Метро 2035: Приют забытых душ - Юрий Харитонов

Михаил то и дело поскальзывался на остатках травы, иссушенных осенью, сопревших сейчас от влаги. Снег залеплял лицо, ухудшал видимость. Но охотник знал местность, как свои пять пальцев. Покатые поля, редкие кустарниковые леса и ложбины, что скрывали многочисленные речушки. Он тут родился и вырос, он провел тут всю жизнь, и, может быть, его здесь и похоронят.

Когда-то давно, а именно – двадцать лет назад, одним погожим летним днем дурость людей пересилила разум. Поехали танки, полетели самолеты, вышли в дальние походы корабли, ярость возобладала над миром, и многочисленные жертвы ушли к праотцам. Но и этого оказалось мало: мир, построенный на краю нефтяной бочки, воспламенился. Вспыхнул, подобно газовому пузырю, миллионы лет копившемуся под землей. Полетели ракеты. Сотни, тысячи ярких цветов расцвели по всей земле, сжирая ее и все, что было на поверхности. Умирали люди, животные, плавился даже камень, огромные территории превращались в радиационные пустоши.

И только в местной глуши ничего не падало, не летало и не дробило дороги траками. Михаил тогда только дембельнулся. Село, тишь, благодать. Молодежь поумнее давно разъехалась в поисках лучшей жизни по большим городам. Мужики постарше, подражая друг другу, спились, женщины лишь мечтали о мужской ласке, сидя на лавочках и «поклевывая» семечки, а иной раз и пивко потягивая: такая она, женская доля в российской глубинке. Новоявленный солдатик оказался нарасхват. С утра до ночи молодой организм успокаивал бушующие гормоны, да так, что подруги были довольны, но друг о друге ничего не знали. Так и шла бы тихая жизнь ефрейтора Прохорова, если б не случился Апокалипсис.

Телевидение разом прекратило работу, радио, интернет исчезли из жизни простых работяг за один день. «МиГи» и «Сушки», разлетавшиеся над деревней, почти не обеспокоили, ведь рядышком дислоцировался ивановский летный полк, и к летающим боевым птицам люди были привычны.

Лишь спустя сутки после Апокалипсиса до населения начало доходить – что-то неладно. Из уст в уста потекла информация: кто-то кому-то успел позвонить, сообщить о начале Третьей Мировой…

Доходило еще полдня, а потом народ засуетился, засобирался. Запаниковал. В поисках убежища, тихого и безопасного места, мирной гавани уехали все, кроме бабушек да Мишки, который понимал, что опаснее всего сейчас в больших городах и на военных объектах – там уж точно не защитят, наоборот, главные удары будут наноситься именно по ним. К удивлению молодого Прохорова, когда он вышел покурить на крыльцо, у оного уже околачивались три его возлюбленные, недоверчиво поглядывая друг на друга…

После бурного выяснения отношений и драк девушки без согласия незадачливого Мишки решили жить дружно и счастливо все вместе… с ним. В наказание. А не надо обманывать баб! Месть у них такая необычная, видите ли. Но на самом деле они умнее многих оказались. Ядерная война стерла население целой страны. Кто уехал – сгинули навсегда. Остались только бабки да Мишка с тремя девушками, единственный в селе, кто мог их и удовлетворить, и наградить потомством, и как охотник – накормить и защитить большую семью.

А Мишке по душе пришлось разнообразие. Поначалу, конечно. Это было необычно и ярко – делить ложе сразу с тремя женщинами. Но потом арабская сказка о султане и куче жен превратилась в психологическую мелодраму-сериал, по накалу страстей и глупости не уступающую западным образцам жанра. Хотелось сбежать из дома подальше, но куда ж податься? Села и поселки пустые, люди ушли в города, в бомбоубежища, где благополучно и встретили смерть. А самому искать смерти не хотелось, потому Михаил раз или два в год исчезал из дома и бродил по опустевшим деревенькам просто так, ради отдыха от делящих его, любимого, жен. Все, что находил ценного, складывал на тачанку и тащил домой: в хозяйстве пригодится. И оказалось, что от подобных путешествий есть польза. Михаил до глубины души проникался в покинутых поселениях мрачными, безысходными мыслями, отчего с огромной радостью возвращался в приевшуюся семью и с новыми силами окружал баб заботой и любовью.

