Двое в заброшенном доме - Элизабет Хейтер

Выйдя из ее комнаты, он попросил Андре заступить на дежурство, а сам решил поспать. Утром подумал, что его аргументы показались ей достойными внимания. И она стала не такой колючей.

Скотт протер глаза и зевнул. Ей захотелось извиниться еще раз. Но только до того, как она взглянула на его обнаженную грудь и быстро отвела взгляд.

– Все в порядке.

Он ждал, что она уйдет, но она вошла в комнату. Села на край кровати, поставила ноутбук между ними, словно некий барьер.

– Прошел год. Зачем ему охотиться за мной? Вряд ли на него так подействовали мои свидетельские показания.

Скотт сел в кровати. Наверное, стоит все это обсудить именно сейчас.

– Ты была единственной свидетельницей стрельбы, но…

– Но я его там не видела! И не могла идентифицировать стрелка.

– Нельзя с тобой не согласиться. На суде ты ему особо не навредила. Его бы приговорили и с тобой, и без тебя.

Коннорс выехал со стоянки на «форде-таурусе» с номером, который запомнил один из спецназовцев, другим доказательством стала винтовка при нем. Этого было вполне достаточно для обвинительного вердикта.

Общественный защитник ничего толком не сказал, Коннорс ни слова не добавил в свое оправдание. Выступления родственников погибших тоже сыграли свою роль, и его отправили за решетку. Свидетельство еще одной женщины ничего в его судьбе изменить не могло.

Челси скрестила руки на груди, словно защищаясь от Коннорса и от того, что случилось в тот день. Скотт забеспокоился. Что с ней, с этой уверенной в себе, решительной переговорщицей, которая приехала к нему домой из кафе? Не верилось, что Клейтон Коннорс настолько выбил ее из колеи. Но спорить не решился, лишь сказал:

– Надо узнать, почему он за тобой охотится. Тогда мы наверняка его поймаем.

– Какой смысл ему сейчас меня убивать?

– Не знаю, Челси. – Скотт положил ладонь на ее руку, и она вздрогнула. Чтобы успокоить ее, он сказал: – Но здесь ты в безопасности.

– Я и не боюсь.

Однако по ее взгляду он понял, у нее на душе кошки скребут. Она верила, что он и Андре ее защитят. Лучше чем ничего, но он хотел больше. Намного больше.

– Отчего, по-твоему, на суде он ни слова не сказал в свою защиту? – Челси прервала размышления Скотта об их отношениях.

Он постарался поймать нить разговора. Сейчас не важно, окажется ли снова в его постели женщина, о которой он мечтал весь прошедший год. Он здесь на службе. И не вправе отвлекаться на что-то личное.

– А на какую защиту он мог рассчитывать? Кого-то разжалобить своим психическим расстройством, чтобы его признали душевнобольным?

– Не знаю. Мог хотя бы посетовать на превратности судьбы. Наверняка вызвал бы хоть какую-то симпатию. Кроме того, он отважно воевал. Товарищи погибали на его глазах. Адвокат говорил о психическом расстройстве, а он молчал.

– Я был только на части судебного процесса, – напомнил он Челси. Коннорсу следовало рассказать о своей роли в событиях того дня. Он не слушал адвоката, который говорил о его нездоровье и жизненных трудностях. Скотт заподозрил неладное. Кто-то что-то недоговаривал. – И видел, что глаза Коннорса словно остекленели. Он был явно не в себе. Может, адвокат не хотел давать ему слово, чтобы он не наговорил лишнего себе во вред.

– Тем не менее.

– Нам необходимо узнать, что им движет сейчас. – Не так уж важно, почему Коннорс молчал год назад, надо понять, почему теперь ищет Челси.

– Может, ему хочется еще кого-то во всем обвинить. Год назад он ополчился на военных. А теперь моя очередь.

По мнению Скотта, это абсурд, но он не был переговорщиком или специалистом-криминалистом.

– Завтра позвоню Элле. Может, у нее появятся какие-то идеи.

– Хорошая мысль. А почему не позвонить сейчас?

– Челси, – Скотт посмотрел на часы, – уже за полночь.

– Элла – сова, разве нет? В любом случае она сейчас в Академии.

– Позвоню ей завтра.

Челси его ответ не очень понравился, но она кивнула и встала.

– О'кей.

Когда она повернулась к двери, Скотт ее остановил.

– Если уж мы заговорили о его мотивах, позволь кое о чем спросить. – Он понимал, что не следует об этом говорить, но очень хотел все узнать. – Почему тебе не удалось вовлечь Коннорса в переговоры?

Она резко обернулась; он, вдруг осознав свою бестактность, восхитился ее огненным взглядом. В гневе она была намного красивее себя потухшей и разочарованной.

– Еще одна загадка. Не в твоих правилах так быстро сдаваться.

– Ты меня не знаешь. – Сжав зубы, она шагнула к нему, на ее тонких руках напряглись мускулы.

– Что ж, я об этом догадывался. А что же с твоей любимой работой? Я имею в виду, почему для тебя так важны именно переговоры?

Он думал, она предложит ему не совать свой нос, куда не следует, или просто пошлет подальше, но она спросила:

– А ты зачем пошел на службу в ФБР? – Она кипела от ярости, и он понял, что зашел слишком далеко. – Может, лучше поговорим о твоих мотивах? Что случилось с Мэгги?

Скотт резво вскочил с кровати, Челси вздрогнула. Прошло десять лет после нападения на его сестру, из-за чего он пришел в ФБР. Челси не первая среди его сослуживцев об этом спрашивала. Но ее вопрос вывел его из равновесия сильнее, чем любой ответ на его реплику.

«Может, настал момент истины, – подумалось ему, когда он смотрел в ее широко раскрытые глаза. – Как бы она это ни отрицала, ей удается читать чужие мысли». И сейчас она, воспользовавшись его временной слабостью, получила над ним власть и может от него избавиться.

– Хорошо, – почти прошептал он, – я тебе надоел, Челси? Прими мои поздравления. – И указал на дверь. – Уходи.

Какая муха ее укусила?

Челси мерила шагами комнату, не веря, что бросила в лицо Скотту слова о нападении на Мэгги. Погорячилась. И не важно, что Мэгги ее подруга. К тому же насильник все еще на свободе и ежегодно находит новую жертву.

Она запомнила, как он спрашивал ее о стрельбе. Судя по решительному виду, намеревался, во что бы то ни стало, добиться своего. С таким же взглядом она встретилась в баре, когда взяла его за руку и пошла к нему домой, где их ждала райская ночь. Но ее ужасала мысль заняться собственным психоанализом. Пусть все идет своим чередом. И тогда он, скорее всего, к ней вернется.

В отношении ее Скотт прав. Она хорошо понимала, чего хотят люди. Оборотная сторона медали – она понимала и чего они НЕ хотят. Порой на переговорах это более важно.

Где же она ошиблась в тот день? Конечно, времени было в обрез, и особо винить себя не стоит. Но все равно следовало установить контакт с Коннорсом. Все могло сложиться иначе, если бы она знала его армейскую историю. Когда солдаты долго служат вместе, они часто становятся как одна семья.