Щит судьбы - Дэвид Аллен Дрейк

— Я проигнорирую твои замечания, — заявил он с достоинством. — Но скажи мне, Михаил Македонский, ты сам-то уверен? Уверен ли ты в этом — существе? — которое ты называешь Талисманом Бога?

— Вполне, — ответил монах холодным тоном. — Это посланец, отправленный нам Богом, чтобы предупредить нас всех.

— В особенности меня, — пробормотал Юстиниан. Слепой потер пустые глазницы. — А Феодора видела?..

— Нет, — ответил Велисарий. — Я один раз предлагал ей попробовать, но она отказалась. Сказала: предпочитает принимать жизнь так, как она идет своим чередом, а не знать будущее по видению.

— Хорошо, — кивнул Юстиниан. — Значит, она не знает про рак? — Пришла очередь Велисария резко дернуться от удивления.

— Нет. Боже праведный! Я даже не подумал об этом, когда предлагал ей кристалл.

— Семнадцать лет, — сказал Юстиниан. Говорил он очень слабым голосом. — Через семнадцать лет она умрет от рака.

Михаил Македонский откашлялся.

— Если мы преуспеем в отражении атаки малва… — Юстиниан жестом попросил его помолчать.

— Это не имеет отношения к делу, Михаил. Независимо от того, какое зло принесут малва, они не имеют к раку никакого отношения. И не забывай: кристалл показал мне то будущее, которое могло бы быть. Будущее, в котором малва поднимаются к власти над всем миром при помощи силы под названием Линк. Будущее, в котором я остаюсь императором, а мы снова завоевываем западное Средиземноморье.

Он замолчал и опустил голову.

— Я прав, Велисарий? Ведь прав?

Велисарий колебался. Затем направил мысленный вопрос Эйду.

«Он прав, — пришел ответ. Затем, предупреждая следующий вопрос, Эйд добавил: — И от рака нет лечения. По крайней мере такого, которым вы могли бы воспользоваться в течение многих, многих лет. Столетий».

Велисарий сделал глубокий вдох.

— Да, Юстиниан, ты прав. Независимо от того, что еще случится, Феодора умрет от рака через семнадцать лет.

Бывший император вздохнул.

— Они выжгли мои слезные протоки вместе с глазами. Иногда я проклинаю предателей за это даже больше, чем за потерю зрения.

Юстиниан встал и принялся ходить из угла в угол.

Теперь в комнате не осталось ни одной из многочисленных статуй, которые украшали ее совсем недавно. Феодора приказала их убрать, когда Юстиниан начал поправляться. Она беспокоилась, чтобы ее муж не задел ни одну из них и не упал.

Но боязнь за Юстиниана быстро прошла. Наблюдая за тем, как бывший император ловко обходит все попадающиеся на полу препятствия, Велисарий уже в который раз поразился сверхъестественным талантам Юстиниана. Казалось, Юстиниан помнит, где стояли все те потенциальные препятствия, и безошибочно обходит их, хотя теперь их и нет.

Да и те предметы больше не могли принести ему удовольствия. Юстиниану они теперь не требовались. Вместо статуй и декоративных украшений он наполнил помещение различными приспособлениями. Их создание было его старейшим и самым любимым хобби. Казалось, половину пола занимают какие-то странные предметы, предназначения которых сразу и не поймешь. Юстиниан даже утверждал, что его слепота в этом деле — большой плюс, поскольку ему приходится доходить до внутренней сути придумываемых им приспособлений. Велисарий не мог с этим не согласиться. Полководец уставился на один из самых крупных механизмов в комнате, стоящий в углу. Приспособление и этот момент бездействовало, но полководец видел, как оно работает. Юстиниан спроектировал его, основываясь на описании того, что Велисарию в видении показал Эйд.

Первый настоящий паровой двигатель, когда-либо созданный в Риме — или где-либо еще в мире, насколько ему было известно. Велисарий не видел ничего подобного даже во время долгого путешествия по Индии — владениям малва. Само изделие получилось не более чем игрушкой, но это была модель первого локомотива, который уже находился в стадии разработки.

Придет день, когда Велисарий сможет переносить свои войска с одной кампании на другую точно так же, как он видел в будущем, показанном ему Эйдом. В видении об ужасной резне, которую много веков спустя назовут американской Гражданской войной.

К настоящему его вернул голос.

— Семнадцать лет, — грустно произнес Юстиниан. — В то время как я, если судить по показанному кристаллом, доживу до глубокой старости. Его изувеченное лицо исказила боль. — Я всегда надеялся, что она переживет меня, — прошептал он, Юстиниан расправил плечи. — Но пусть будет так. Я сделаю все, от меня зависящее, за эти семнадцать лет. Чтобы они стали лучшими годами ее жизни.

— Да, — кивнул Велисарий. Юстиниан покачал головой.

— Боже, какая потеря. А кристалл тебе это показывал, Велисарий? Какое было бы будущее, если бы малва никогда не поднялись? Будущее, в котором я послал бы тебя в западное Средиземноморье во имя восстановления римской славы? Чтобы только увидеть, как половина империи умирает от чумы, пока я трачу половину царской казны, чтобы один за другим построить грандиозные, бесполезные монументы?

— Храм Святой Софии нельзя назвать бесполезным, Юстиниан, — возразил Велисарий. — Он был — стал бы — одним из величайших мировых достижений культуры.

Юстиниан фыркнул.

— Ну пусть будет одно исключение. Нет — два. Я также внес изменения в римское право. Но остальное? То… — Он щелкнул пальцами. — Твой секретарь. Тот, который распространяет всякие сплетни. Как его зовут?

— Прокопий.

— Да, он. Эта льстивая жаба даже написала книгу, восхваляющую все претенциозные строения. Ты видел это? Кристалл тебе ее показал?

— Да.

— Я слышал, ты отказался от услуг змеи после того, как тебе стало не нужно, чтобы лживые слухи доходили до врага, — заговорил Михаил Македонский. — И хорошо, что ты от него избавился.

Велисарий рассмеялся.

— Да, ты прав. Очень сомневаюсь, что шпионы малва доверяют его словам, в особенности рассказам о том, как Антонина в мое отсутствие устраивала оргии в нашей усадьбе в Сирии.

— Только не после того, как она появилась на ипподроме с сирийскими гренадерами и разбила восстание «Ника»! — заметил Юстиниан. Бывший император потер пустые глазницы. — Поскольку Прокопий сидит без работы, пришли его ко мне, Велисарий. Я дам ему задание написать книгу. Подобную той пропагандистской чуши, которую он написал для меня в другом будущем. Только назовем мы ее не «О постройках», а «Законы», и в ней до небес будет превозноситься великая работа величайшего законодателя Юстиниана, которая обеспечила Римскую империю лучшей законодательной системой в мире.

Юстиниан снова занял свое место.

— Хватит об этом, — сказал он. — Есть еще один вопрос, который я хотел бы обсудить, Велисарий. Меня волнует экспедиция Антонины в Египет.

Полководец вопросительно приподнял брови.