Раскаявшийся - Исаак Башевис Зингер

До этой минуты дьявол во мне молчал, но сейчас и он подал голос. «Иди домой! — приказывал он. — Там твоя квартира, твои вещи. Если ты хочешь развестись с Цилей, найми адвоката. Никто не может заставить мужа жить с женой, которую он презирает. В худшем случае пару лет будешь платить ей алименты, вот и все. Зайди к своим партнерам. С чего это вдруг ты должен оставлять им свою долю в бизнесе и превращаться в нищего бродягу? Хочешь быть набожным евреем? Будь им, но у себя дома! Не уезжай из Америки. Здесь полно синагог, священных книг и раввинов. Тот, у которого ты был, скоро умрет, и больше таких не останется. Возможно, Моше-Хаим Луцатто и Виленский Гаон хороши и умны, но, когда Гитлер или Сталин приходят к власти, они стирают евреев в порошок, и ничто не может помешать им. Не будь твой бумажник набит деньгами, ты бы сейчас стоял на холоде и просил подаяния».

Дух зла, или зверь внутри меня, продолжал: «Не осталось больше ни верных жен, ни верных мужей. Ты должен смириться с тем, что и секс можно разделить с другими. Такого понятия, как частная собственность на секс, просто не существует. И это к лучшему. Верность заставляет супругов ненавидеть друг друга. Это то же самое, что изо дня в день есть одно и то же блюдо на обед. Пришло время, когда каждый мужчина может иметь сразу десятки женщин, а каждая женщина — десятки мужчин. Каждая сторона, таким образом, становится в чем-то опытнее, и встречи между супругами приобретают пикантность и новизну. Ревность не дается нам от рождения, мы сами воспитываем ее в себе. Ты можешь освободиться от нее, и это откроет перед тобой новые перспективы, даст новые ощущения, новые наслаждения».

Дьявол доказывал: «Наверняка Циля уже ищет тебя, обрывает телефоны, раскаивается в содеянном. Да, она спала с этим стариком профессором, но ведь это же была только минутная прихоть, или, возможно, месть за твои измены, или результат постоянной скуки. Для тебя сегодняшней ночью она будет еще интереснее, чем обычно. По-новому обнимет, откроет новые тропы любви… Что до Лизы, тебе не следовало быть с ней таким грубым. Она одинока и всегда очень радуется твоим визитам. Она страстная женщина. Людям нужна новая обувь, новая одежда, новые пьесы, книги, почему же они не имеют права на новые ощущения в самых важных областях жизни — в любви и сексе? Иосиф Шапиро, тебе не переделать мир. Если все таково, каково оно есть, значит, таков ход истории человеческой, таков Божий промысел».

Так говорил дьявол, и его слова показались мне столь убедительными, что я решил поймать такси и поехать домой. Я скучал по своей квартире, постели, телефону, по комфорту, в конце концов. Не терпелось просмотреть утреннюю почту. Возможно, пришли новые чеки или важные телеграммы.

Мне некуда было идти и нечем заняться. Я мало спал и очень устал. Тоскуя по своей кровати, я слышал приказы дьявола: «Иди домой! Домой! Ляг, выспись как следует и наберись сил. Не превращайся в живой труп. О таких вещах легко читать в книгах, на них интересно смотреть в театре, но если ты захочешь совершить нечто подобное в реальной жизни, то станешь нищим, пропащим человеком. С чего это вдруг тебе искупать грехи других?»

Я был в таком состоянии, что уже начал высматривать свободное такси. Одно как раз проезжало мимо, я остановил его и сел.

— Куда? — спросил водитель.

Я хотел назвать ему свой адрес, но вместо этого вдруг сказал:

— В аэропорт Кеннеди.

Прислонившись к стенке, я закрыл глаза. В тот момент мне стало понятно, что оставаться в Нью-Йорке — значило бы уступить дьяволу. Если уж я решил порвать с сатаной и его силами, следовало уехать из города.

