Возвращение на родину - Томас Гарди

Внезапная веселость Тимоти Фейруэя оказалась заразительной. Торфяник подхватил старушку Олли Дауден и хотя с меньшим азартом, но тоже заскакал с ней по площадке. Молодые парни не замедлили последовать примеру старших и расхватали девушек; старик Кентл со своей палкой, словно оживленный треножник, сновал туда-сюда среди остальных, и через полминуты на Дождевом кургане только и видно было, что мельканье темных фигур в кипящем облаке искр, взлетавших чуть не до пояса танцоров, только и слышно, что пронзительные крики женщин, хохот мужчин, скрип корсета и стукотня патенок Сьюзен, одышливое "ху-ху-ху!" Олли Дауден да треньканье ветра по кустам дрока, составлявшее как бы припев к демоническому ритму, отбиваемому ногами танцующих. Один только Христиан стоял поодаль, беспокойно переминаясь с ноги на ногу и бормоча:

- Ох, не надо бы!.. Искры-то как летят! Ведь это же значит беса тешить!..

- Что это? - спросил вдруг один паренек, останавливаясь. - Ой, где?.. вскричал Христиан, поспешно присоединяясь

к остальным.

Все танцоры замедлили темп.

- Да вот за тобой - там, внизу.

- За мной! - трепетно повторил Христиан и забормотал: - Матфей, Марк, Лука, Иоанн, да хранят меня от болестей и ран, ангельский покров от сатанинских ков...

- Помолчи-ка. Что там такое? - сказал Фейруэй.

- Э-эй! - раздался оклик из темноты.

- Гей-гей! - отозвался Тимоти.

- Есть тут прямая дорога к миссис Ибрайт в Блумс-Энд? - донесся до них тот же голос, и, смутно видимая в полутьме, длинная тонкая фигура приблизилась к кургану.

- Может, нам бы домой побежать, соседи? - сказал Христиан. - Только не порознь, а всем вместе? А?

- Наберите там дроку, - сказал Фейруэй, - да зажгите - посмотреть, кто это.

Когда пламя вспыхнуло, из темноты выступил молодой человек в облегающем костюме и красный с головы до пят. - Есть тут прямая дорога к дому миссис Ибрайт? - повторил он.

- Да вон та тропка, где ты стоишь.

- Нет, такая, чтобы фургон и пара лошадей могли пройти.

- Проедешь и парой. Дорога, правда, плоха, да и круто, но ежели у тебя есть фонарь, так лошади найдут, куда копыто поставить. А где твоя повозка, сосед охряник? Высоко ли уже взобрались?

- Я оставил ее внизу, с полмили отсюда, а сам пошел проверить дорогу. Давно здесь не бывал, боялся в темноте заплутаться.

- Ничего, валяй, проберетесь, - сказал Фейруэй. - Ох, и страх же меня взял, когда я его увидел! - продолжал он, обращаясь ко всем вместе, в том числе и к охрянику. - Господи, думаю, что это за пугало такое огненное? Ты, друг, не обижайся, я же не говорю, что ты и впрямь пугало, основа-то у тебя, всякому видать, хорошая, отделкой вот малость не вышел. Я к тому, что спервоначала больно уж мне чудно показалось - вроде как черта вдруг увидал либо красный этот призрак, про которого мальчишка рассказывал.

- А я еще хуже перепугалась, - сказала Сьюзен Нонсеч, - потому прошлой ночью я во сне мертвую голову видела.

- Ох, да уж и не говорите, - сказал Христиан. - Ему бы еще платок на голову, совсем бы дьявол с картинки про искушение.

- Ну что ж, спасибо, что показали дорогу, - проговорил, слегка улыбаясь, молодой охряник. - И спокойной ночи вам всем.

Он сошел с кургана и исчез в темноте.

- Где-то я встречал этого парня, - заметил Хемфри. - Но где, и когда, и как его звать, не помню.

Не прошло и пяти минут после ухода охряника, как новый путник приблизился к частично ожившему костру. То была всем известная и всеми уважаемая вдова, тоже местная жительница, но по манере держать себя отличавшаяся от простых поселян. На черном фоне убегавшего вдаль вереска лицо ее светилось ровной белизной без теней и полутонов, как античная камея.

Это была женщина средних лет, с правильными и несколько жесткими чертами лица, какие часто встречаются у тех, в ком острый, проницательный ум преобладающее качество. Временами казалось, что она смотрит на все с высоты -как бы с некоей горы Нево[6], недоступной для окружающих. В ней была отчужденность, как будто одиночество, источаемое вересковой степью, все сосредоточилось в этом лице, так нежданно возникшем из темных ее пределов. На поселян, столпившихся у костра, она смотрела с таким видом, словно очень мало считалась и с их присутствием, и с тем, что они могут подумать о ней, блуждающей в такой поздний час и по таким глухим местам; в этом беглом взгляде было косвенное признание, что в каком-то смысле они ей не ровня. Объяснялось это, вероятно, тем, что, хотя муж ее был мелким фермером, сама она родилась в семье священника и когда-то мечтала для себя не о таком будущем.

Люди с сильным характером, подобно планетам, движутся по орбитам, окруженные собственной атмосферой. И эта немолодая женщина, появившаяся теперь на сцене, умела в любом обществе задавать тон. С поселянами она обычно бывала сдержанной и немногословной, может быть, именно от сознания своего превосходства. Но сейчас, попав на свет, к людям, после одиноких блужданий в темноте, она склонна была к большей, чем всегда, общительности, что проявлялось не столько в ее словах, сколько в выражении лица.

- Ба, да это миссис Ибрайт, - сказал Фейруэй. - Миссис Ибрайт, всего десять минут назад тут один человек спрашивал, как к вам проехать. Охряник.

- Что ему нужно? - спросила она.

- Не сказал.

- Продать, вероятно, что-нибудь хочет. Только что - не могу себе представить.

- А мы тут порадовались за вас, мэм, - сказал торфяник Сэмгоэл. Слыхать, ваш сын Клайм на рождество приезжает? Вот он страх как любил костры разжигать!

- Да, кажется, приедет, - сказала она.

- Красивый небось парень теперь стал, - заметил Фейруэй.

- Он теперь взрослый мужчина, - спокойно ответила она.

- И не боязно вам, миссис, одной по пустоши ходить? - проговорил, выдвигаясь вперед, Христиан; до сих пор он держался поодаль. - Смотрите, не заблудитесь! Нехорошо ночью на Эгдоне, а сегодня еще и ветер как-то по-особому воет, ровно живой... Даже кто Эгдон хорошо знает, и то, бывало, вражья сила невесть куда заведет!

- Это ты, Христиан? - сказала миссис Ибрайт. - Что это ты вздумал от меня прятаться?

- Да я сразу-то вас не признал - темно, ну и оробел малость. Я же отроду этакий горюн - все чего-то худого жду, все беспокоюсь... Кабы знали вы, какая меня иной раз тоска берет, так подивились бы, что я до сих пор еще руки на себя не наложил.

- Ты, значит, не в отца пошел, - сказала миссис Ибрайт, поглядывая в сторону костра, где дедушка Кентл все еще выплясывал в одиночку среди искр.