Академия одержимости. Черный ангел его грез - Айза Блэк

— Непременно. Мне пригодится такая подруга как ты, — Жизель повернулась к ней спиной, и направилась к студенту, блондинка была такой смешной и наивной, похоже, ей тут понравится.

— Привет! Тебя как зовут? — она изобразила на лице самое мило выражение, на которое только была способна.

— Лотер… — парень даже не взглянул на девушку, продолжая изучать свои записи.

— Чем занимаешься? — она наклонилась и стала рассматривать его бумаги.

— Какое тебе дело! — он сгреб листики в охапку, прижал к себе и посмотрел на девушку затравленным взглядом.

— Я новенькая, хочу познакомиться, — она добродушно улыбалась.

— Я не лучший собеседник. Просто оставь меня в покое! — он встал и попятился назад, словно видел в Жизель монстра.

— Мне кажется, ты разбираешься в искусстве, а с кем мне еще обсудить свои работы? — она сделала шаг навстречу, продолжая обезоруживающе улыбаться.

— У меня нет времени… может позже… — Лотер наклонился за потертым портфелем, схватил его и крадучись направился к выходу.

Жизель подошла к нему еще ближе и дотронулась до плеча, от чего паренек вскрикнул, а его глаза округлились.

— Если будет желание, я всегда рада поболтать! — она помахала ему рукой на прощание. Студент поспешно выбежал из аудитории.

— Не обращай внимания, он всегда немного с придурью. Но сегодня даже себя переплюнул, видать кукуха совсем того, — Оливия присвистнула и покрутила пальцем у виска.

— Милый парниша, — Жизель улыбнулась каким-то своим мыслям. И быстро перевела тему разговора. — Пошли, покажешь мне академию!

Девушки покинули аудиторию. Оливия увлеченно что-то рассказывала, про порядки, преподавателей, их группу. Она слушала в пол уха, увлеченно разглядывая коридоры, спешащих на пары студентов, смотрела сквозь них, втягивала носом разномастную энергию.

— Господин Бошан, доброго дня! — Оливия приветливо махнула рукой, стоявшему у окна белокурому мужчине. Похоже, заигрывать с преподавателями было у девушки в крови.

Он повернулся, сверкая белоснежной улыбкой:

— Добрый, Оливия, — прошелся взглядом по выдающейся фигуре студентки, и перевел взгляд на ее спутницу, и тут же замер.

— А я вот показываю нашей новенькой академию, — девушка продолжала ворковать. — Жизель Легран, а это наш преподаватель по реставрации Фабьен Бошан.

— Жизель, да? Мы нигде с вами раньше не встречались? — он наморщил лоб, пытаясь вспомнить.

— О, не думаю, господин Бошан, такую встречу я бы не забыла, — она смущенно опустила взгляд.

— Случайно не вчера в к… — тут он запнулся, — Вечером?

— Вчерашний вечер я провела за книгами у себя дома, — Жизель робко улыбнулась. — Так волнительно новое место, новый коллектив, преподаватели, я ужасно переживала.

— Ясно… значит, обознался, — он прищурился и продолжал пристально изучать студентку.

— Нам пора! Счастливо, господин Бошан, — Оливия, нахмурила брови, недовольная, что внимание преподавателя нагло перехватили.

— Да, да, счастливо, — бросил растерянно Фабьен.

Когда девушки уже отошли на несколько шагов, Жизель, резко повернулась и приблизилась вплотную к преподавателю, привстала на цыпочки и шепнула ему на ухо:

— Сегодня, когда будете около своего подъезда, не торопитесь входить, сосчитайте до десяти и подумайте обо мне, — лукаво подмигнув, она развернулась и догнала свою спутницу.

— Что еще за… — Фабьен в недоумении замотал головой, пытаясь понять, что произошло.

— Этот тебе тоже нравится? — спросила Жизель, догнав Оливию.

— Не, но он лучший друг Арье, так что хорошие отношения не помешают. А ты, кстати ему приглянулась, можешь попробовать, этот вроде не такой неприступный, — в голосе девушки улавливались нотки обиды. Немного подумав, решила, что не желает делиться, и добавила, — Но, думаю, и с ним у тебя шансов нет.

— Я не претендую, расслабься, — Жизель, откровенно забавляла заносчивость девицы.

* * *

Фабьен возвращался домой. Сегодня он намеревался позвонить одной из своих постоянных любовниц. И уже предвкушал страстный вечер. Не дойдя до подъезда пару метров, он вдруг замер и вспомнил о странной студентке. Сам не понимая, почему досчитал до десяти, и у его ног с грохотом разбилась огромная хрустальная фаза. Он еще долго ошарашено смотрел на осколки. Даже когда к нему выбежала соседка, и стала слезно извиняться, за то, что ее скандал с мужем обрел такие последствия, настойчиво умоляла не жаловаться, и спрашивала как загладить свою вину. Он лишь махну рукой, и в недоумении пошел домой.

Арман забежал в дом, чувствуя, как сгорает заживо. Закрыв дверь, он побежал в душ, ледяная вода должна была хотя бы немного облегчить боль. Движения были судорожные, дыхание прерывистое, мельком взглянув на себя в зеркало, содрогнулся в ужасе, глаза потеряли человечность, зверь пытался занять свое законное место. Полнолуние теперь стало его ежемесячным проклятием.

Ледяная вода на несколько минут прояснила сознание, немного сняла жар, но не стоило обманывать себя — это только начало. Художник вылез из ванной, не вытираясь, ничего не надевая, кривясь от боли, прошел в дальнюю комнату. Сразу же запер за собой дверь на замок. Стены ту были оббиты прочным металлом, была установлена хорошая звукоизоляция.

Упав на пол, он скрутился в позе эмбриона и завыл, голос уже лишь отдаленно напоминал человеческий. Он терял себя, зверь хотел власти, управления его разумом и душой. Нет, нельзя поддаваться!

Тело стало выкручивать, он метался, кричал, а второе естество все сильнее поднималось в нем, кожа лопалась, руки видоизменялись, превращаясь в лапы. Арман усилием воли попытался подавить процесс, вернуть конечностям прежнюю форму, у него получилось. Но через минуту он уже задыхался от нового приступа раздирающей боли.

Зверь наказывал за сопротивление, безжалостно ломал его волю, тело, кости росли, уже не помещаясь в человеческой оболочке, а художник продолжал борьбу. Лицо удлинялось, появлялись клыки, Арман собирая волю, возвращал лицу прежнюю форму. Он кусал губы в кровь, царапал себя, чтобы перебить ломку, болью.

Схватка продолжалась долго, изнуряя, иногда побеждал его зверь, иногда отступал. В конце битвы Арман замер в обличье полуволка. Он никогда не допускал полного превращения. Если он хотя бы раз поддастся, то все, процесс уже не остановить. Тогда монстр завладеет им, победит.

Он посмотрел на место добровольного заключения, и сразу в памяти всплыл день, когда чья-то злая прихоть сделала его таким. За какие грехи, какие провинности? Он не знал. Ответов не было.

Именно в полнолуние, в эти болезненные моменты он вспоминал все, словно мало было телесных мук, и он с каким-то извращенным упоением вскрывал раны в душе.