Стерва - Лаура Тонян

Врач – немолодая женщина со светлыми волосами, подрезанными под каре, – безумно напоминает мне нашу с Агнес мать. Но я просто стараюсь не смотреть на нее, когда она, изучая мою карточку, задает вопросы. Отвечаю быстро, не пускаясь в объяснения, и смотрю на свои пальцы, которые действительно дрожат.

Почему-то представляется, что моя мать будет делать мне аборт. Эта женщина, правда, в отличие от той, что родила меня, носит очки, но они достаточно похожи, чтобы очки могли мне как-то помочь.

Через минут пятнадцать начинается подготовка к операции. Я переодеваюсь в медицинскую сорочку, залезаю, как и велено, на высокое кресло, расставляю широко ноги. А впереди врач и ее ассистентка, которой первая отдает поручения. В скором времени мое волнение только усиливается. Все необходимое сделано, я вытерпела укол, глядя, как ассистент подготавливает все необходимые хирургически инструменты.

Эта женщина, безумно напоминающая мою ненавистную мне мать, склоняется вниз, чтобы определить величину и положение матки. Насколько я все правильно поняла, у меня еще тот срок, когда можно провести мини-аборт. То есть, в матку будет вводиться специальная труба, название которой я не запомнила. Эта труба каким-то образом, под воздействием давления, буквально разорвет ребенка на маленькие части…

– Пождите! – так резко ору я, что врач (черт, так и не вспомнить ее имя и не разглядеть на бейдже!) роняет от испуга ту самую трубку, которую собиралась вставлять в меня.

Конечно, я чувствую дискомфорт, ведь с моим влагалищем работали, прежде чем собирались убить ребенка.

– Подождите! – снова кричу я, ощущая, как лоб покрылся капельками пота. – Не делайте этого!

Женщина, сдвинув брови, смотрит на меня странным взглядом, будто не понимает.

– Не смейте мне ничего вкалывать, – приказываю, кружа пальцем в воздухе. – Я вменяемая! Я вменяемая! Я просто… передумала, – говорю, заикаясь, и тычу рукой на ее рабочий стол. – Дайте мне мой телефон.

Подойдя ближе, вызывая во мне новый приступ паники, женщина спрашивает:

– С вами все в порядке? Вам просто страшно? Я могу вновь позвать анестезиолога.

Сердце подпрыгивает, намереваясь выпрыгнуть через горло.

– Неет! Сказала же! – уже вовсю горланю. – Дайте мне мой телефон! Он в моей сумке.

Глядя, по-прежнему, на меня, гинеколог косится в сторону, на своего ассистента.

– Кира, подай пациентке сумку.

– Быстро! – подсказываю я, дыша глубоко и быстро.

Здесь должен быть Джереми. Он бы меня спас!

Выхватив сумку с длинным ремнем из рук настороженной ассистентки, я достаю из заднего кармана смартфон и бросаю ее, отделанную черной тканью, на кафельный пол.

– Агнес? – отчаянно молю, проливая слезы, когда на том конце поднимают трубку, – наконец-то, весь мой страх и отчаяние смогли найти себе выход. Слышен обеспокоенный голос сестры. – Агнес, скорее забери меня отсюда. Пожалуйста, скорее.

Мне кажется, что эти двое, как в дешевом фильме ужасов, схватят меня, избавят от ребенка, а потом убьют. И этот проклятый взгляд врача – точь-в-точь, как у матери.

– Что происходит? – волнительно спрашивает Агнес. – Где ты?

Я слышу, как захлопывается дверь машины. Она уже едет. Моя сестренка едет… Но ответить я ей не могу. Хочу, но не могу. Телефон падает из рук, а глаза, как я ни стараюсь держать их открытыми, сами собой закрываются…

Джереми

Полгода спустя

Что бы кто ни говорил, а зимы в Мадриде холодные. Во Флориде февраль мягкий, а здесь выпал снег и температура до пяти градусов тепла, хотя вчера вся предыдущая неделя была более-менее нормальной в плане погоды. Я закутываюсь в теплый воротник пальто, натягиваю шарф на нос, абсолютно не готовый к такому холоду, ведь с чем я встречался в своем штате – так это с ураганами, но не со снегопадом.

– Doble espresso sin azúcar. Todo bien? (пер. с исп. – Двойной эспрессо без сахара. Все правильно?) – девушка в зеленой бейсболке с эмблемой кафе протягивает мне бумажный стаканчик.

Я, улыбаясь, беру его и расплачиваюсь.

– Sí, todo bien. Gracias. (пер. с исп. – Да, все правильно. Спасибо)

Она, смуглая маленькая и красивая, улыбается в ответ, а потом спрашивает на беглом испанском у следующего клиента, что тот желает. Выйдя из кофейни «Уютный уголок», я придерживая вязанный коричневый шарф у горла, отпиваю из стаканчика горячий напиток, который вмиг согревает. Вставляю в уши снова наушники, из айпода звучит мелодичная песня местной популярной группы Dvicio. Слова исполнителей уносят меня далеко, хоть я и шагаю по заснеженным улицам, но представляю то, что стою рядом с ней у моего старого пикапа, и целую ее сладкие губы. Однозначно такая грустная атмосферная музыка помогает страдать, однако мне не нужны тоскливые слова, чтобы соскучиться по девушке, которую я люблю. По девушке, которая преспокойно обо мне забыла, не ответив ни на одно мое письмо. Я так и не решился приехать домой, встретиться с ней. Я решил остаться здесь, не знаю, на сколько. На некоторое время, пока боль все еще очень живая. Пока Саманта все еще течет в моих венах, я не смогу вернуться туда, где нас связывает столько воспоминаний. Здесь, в Мадриде, я часто отвлекаюсь от своих дел, оставляя на добросовестного руководителя Энджи часть своих обязанностей, и отдаюсь развлечениям. Энджи думает, что у меня какие-то неприятности, а сам я езжу к морю, чтобы побыть один, подумать. Но в действительности я пускаюсь в разгул, целуя женщин, что не вызывают во мне ничего, кроме страсти, надеясь, что в клубе ли, в кино ли, на улице ли найду взглядом ту, способную помочь мне забыть карие глаза, полные жизни и самоотверженности.

«Может быть, это расстояние, которое заставляет меня думать о тебе,

Или время меня мучает, или я должен быть ближе к тебе.

И каждую ночь в темноте я чувствую дыхание,

Я хочу, чтобы ты сказала мне, что ничего не кончено…»

Подпеваю Андреасу, вокалисту группы, поставив на повтор одну песню, зацепившую меня больше остальных. Она называется «Ничего». Но ведь у нас с ней было много «ничего». Ничего не значащие поцелуи, ничего не значащие ласки, секс, ее стоны около моего плеча, ее взгляд, в котором я тонул каждый раз, когда смотрел в пучину ее нереальных больших глаз. Моя ничего не значащая одержимость. В конце концов, она лишь сильнее запутала меня и сделала больнее. Так что я хочу избавить от нее.

Сегодня я гуляю здесь по той же причине: чтобы, возможно, познакомиться с кем-нибудь. Но в конечно итоге, зачастую, я просто сплю с ними, а перед глазами лицо Саманты, а не лицо той девушки, в которую я вхожу.

– Джереми? – окликает меня сладкоголосая девушка.