Квест - Виктория Старкина

здесь? Автобусов сегодня нет, а такси в это время занято обычно … у нас плоховато с транспортом. Пусть лучше он вас отвезет.

— Не беспокойтесь, прекрасная дама, — Марк театрально поклонился. — Я справлюсь.

— И как же доберетесь? Пешком-то далековато…

— Доеду на одном из местных грузовиков, — он весело и как-то заговорщически, можно даже сказать с некоторой фамильярностью, вдруг подмигнул ей, заставив девушку похолодеть от внезапного, волной накатившего страха. Он издевается над ней? Смеется над ее видениями? Или он тоже видел грузовик? Это было так отчетливо, так реально… неужели, она сходит с ума!

Но она не решилась спросить, да и не успела: повернувшись, Марк уже шагал по дороге, насвистывая веселенькую мелодию. Луиза взяла Артема за руку и повела в магазин, она чуть не забыла из-за случившегося, что обещала тетке купить сигареты. Флора была очаровательной женщиной, но за малейшую оплошность могла сжить со свету кого угодно, даже любимую племянницу.

— Откуда у твоего отца появились деньги на театр? — Луиза настойчиво потянула Артема за рукав, призывая посмотреть ей в глаза.

— Говорит, дал Тонино, — неохотно откликнулся Артем. — Да кто его разберет на самом деле, милая? Думаешь, отец посвящает меня в финансовые вопросы? Может, из бюджета выделили, может, нашел спонсора.

— А что если, и правда, дал Тонино? — высоко поднимая ногу, чтобы не споткнуться о порог, спросила она.

— Может и так, главное, лишь бы театр восстановили? Да? — Артем наклонился и поцеловал девушку.

— Так, конечно, так, — прошептала она, но не успела ничего добавить, потому что со словами «А, голубки! Ну заходите, заходите!» Альберт появился из-под прилавка.

Глава 4. О мышах и людях

Сенечка уже два часа пропадал в социальных сетях, и Меланью это смущало. Женщина здравомыслящая, она понимала, что подобным грешат все современные дети, но ей непереносимо сильно, немыслимо сильно хотелось узнать, чем интересуется сын, что читает, смотрит, и почему в плоском мире, ему лучше, чем с родной матерью.

Она, чтобы отвлечься от назойливых мыслей, прибралась на кухне, загрузила посуду в машинку, ответила на пару рабочих сообщений, полила цветы, не забыв добавить в воду удобрения для кактусов, капризных, в таком-то климате! Они привыкли к жару пустыни, к иссушающему зною и песчаной почве, каково им в Донске, с его постоянным дождем и ветром! Горшки с комнатными растениями занимали в кухне Меланьи широкие, массивные подоконники, а также весь балкон, на котором она не первый год пыталась разбить зимний сад. Успехом ее стремления не завершились, говорят, в счастливых семьях цветы растут плохо, куда лучше там, где живут раздоры или царствует одиночество. Растениям нужно подбадривать, утешать, а кого утешать здесь, в этом доме? Не Павла же Петровича? Меланья вздохнула. Она любила цветы и сокрушалась, что никак не удается добиться успеха на поприще растениеводства. Потом, не выдержав борьбы с любопытством, заведомо безнадежной, вошла в комнату мальчика, ласково потрепала его по волосам и, опустившись рядом на уголок дивана, где с телефоном в руках возлежал Сенечка, осторожно спросила:

— Сынок? Сенечка, ты слышишь меня?

Тот наконец оторвался от экрана, удостоил мать взглядом, торопливо кивнул и уткнулся обратно.

— Что ты там все смотришь? — с ласковой улыбкой спросила она. — Мне тоже покажи!

— Разное, — неохотно откликнулся Сенечка. — Тебя, например, смотрю. Поставил сегодня три лайка и даже написал комментарий.

— Вот как? — Меланья наклонилась и поцеловала сына в макушку. — И к чему комментарий?

— К фотографиям с последнего показа.

— Тебе правда понравилось? — с неподдельным интересом спросила она.

— Неплохо, — Сенечка сдержанно кивнул. — Фотографии красивые. Одежда тоже ничего, хотя я в этом мало понимаю. Но вроде здорово.

— Спасибо, — Меланья поднялась. — Твоя поддержка мне очень важна. Вот Артем с папой даже не потрудятся посмотреть мои работы! А кто порадуется, если не семья, правда? Надо будет вас пригласить на следующий показ, и тебя обязательно. Раньше считала, ты еще ребенок, а ты уже взрослый, так ведь? Но, прости, дорогой, не поверю, что все два часа ты разглядывал мои фото, даже если они прекрасны.

— Ну, еще в игру одну сыграл, со Славиком, — неохотно признался Сенечка.

— А раньше мы во все игры играли сами, без телефона, — тут же добавила Меланья.

— Потому что телефонов у вас не было, — Сенечка отложил аппарат и поднялся. — Только такие, большие, где круг крутить надо, чтобы номер набрать. Видел в музее, когда со школой ездили. Ладно, меня ребята на речку зовут. Если считаешь, что лучше играть на улице — пойду. Если нет, останусь дома. По мне так дома лучше. Кино посмотреть можно.

— Нет, на улице лучше! В мое детство нас домой было не загнать, помню мама все кричала, кричала из окна, чтобы мы с братом домой шли, а мы делали вид, что не слышим! Старались уходить подальше, чтобы и правда не слышать. А вы только и делаете, что сидите в комнате перед экраном. Если не перед телефоном, так перед телевизором, — Меланья вздохнула. — Давай, пользуйся, что у тебя каникулы, и проводи их правильно. На речку — так на речку. Много только не купайся, простудишься. И поосторожнее, далеко не заплывай, течение сильное. Помнишь, в прошлом году двое утонули. Один мужчина полез спасать другого, но не вытащил, унесло обоих. В мае было, когда Донка полноводная. Сейчас, конечно, спокойнее, но мало ли, природа — вещь коварная, с ней надо без панибратства.

Сенечка понуро кивнул: мать каждый раз говорила одни и те же слова, как если бы он был совсем глупым или совсем ребенком, и он наперед знал, что она скажет дальше. Как наперед знал, что ждет его во время прогулки.

Он быстро переоделся, телефон сунул в карман, не хотел разлучаться с аппаратом надолго. Они с Меланьей вместе вышли из подъезда: мать собиралась на фабрику. А Сенечка тут же встретился со стайкой мальчишек, и они отправились туда, где Донка поблескивала серебром сквозь зеленую гущу листвы.

Совсем близко от берега располагались старые деревенские дома, застройка, сохранившаяся еще со времен Тонино (Павел Петрович давно порывался их снести). Но часть строений представляла историческую ценность, а снести два-три и оставить остальные — нет смысла. И потому дома кособоко ютились на высоком берегу, своим видом поднимая бурю эмоций в душе городского начальника, и в самом старом из них: в коричневой избе, ближе к тропинке, по которой шли мальчики, — жила тетя Поля. Сенечка знал, что сейчас она как раз сидит на скамейке у калитки, поджидает его, и потому малодушно хотел пойти другой дорогой,