Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР - Олег Никифоров

Несколько ранее, описывая свою деятельность в Тегеране, Шебаршин пишет: «Со своей стороны я честно делился с резидентом МГБ ГДР всеми данными, которые были в распоряжении моей резидентуры». Понятно, что такой обмен инфомацией происходил на двусторонней основе и что резидент внешней разведки МГБ ГДР направлял в Берлин свои отчеты о встречах с Шебаршиным. Это говорит о большом объеме информации о внешней разведке КГБ, которая могла храниться в архивах «немецких друзей», как неофициально в Москве называли МГБ ГДР.

Поэтому, конечно, судьба документов, касающихся вопросов сотрудничества советской и восточногерманской спецслужб, не могла не беспокоить ни руководство Первого главного управления, ни центрального аппарата КГБ, несмотря на все проблемы, стоявшие перед СССР и ее спецслужбами. В начале декабря 1989 года в Карлсхорст прибыла специальная комиссия из учетно-архивного отдела КГБ с указанием подготовить все оперативные материалы представительства к эвакуации в недельный срок. А оставшиеся уничтожить. Комиссия действовала на основании приказа председателя. В своих мемуарах один из руководящих сотрудников представительства Иван Кузьмин, занимавший пост руководителя информационного отдела, вспоминает: чтобы выполнить этот приказ, пришлось работать почти без отдыха, приводя секретные дела в соответствие со строгими стандартами Центра, подготавливая описи уничтожаемых документов и акты на их уничтожение, делая соответствующие записи в журналах учета и пр. Дела были отправлены в срок. Документы, подлежавшие уничтожению, были вывезены на один из военных полигонов под Берлином и сожжены с помощью огнемета. В последующем для обработки поступавших материалов был установлен минимальный срок, в течение которого они должны были быть отправлены в Москву либо уничтожены[15].

Сотрудники аппарата представительства, работавшие по «Лучу», поставляли информацию и о состоянии дел их коллег по спецслужбам. К тому времени Вольф уже ушел со своего поста ее руководителя. Не секрет, что политическая ситуация в ГДР в период Хонеккера, очевидно, угнетала его. Он сам утверждает в своих воспоминаниях, что уже с 1981 года мысль об уходе со службы чаще стала его посещать. Он утверждал, что «личные слабости Хонеккера, как в зеркале, отражали слабости системы». В начале 1983 года он поставил в известность своего непосредственного начальника министра госбезопасности ГДР Эриха Мильке о намерении уйти в отставку по возрасту. Вольфу должно было исполниться 60 лет. Правда, существует и другая версия вынужденного ухода Вольфа, но она тоже связана с трениями между ним и Мильке. Новиков понимал, что, несмотря на уход на пенсию, Вольф располагал данными о разведсети Главного управления «А» МГБ, прежде всего в Западной Германии. Об успешности работы восточногерманской разведки на территории Западной Германии наиболее объективно свидетельствует нашумевший случай Гюнтера Гийома, помощника Федерального канцлера ФРГ Вилли Брандта, который был в свое время внедрен Вольфом в западногерманские политические структуры. Новиков справедливо предполагал, что таких «гийомов» на счету Вольфа было немало, и вопрос стоял так — кому достанется эта агентурная сеть или она канет в небытие. Другими словами, агенты будут «заморожены» или останутся без связи, поскольку с объединением Германии все структуры МГБ ГДР подлежали ликвидации. Однако это не касалось военной разведки Национальной народной армии ГДР, которая вливалась в состав западногерманского бундесвера. Но это уже другая история, которая будет рассмотрена позднее.

Новиков, как все руководящие офицеры внешней разведки КГБ, за немногим исключением (речь идет о бывшем генерал-майоре КГБ Олеге Калугине, проживающем сейчас в США — да и то последующая активность Калугина в рядах российских демократов скорее была связана с неприязненными отношениями, сложившимися у него с Владимиром Крючковым, подозревавшим его в предательстве. Впрочем, предательство Калугина было доказано его последующими выступлениями в судах США, когда благодаря его показаниям ряд агентов КГБ из числа американских граждан получили довольно длительные тюремные сроки) не очень верил в провозглашенное Горбачевым окончание холодной войны и обусловленный этим конец противостояния разведслужб НАТО и Советского Союза. Кстати, о Калугине имеется мнение генерал-полковника Сергея Лебедева, директора Службы внешней разведки в начале 2000-х годов, которое было опубликовано газетой «Труд-7» 20 декабря 2001 года. В нем тот приводит свое мнение о Калугине, считая, что тот «уже давно созрел для предательства». Более того, он не исключал, что Калугина еще в юные годы во время стажировки в США завербовали американцы. Как известно, в Российской Федерации в 2002 году Калугин был заочно осужден за государственную измену и приговорен к 15 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Нелишне в этой связи напомнить, что Калугин в 1958–1959 годах по программе фонда Фулбрайта, для обучения журналистике, находился на оперативной стажировке в Колумбийском университете в Нью-Йорке (США) в одной группе с А. Яковлевым, в ту пору — аспирантом Академии общественных наук при ЦК КПСС. Во время стажировки привлек к секретному сотрудничеству с разведкой КГБ под агентурным псевдонимом «Кук» «инициативника» — «раскаявшегося» советского невозвращенца Анатолия Кудашкина, работавшего в крупной американской химической корпорации «Тиокол» над секретным твердым топливом для стратегических ракет. Это стало отправной точкой начала блестящей и стремительной карьеры в системе ПГУ. Ряд бывших чекистов (в частности, резидент советской разведки в Вашингтоне Александр Соколов) подозревают, что эта операция была внедрением в КГБ «подставы» ЦРУ-ФБР для обеспечения быстрого карьерного роста Калугина, ранее завербованного американскими спецслужбами. По мнению Соколова, «Кук» был агентом ФБР, который специально подставился Калугину.

Об отношении высших руководителей советской разведки к перестройке в сфере международных отношений наглядно свидетельствует цитата из выступления президента США Билла Клинтона, которую привел в своей книге «Вымысел исключен» руководитель нелегальной разведки ПГУ КГБ СССР Юрий Дроздов[16]. На совещании в Объединенном комитете начальников штабов 24 октября 1995 года он заявил: «Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы…» Для советских профессионалов разведки действия Горбачева представляли собой в целом во внешнеполитическом плане предательство интересов страны.

Однако задачу получить данные об агентурной сети МГБ ГДР за рубежом тогдашнее руководство в 1990 году Новикову напрямую не ставило. У внешней разведки были свои заботы, обусловленные в том числе потоком заданий из ЦК КПСС. Горбачева больше интересовали вопросы внутриполитической борьбы в КПСС, и прежде всего внешнеполитическая активность Ельцина, эмиссары которого уже мерещились генсеку во всех ведущих столицах мира. Поэтому резидентуры засыпали вопросами относительно планов Ельцина как внутри, так и вовне Союза. Ничего удивительного в этом нет: партийные чиновники всегда предпочитали решать в первую очередь собственные проблемы. Это подтверждает и Павел Судоплатов, в прошлом генерал-лейтенант НКВД, который сумел дожить до этого времени (умер в 1996 году в возрасте 89 лет), в своей книге «Победа в тайной войне»[17]: