Сделка с совестью - Слава Доронина

— Что с тобой? — спрашиваю и снова тычу ногой в пол в поиске третьей педали. От стресса тоже мозги немного набекрень.

Перевожу глаза на коробку передач. Как же я мечтаю вернуться на базу и скрыться за дверью своего номера от этой ходячей катастрофы, которая сидит рядом.

— Перенервничал. Мигрень начинается. Триптаны оставил в Москве. Создай тишину.

А ну теперь мне все понятно. Им с Маркеловой вдвоем дорога на МРТ. Достаю телефон и строчу Верусику СМС. Ничего, Игнасас, я искореню в тебе всякое желание виться возле меня. И нет, мне ни капли тебя не жаль. Будь ты хоть трижды герой, мужлан неотесанный. Как вспомню сильные ручищи на своей заднице, как тащил меня в машину, вульгарный язык в рот засовывал, когда прижимал к стене… Нет, лучше не вспоминать, а то еще пешком до базы пойдет со своей, возможно, мнимой мигренью. Сейчас Ян разыграет сценку, как ему плохо, а потом «Проводи, Алёна, до номера и помоги лечь в кроватку»? Вот Верочка и проводит. Может, и первую помощь окажет, если оба того захотят. Я в этой компашке третий лишний.

Маркелова тут же отвечает и обещает быть у корпуса, в котором живет Ян, через десять минут. Отлично. Я удовлетворенно приподнимаю уголки губ.

— Тебе приятно, когда окружающие люди страдают? — шепотом интересуется Ян.

Оцениваю бледный вид Хулио. Что, если и впрямь плохо? Не похоже, что изображает недомогание. Но сам ведь проявил инициативу. А она часто бывает наказуема.

— Не всегда, — коротко отвечаю я, а сама думаю о том, что пакетик еды из Макдональдса все же заберу. Чтобы из номера не выходить пару дней, потому что собираюсь позвонить Кате и рассказать ей про выходку этого балбеса с поджогом корпуса, моим похищением и покатушками до полицейского участка. Шаник вроде дружит с Яном? Вот пусть мозг ему и поклюет. Вместо триптанов.

Мы въезжаем на территорию базы, и я останавливаю машину возле корпуса, в котором живет Катя и ее друзья. У них тут постоянные сборы и движ, судя по ее рассказам. А я здесь в первый раз, но место оценила: очень красиво. И почти спокойно. Если бы не одно но.

Перевожу взгляд на притихшего Игнасаса.

— Приехали, — говорю на случай, если к его головной боли и потеря слуха добавилась.

— Проводишь? — Ян поворачивается и смотрит на меня жалостливыми глазами.

Да. Все, как я и думала. Притворяется.

— Без присмотра не останешься, не переживай.

Глушу двигатель и тянусь за пакетиком с едой из Макдака, заметив, что Вера приближается к джипу. Ты очень вовремя, звездочка.

Я открываю дверь и выхожу на улицу. Перекинувшись парой слов с Маркеловой и вкратце рассказав о том, что с нами приключилось, быстрым шагом иду к своему корпусу. Отхожу на приличное расстояние и оборачиваюсь, чувствуя на своей спине прожигающий взгляд. Действительно, не показалось. Ян смотрит мне вслед, сцепив челюсти, пока Верочка суетится вокруг него и что-то говорит, открыв дверь с пассажирской стороны. Надеюсь, завтра мне не прилетит «благодарность» за заботу? Вообще, лучше бы Яну оставить меня в покое. Ничего у нас не получится. Руку даю на отсечение.

Не удерживаюсь и насмешливо улыбаюсь герою. Прекрасного тебе вечера, Хулио. То есть хамло. Сделать оскорбительный жест рукой, чтобы Вера замолчала, не возникает желания? Только со мной так можно, да?

