Стеклянный зверинец - Уильямс Теннесси

ТОМ: Наверное, она из тех девушек, которых люди называютдомашними.

АМАНДА: Нет таких девушек, а если и есть, то очень их жаль!То есть, конечно, если только это не ее собственный дом, вместе с мужем!

ТОМ: Что?

АМАНДА: О, я вижу письмена на стене так же ясно как я вижусвой нос передо мной[11]! Это ужасно! Ты все больше и большенапоминаешь мне своего отца! Он все время отсутствовал без всякихобъяснений! – Потом уехал! До свидания!Оставил меня со всеми пожитками. Явидела это письмо, что ты получил от Торгового Флота. Я знаю, о чем тымечтаешь. Я не слепая. (Она замолкает.) Что ж, очень хорошо. Тогда решайся наэто! Но не раньше, чем у тебя появится замена.

ТОМ: Что ты имеешь в виду?

АМАНДА: Я имею в виду, что как только у Лоры появитсякто-нибудь, кто позаботится о ней, как только она выйдет замуж, заведет свойдом, самостоятельный – ну, тогда ты будешь свободен отправляться куда тебезаблагорассудится, по земле, по морю, куда только тебя понесет ветер! Но до техпор, ты должен присматривать за сестрой. Я не говорю за мной, я старая и наменя не стоит обращать внимания! Я говорю за сестрой, потому что она молодая изависимая.

Я устроила ее в колледж – полный провал! Это ее такнапугало, что у нее расстроился желудок. Я привела ее в Лигу Молодежи в церкви.Опять фиаско. Она ни с кем не разговаривала, и никто не разговаривал с ней. Итеперь, все, чем она занимается, так это играется с этими кусочками стекла ислушает эти затасканные пластинки. Что это за жизнь для девушки?

ТОМ: Что я могу поделать с этим?

АМАНДА: Преодолей свой эгоизм! О себе, о себе, о себе, этовсе о чем ты думаешь!

(Том вскакивает и идет взять пальто. Оно громоздкое иуродливое. Он надевает шапку-ушанку.)

Где твой шарф? Надень свой шерстяной шарф!

(Он раздраженно выхватывает его из шкафа, обматываетнесколько раз вокруг шеи и туго завязывает оба конца на узел.)

Том! Я не сказала то, о чем я тебя хотела попросить.

ТОМ: Я слишком опаздываю –

АМАНДА (хватает его за руку – очень решительно; затем робко):Там в магазине, разве там нет – приятных молодых людей?

ТОМ: Нет!

АМАНДА: Там должны быть – хоть кто-нибудь…

ТОМ: Мама – (Он жестикулирует.)

АМАНДА: Найди кого-нибудь порядочного – непьющего и попросиего придти к сестре!

ТОМ: Что?

АМАНДА: Для сестры! Встретиться! Познакомиться!

ТОМ (ударяя в дверь): О, Боже мо-ой!

АМАНДА: Ты сделаешь?

(Он открывает дверь. Она говорит умоляюще.)

Сделаешь?

(Он начинает спускаться по пожарной лестнице.)

Сделаешь? Сделаешь, милый?

ТОМ (оборачивается назад): Да!

(Колеблясь, Аманда закрывает дверь с беспокойным, но чутьобнадеженным выражением лица.)

(Образ на экране: Обложка цветного журнала.)

(Луч света застает Аманду у телефона.)

АМАНДА: Элла Картрайт? Это Аманда Вингфилд! Как ваши дела,милочка? Как ваши почки?

(Пятисекундная пауза.)

Ужас!

(Снова пауза.)

Вы христианская мученица, да, милочка, так и есть,христианская мученица! Да, я только что заметила в своей маленькой книжке, чтоваша подписка на Спутник только что истекла. Я знала, что вы не захотитепропустить этот чудный роман, который появляется со следующим номером. ЭтоБэсси Мэй Хоппер, ее первая вещь после Медового месяца для троих. Ведь какаяэто была необыкновенная и интересная история! Так вот, я уверена, что этотроман еще очаровательней. С запутанной светской подоплекой. Это о любителяхлошадей в Лонг Айланде.

(Свет гаснет.)

Надпись на экране: «Возвещение[12]»

Постепенно появляется свет и слышна музыка.

Ранние сумерки весеннего вечера. В квартире Вингфилдовтолько что закончили ужин. В мрачной столовой Аманда и Лора в неярких цветныхплатьях убирают посуду со стола; их оточенные движения сродни танцу илиритуалу, их движущиеся очертания бледны и безмолвны, как мотыльки. Том в белойрубашке и брюках встает из-за стола и направляется к пожарному выходу.

АМАНДА (когда Том проходит мимо): Сынок, сделай мнеодолжение.

ТОМ: Какое?

АМАНДА: Причеши свои волосы! С причесанными волосами тытакой красавчик!

(Том ссутулившись устраивается на диване с вечерней газетойв руках. Ее огромный заголовок гласит: «Победа Франко.»)

В одном только я хотела, чтобы ты подражал своему отцу.

ТОМ: В чем же?

АМАНДА: В том, как он всегда заботился о своей внешности. Онникогда не позволял себе неряшливости.

(Он отбрасывает газету и направляется к пожарному выходу.)

Куда ты идешь?

ТОМ: Иду покурить снаружи.

АМАНДА: Ты слишком много куришь. Пачку в день по пятнадцатьцентов за пачку. Сколько это будет в месяц? Том, сколько будет пятнадцать натридцать? Посчитай и ты удивишься, какую сумму ты мог бы сэкономить.Достаточную, чтобы оплатить вечерние уроки в Вашингтонском Университете! Толькоподумай, сынок, как это было бы замечательно для тебя!

(Том остается холоден к ее идее.)

ТОМ: Я лучше буду курить. (Он выходит на площадку, позволяядвери с шумом захлопнуться)

АМАНДА (резко): Я знаю! В этом-то все несчастье… (Оставшисьодна, она обращает взгляд на портрет мужа.)

(Танцевальный мотив: «Мир ждет восхода!»)

ТОМ (обращаясь к публике): Через переулок от нас находилсяРайский Танцевальный Зал. Весенними вечерами окна и двери были распахнуты имузыка выливалась наружу. Иногда, огни в зале гасили, оставляя лишь большой,свисавший с потолка стеклянный шар. Он медленно вращался, наполняя сумеркимягкими радужными цветами. Тогда оркестр начинал играть вальс или танго,что-нибудь с медленным и чувственным ритмом. Парочки выходили на улицу вотносительную уединенность переулка. Можно было видеть, как они целуются заканавами и телефонными столбами, тем самым вознаграждая себя за жизнь безвсяких перемен или приключений, как моя собственная. Перемены и приключения вэтом году были неизбежны. Они поджидали этих ребят прямо за углом. Парящие вдымке Берктесгадена, пойманные в складках зонтика Чемберлена[13].В Испании была Герника! А здесь только свинг[14] и ликер,танцевальные залы, бары и кинотеатры, и секс, подвешенный в темноте, как люстраи наполняющий мир недолгими обманчивыми радугами… Весь мир жил ожиданиембомбардировок!