Я нанес силам зла удар и наслаждался вкусом победы. Нет, мне не нужны ни извинения Цили и Лизы, ни их объятия. Во мне проснулся истинный еврей. Поколения евреев взывали ко мне: «Откажись от этого разврата! Беги от культуры Сталина и Гитлера. Спрячься от цивилизации боен и борделей. Освободись от женщин, которые живут как шлюхи и нуждаются лишь в сексе и поклонении. Держись как можно дальше от всей этой гнусности».

И пока машина проносилась по нью-йоркским улицам, я слышал, как все эти евреи упрекали меня: «Что с тобой? Посмотри, в какой грязи ты оказался. Ты живешь как нацист. Именно такую жизнь они и проповедовали. Это их жены и невесты продавались американским солдатам за плитку шоколада, пачку сигарет или пару долларов».

Подъехав к аэропорту, водитель спросил, какая именно линия мне нужна, и я назвал первую, что пришла на ум. Расплатившись, взяв свой маленький чемоданчик и две книги, я вошел в терминал. Я подошел к служащему, который был свободен, и на его вопрос, куда я лечу, ответил:

— В Израиль!

— У вас есть билет?

— Нет, я хотел бы купить его сейчас.

— Можно взглянуть ваш паспорт?

Я показал ему паспорт, и он спросил, где мой багаж.

— Вот, в руках, — ответил я.

В этот момент мне показалось, что о происходящем со мной я читаю в какой-то книге. Моя жизнь вдруг превратилась в выдуманную историю.

Он протянул мне билет, и я расплатился дорожным чеком. Прямых рейсов в Израиль в то время не было, и я взял билет до Рима, где мне предстояло сделать пересадку. Все оказалось так просто.

Поколения евреев бежали от инквизиторов, палачей, виселиц, костров. И попадали в лапы других врагов, других инквизиторов — на те же виселицы, те же костры. Слава Богу, я дожил до того времени, когда евреи все же обрели собственный дом. Никто меня не преследовал, а на оставшиеся деньги я вполне мог скромно прожить там несколько лет. Я знал, что небо не оставит меня. Возможно, тысячи таких, как я, лелеяли те же мечты, но им пришлось довольствоваться мечтами.

Я хотел сесть в самолет как можно быстрее. Мне было необходимо физически порвать со своей прежней жизнью. В зале ожидания я провел примерно полчаса. Все это время меня не покидали мысли о так странно изменившейся жизни. Я рассматривал других пассажиров. Что их подтолкнуло к путешествию? Что они хотели найти в Риме? Там были итальянцы, были и блондины, явные представители нордической расы. Несколько человек походили на евреев. У всех собравшихся в этом зале оказались свои причины для полета, но я был уверен, что никто из них не испытал моих переживаний. Мой случай казался мне совершенно уникальным. Евреи и прежде уезжали в Израиль, но это были другие евреи, в других обстоятельствах. Я сидел в зале ожидания, пораженный тем, что со мной происходило, недоумевая, откуда же у меня взялись силы, чтобы совершить такой поступок. Конечно, я прошел через множество испытаний, пережил немало опасностей во время войны, но тогда я действовал по необходимости, гонимый голодом и страхом, теперь же я руководствовался только своей свободной волей. Еврей во мне внезапно взял верх над язычником.

Вскоре объявили рейс до Рима. Мое место оказалось у прохода. Я сел, и рядом со мною, у окна, села молодая женщина. Ага! Дьявол продолжал искушать меня. Такова природа вещей. Сатана никогда не отступит, никогда не признает своего поражения. В одной из священных книг утверждается, что даже когда человек умирает, сатана приходит к его смертному ложу и пытается обратить его в атеиста, толкнуть на богохульство. И в этом утверждении куда больше знания о человеке, чем в увесистых томах последователей Фрейда, Юнга или Адлера.