Второй день подряд я не могу собрать себя в кучу. Такое ощущение, что в голову с правой стороны заколачивают ржавый гвоздь. А когда он достает до мозга, то сразу же приступают к новой раздаче боли. И так по кругу. Словно попал на фабрику бракованной продукции, которую решили утилизировать, вбив все до единого гвоздя в мою черепную коробку. Эту боль при приступе мигрени нельзя описать словами. И спутать ни с чем невозможно. Эрик привез колеса из аптеки, но они не особо помогают. Не думал, что меня накроет этим кошмаром в поездке, и ничего с собой не взял. Уже почти забыл, какие это «прекрасные ощущения». Хотя про «забыл» — спорно. Такое не забудешь. Если бы под рукой был пистолет, то я бы уже застрелился, чтобы не испытывать подобные мучения.

К вечеру боль становится тише. Препараты Эрика помогают, и даже появляется намек на аппетит. Начинаю по новой прокручивать события недавних дней. Хулио, да? Мать Тереза недоделанная. И Саша Грей в придачу. Твое счастье, цветок, что мне и впрямь херово, а Вера оказалась не такой бессердечной сукаой как ты. Уже, наверное, раз пять заглянула, если не больше, чтобы узнать, не окочурился ли я. Даже представить не мог, что она такая чуткая и заботливая девушка. В отличие от некоторых. По-хорошему бы Леднёва к Алёне с баблишком подослать, чтобы нервы ей подергать, но ладно. Живи, солнышко. Я хоть и с прибабахом, но останавливаться умею. Не до тебя сейчас.

Встаю с кровати и иду в душ. Холодный. Возвращаюсь в спальню, раздвигаю плотные шторы на окнах, открываю одну створку, чтобы проветрить комнату, и звоню Вере: пусть принесет что-нибудь поесть завтра утром. Так, глядишь, и пересмотрю свои взгляды на жизнь — выберу себе в спутницы заботливую блондиночку, а не черствый черный сухарик. Грызи его потом остаток жизни. Нет, пусть это счастье кому-нибудь еще достанется.

Я ложусь в постель и снова отрубаюсь под действием колес. Когда открываю глаза, чувствую себя почти нормально. За окном дождь с мокрым снегом. Отвратительная погода. Проверяю сообщения. Вера приходила, но я не отвечал. Стучать она не стала и заботливо оставила еду под дверью. Просит позвонить, если будет нужна. Действительно, все познается в сравнении. Пишу Верусику благодарности и хочу завалиться еще поспать, но слышу громкий стук в дверь и снова морщусь от боли в виске. После травмы головы меня, бывает, посещает мигрень. Особенно когда сильно понервничаю. Вот и в этот раз, отгоняя от женщины собак, я от души понервничал.

Стук повторяется. Я натягиваю штаны и иду к двери. Открываю и на несколько секунд впадаю в ступор. Пока я отходники ловил, на базу прилетали инопланетяне, похитили Алёну и перепрошили ей мозги?

С непроницаемой маской на лице забираю пакет с едой, который Вера оставила у порога, и захлопываю дверь перед носом цветка, расплываясь в победной улыбке. Не знаю, зачем Алёна пришла, но позлить и поиздеваться после ее выходки — это теперь святое. Даже если и уйдет, то ничего страшного. Я к ней по-человечески, страстно, до умопомрачения, а она как конченая стерва себя ведет.

Прислушиваюсь к тишине за дверью. Ушла? Вот и отлично. Собираюсь лечь обратно, но стук повторяется. Неужели ей и впрямь мозг перепрошили, пока я в кровати валялся? А может, еще и сердце вживили? Ну ладно, я тоже хорошо постарался: Кате наныл в промежутках между отходняками, как мне херово, чуть ли не при смерти лежу. Сфоткал ей фрак, в котором меня хоронить. Похоже, сарафанное радио сработало и кто-то не такая бессердечная сука, какую из себя изображает? Но зря ты, цветок, пришла. Если сейчас порог переступишь, то всё. Извиняться за грубость придется долго и много. Я как раз нагулял аппетит, голову малость отпустило, и теперь я в состоянии сделать обоим приятно. Не выпущу, пока не выпью все соки.