С постепенным взрослением всех членов семьи приобретался ценный опыт сосуществования в коллективе. Жены привыкли, агрессия, вызванная ревностью, сошла на нет. Наконец-то в семье воцарился мир, чему Мишка несказанно радовался, даже стал реже покидать родной дом в поисках тишины и спокойствия.

Потом возникла другая проблема: все первенцы, кроме одного, родились мертвыми. Видно, причиной были сплошные проливные дожди, которые вылили радиационную заразу на ивановскую землю. Жены были вне себя от горя, поэтому радовались единственному уцелевшему младенцу – Алешке. Но и он родился уродцем. Недоразвитым дебилом с речевой дисфункцией и неспособностью к обучению. Это выяснилось лишь через год, поэтому шанса освободить его от столь паскудной жизни не было: жены горой встали на защиту единственного сына и не дали отцу принять единственное верное в этой ситуации решение. Так и остался юродивый в семье. Потом родилось еще несколько мертвых. А потом – о, чудо! – появилась на свет Александра. А вслед за ней – еще пятеро детей. Теперь в семье было два близнеца – тринадцатилетние Андрей и Вадим, десятилетний Пашка и две дочурки: семилетняя Аня и шестилетняя Вика. И жизнь вроде потекла по намытому руслу: каждый знал свою работу, каждый понимал свое место и значимость для других. Кроме Лехи… Он все так же, как и в малолетстве, пускал слюни у печки, рассматривая картинки из детских книжек, которые Михаил насобирал по округе и которые уже давным-давно не читали другие дети. Алешка не умел работать и не помогал по хозяйству, не ходил с отцом на охоту, шатался тупым овощем из угла в угол по избе и понимал только слова «туалет», «кушать» и «спать». Сам же говорить не мог, а только мычал, когда что-то свое пытался донести до родителей. Пользы от семнадцатилетнего детины не было, впрочем, как и вреда, да и попривыкли уже все – родной как-никак.

Ветер усилился, завывая меж высоких тополей, давным-давно высаженных вдоль дорог, чтобы уберечь поля и посевы. Теперь же нечего оказалось защищать от ветра. Поля два десятилетия пустовали и начали покрываться порослью молодых тополей и берез. Пустошь через несколько десятков лет грозила превратиться в дремучий лес, что не могло не настораживать: вернутся звери, которые ушли давным-давно в более лесистую местность, поэтому нужно думать о новой угрозе и пытаться защититься от нее уже сейчас, а не ждать, когда грянет гром.

Прошло два часа – два тягостных часа непрерывного волочения носилок из ивняка. Ноги уже подкашивались и все чаще соскальзывали с кочек. Носилки вело от препятствий в сторону, и Михаила мотало. Но дом был уже близко: вот и ощетинившийся кольями забор вырисовывается на фоне открытой двери: внутри сеней светит путеводная лучина. Осталось забраться на пригорок, перейти дорогу, и – дом, милый дом…

Стоп! С какого перепуга открыта дверь?

Прохоров замер и медленно опустил носилки на землю. Тревожно защемило в груди сорокалетнего мужика. Что-то не так было с этой дверью. Ведь не зря же мужчина всегда требовал, чтобы она оставалась закрытой. Какое-нибудь случайно забредшее животное могло перескочить через заградительный забор из острых кольев и ворваться в избу. И что тогда будут делать женщины с детьми? Вот поэтому Отец постоянно, при любом удобном случае вдалбливал всем, что дверь должна быть закрыта! Так почему же сейчас она распахнута настежь? Ведь нельзя столь легкомысленно относиться к своей безопасности в такое непростое время! Ну что за бабы!