленин. Развивал в них положения своих «Апрельских тезисов». Отстаивал курс на дальнейшее развитие революции уже как социалистической, передачу всей власти Советам, на заключение мира без аннексий и контрибуций, конфискацию помещичьей земли и передачу ее крестьянам.

С докладом о возможности участия большевиков в конференции партий II Интернационала — по замыслу ее инициатора, датского социал-демократа Ф. Бергбьерга, призванной подготовить и согласовать условия будущей мирной конференции, выступил В. Н. Ногин, представлявший московскую организацию. Хотя и вяло, но все же высказался против, так как счел предложение манипуляцией Германии, не более того.

И. В. Сталин прочитал доклад по национальному вопросу, вернее — о самоопределении. Предложил: «угнетенным народам, входящим в состав России, должно быть предоставлено право самим решать — хотят ли они остаться в составе Российского государства или выделиться в самостоятельное». Но тут же заявил: «Вопрос о признании права на отделение не следует смешивать с вопросом о целесообразности отделения… Я думаю, что девять десятых народностей после свержения царизма не захотят отделиться»26.

Но если и Ногин, и Сталин только ставили проблему, предлагая участникам конференции решить ее, то Зиновьев, как и Ленин, оказался категоричным. Предлагая резолюцию по своему докладу «Об отношении к Временному правительству», чуть ли не потребовал признать: оно «по своему характеру является органом господства помещиков и буржуазии». Ну а коли так, то следует «обеспечить успешный переход всей государственной власти в руки Советов рабочих и солдатских депутатов или других органов, непосредственно выражающих волю большинства народа».

Развивая эту мысль, Григорий Евсеевич предложил обвинить Временное правительство в том, что оно: «оттягивает созыв Учредительного собрания», «препятствует всеобщему вооружению народа», затрудняет «передачу земли в руки народа», «тормозит введение 8-часового рабочего дня», «предпринимает шаги, направленные против революционных завоеваний армии». «Стране угрожает голод, продовольственный кризис все больше и больше обостряется, и страна приближается к экономическому краху».

Остановившись, как Ленин и Ногин, на вопросе перехода власти в руки Советов, однозначно заявил: «Данное место является нервом всей нашей агитации и плана. Это гвоздь, который мы должны вбить, на котором должно быть сосредоточено все наше внимание». И подчеркнул, повторив говорившееся им же на Петроградской конференции: «Мы выдвигаем, в противовес шатанию и соглашательской политике меньшевиков и эсеров, план относительно перехода власти в руки пролетариата… Мы — против коалиционного министерства»27, на чем настаивали его заочные оппоненты.

На последнем, девятом заседании, вечером 12 мая, Зиновьев выступил по вопросу о «Положении в Интернационале и задачах РСДРП(б)». Вернее, завершил обсуждение доклада Ногина проектом резолюции — ответа на предложение Бергбьерга участвовать в Стокгольмской международной социалистической конференции. И хотя еще тогда, 8 мая, никто не выступил в поддержку такой поездки, а Ленин, Дзержинский, Каменев и он сам, Зиновьев, обоснованно ее отвергли, все же была создана редакционная комиссия, включившая Ленина, Каменева и Дзержинского, которой следовало окончательно сформулировать общее решение.

Выступая, Григорий Евсеевич подробно остановился на причинах того, что и привело, по его выражению, к смерти II Интернационала.

«Перед началом теперешней войны, — сказал Зиновьев, — в большинстве европейских рабочих партий оппортунизм взял верх. С началом империалистической — в 1914 году — войны оппортунизм превратился в социал-шовинизм, в “оборончество”. Оборонцы провозгласили “защиту отечества” в грабительской империалистической войне, совершили измену делу рабочего класса. Оппортунизм погубил II Интернационал». Добавил, поясняя: «Большинство социалистических партий II Интернационала перешло на сторону социал-шовинистов».

Перейдя к текущей ситуации, Григорий Евсеевич так охарактеризовал ее. В мировом рабочем движении сложилось три основных направления. Во-первых, «оборонцы» всех стран, которые практически порвали с социализмом. Во-вторых, «центр» во главе с Каутским и Гаазе в Германии, Лонге и Прессманом во Франции, Аксельродом в России, Турати в Италии. С теми, кто заменил революционный социализм пацифизмом и отстаивает единство с «оборонцами». В-третьих, «революционные интернационалисты, которые начали борьбу против войны во всех странах». И назвал последних поименно, повторив то, что написал в статье «Взаимная амнистия», опубликованной совсем недавно, 26 апреля. И охарактеризовал их как «единственное направление, оставшееся верным социализму».

Так как такой расклад относился к началу мировой войны, Зиновьев поспешил разъяснить: «Циммервальд как целое в ряде стран стал тормозом для социалистического движения», но вместе с тем «он развязал нам руки и мы можем предпринимать шаги своего восстановления Интернационала… И, быть может, нам удастся извлечь из Циммервальда ту группу, которая должна идти с нами и которая, быть может, только в силу недостаточного доверия к нашей партии сейчас еще не с нами».

Тем самым Григорий Евсеевич, проявляя предельную нетерпимость к отечественным социалистам,