Страсти-мордасти рогоносца - Дарья Донцова

Юрий показал на «вешалку».

– Куртку туда.

Я покорно пристроила свою одежду на крючок, прибитый прямо к стене с ободранными обоями, сделав два шага вслед за Юрием, оказалась на кухне, где было бы тесно даже гному. У стены стоял небольшой стол, за которым спиной к окну пристроилась девочка лет шести. Другой ребенок, совсем маленький, сидел на высоком стульчике и рьяно рвал газету.

Ткачев наклонился, вытащил из-под стола две круглые табуретки на трех ногах, плюхнулся на одну и предложил мне:

– Садитесь.

Стоящая у плиты молодая женщина обернулась.

– Это я с вами по телефону говорила? Ключи привезли?

Из кастрюли перед ней поднимался пар, на другой горелке скворчала сковородка.

– Ма! Кушать! – заныла девочка.

– Сейчас, – пообещала Нина, – погоди. Видишь, тетя пришла.

Малышка показала мне язык, выпалив:

– Тетя дура.

Юрий выхватил у младенца газету, свернул ее трубочкой и стукнул грубиянку по лбу, воскликнув:

– Светка, немедленно извинись!

Дочь зарыдала, а малыш, лишившись своего немудреного развлечения, завыл, как пожарная сирена. У меня зазвенело в ушах, спина вспотела – на кухне было невыносимо жарко, душно и влажно. Просто тропики!

– Заткни детей! – заорал Юрий.

– Сам постарайся! – не осталась в долгу супруга.

– Уведи их в комнату, – распорядился муж.

– Я обед готовлю, – огрызнулась Нина.

– Спохватилась… – рявкнул Юрий. – Ужинать пора, а ты борщ варишь.

Девочка продолжала истерически рыдать, теперь к ее воплям добавилась икота. Изо рта младенца потекли белые струйки.

– Он срыгнул, – поморщился Юрий.

– Вот и умой сына, – распорядилась Нина.

– По-твоему, я нянька? – побагровел супруг. – Не мужское дело детьми заниматься.

Нина бросила в мойку ложку, которой мешала бурно кипящее варево, уперла одну руку в бок, вторую вытянула ладонью вперед.

– Отлично! Тогда выполняй мужские обязанности – дай денег на хозяйство. Ну?

Юрий побагровел. И тут в кухню вошла носатая, черноволосая старуха, здорово похожая на Бабу-ягу.

– Опять ругаетесь, ироды? – басом прогудела она. – Креста на вас нет, делаете из деток моральных уродов.

Младенец перестал выть и заулыбался, потянул к бабке ручонки. Девочка нырнула под стол, ловко проползла по полу на коленях, вылезла и спряталась за спину Яги со словами:

– Бабуленька, папа дурак, он меня больно ударил.

– Да он просто идиот, – произнесла старуха, вытащив из стула мальчика. – Пошли, мои ягодки, сейчас я вам книжку почитаю, кашки вкусной дам. Нинка, форточку распахни, оранжерея на кухне. И что ты там такое варишь? Оно несусветно смердит!

– Курица по скидке досталась, – поделилась удачей невестка Ткачевых.

– Сами жрите эту гадость, детям не давайте, а то отравите, не дай бог, – заявила бабка. – Жизнь несправедлива. Хорошим людям Господь малышей не посылает, сколько ни просят, не получаются дети у них. А у вас, шантрапы, целых двое здоровеньких, умненьких, красивых. За что им такие идиоты, как вы, в родители достались, а?

Высказавшись, старуха понесла младенца вон из кухни. Девочка пошла за ней. На пороге малышка обернулась и снова показала язык.

– Довыступаешься! – взвился Юрий. – Сейчас я тебе его оторву!

Дочка немедленно умчалась.

– Далось ей мой обед ругать, – обиделась Нина. – А то я сама не знаю, что курицу лучше посвежее брать… Да только ведь свежее дороже. Где деньги найти? Мы кругом в долгах!

– Окно открой, – приказал муж. – Я сейчас растаю, устроила парную.

– Так из-за детей, чтобы не простудились, – вполне мирно объяснила Нина.

Она открыла раму, в кухню ворвалась струя свежего воздуха.

– Ключи принесли? – повторил вопрос Юрий.

– Их вам непременно отдадут, – пообещала я, – если они в вещах обнаружатся. Вот когда тела для похорон забрать можно будет, пока не скажу.

Нина села на диванчик.

– Нам их что, хоронить придется?

Ее вопрос меня изумил.

– Конечно.

– Иначе никак? – осведомился Юрий.

– Вы единственный сын Тихона и Антонины, – напомнила я.

Сынок опустил голову и боднул лбом воздух.

– И что? Я обязан их на погост тащить?

Я обычно не теряюсь ни в каких ситуациях, но сейчас оторопела и промямлила:

– А кто это может кроме вас сделать?

– Государство, – спокойно пояснила Нина.

– Я с родителями не общался, – вякнул Юрий.

– Они нас из своего дома выгнали, – подключилась к разговору Нина, – узнали, что мы пожениться собираемся, и тормоза у них отказали. Такого мне наговорили – жуть!

– И мне, – сказал Юра. – Орали: «Кормили одного дармоеда, теперь двоих на плечах переть? Нет уж!» Мать условие поставила: или я с Ниной все отношения разрываю, или убираюсь из дома. Пришлось в эту дыру перебираться.

Я решила хоть как-то наладить контакт с озлобленной семейной парой.

– Видимо, вы очень любите друг друга, поэтому ушли от родителей Юрия, которые были против счастья сына. Да уж, нехорошо они поступили.

Нина сгорбилась.

– Я-то мужа обожаю, а он меня нет. Не хотел, чтобы Вовочка родился. И свекор со свекровью тоже против мальчика были. Со Светкой они даже иногда погулять соглашались, а как про мою вторую беременность узнали, разорались и выгнали нас.

– Простите, наверное, я неправильно поняла, – удивилась я. – Вы только что объяснили, что родителей мужа вывело из себя желание сына жениться на вас, и они отказали Юрию в помощи, выгнали из своей квартиры.

– Нинка нормально говорить не умеет, – поморщился Ткачев-младший, – сейчас все по-человечески объясню.

Я постаралась поудобнее устроиться на жесткой табуретке и стала внимательно слушать Юрия.

Встречаются люди, которые во всех своих неудачах винят родителей. Юра оказался из их числа. А еще он обладал на редкость цепкой памятью, которая сохранила все неприятности, причиненные ему мамой и папой. Я узнала, что в шесть лет мальчику не купили надувной круг в виде лягушки, а позже перед школой по утрам всегда кормили мерзкой геркулесовой кашей, после возвращения с уроков ругали за тройки, не разрешали гулять с друзьями… Да, память у Юрия оказалась замечательной, но – однобокой. Ничего светлого, радостного в ней не задержалось, только обиды.

Многие люди слова матери: «Сыночек, подумай, стоит ли тебе поступать в Строгановское училище. Ведь продажей своих полотен зарабатывают единицы художников, остальные рисуют на заказ рекламные картинки или сидят на улицах, предлагая прохожим сделать их портрет или шарж», – восприняли бы как дельный совет и попытались реально оценить свой талант. Честно спросили бы себя: может, мать права, пусть живопись останется хобби, найду себе другую профессию по душе? Но Юра увидел в разумной речи Антонины Ивановны лишь одно: мать хочет его обидеть. И поступил в училище. На первом курсе он познакомился на улице с Ниной. Та сказала, что ей девятнадцать лет, и у них разгорелась любовь.