Выбор чести - Даниил Калинин

Но, конечно, они не пошли на это. Как и чехи, ляхи глядели в рот британцам и ждали их указаний. А хитрые англосаксы, верные своей политике, растили в Центральной Европе противовес СССР и считали, что Рейх полезно усилить за счет приобретения Чехословакии. Но и после этого нацисты и большевики не имели еще общей границы…

И ведь поляки понимали угрозу со стороны Германии. Но их надежды были напрямую связаны с союзнической помощью британцев и французов. Странно, вот почему-то мощь англичан кажется всем какой-то незыблемой величиной. Однако, учитывая, что их войска в 1914-м были легко разбиты солдатами кайзера, что их армия не смогла справиться со слабой турецкой в Месопотамии на протяжении всей войны, что огромный десант, брошенный на Дарданеллы, потерпел сокрушительное поражение… откуда выводы о мощи бриттов? Англосаксы воюют ТОЛЬКО за себя и свою выгоду. Они десятки раз предавали союзников, но им почему-то по-прежнему верят.

Как говорят в России, дураков учить надо. Дураки – это чехи, ляхи, французы. А учат нас немцы.

За французов стоит сказать отдельно. Что же касается ляхов – так они не только не помогли естественным союзникам, они еще и присоединились к дележу территории. Какая-то спорная область, ради которой был заключен военный союз с Рейхом и введены войска в Чехословакию. Вот так… Вместо того, чтобы вместе противостоять историческому врагу, гораздо проще ударить в спину с молчаливого согласия тех, кому абсолютно плевать, есть ты или нет тебя.

Я даже не был удивлен, что когда немцы напали на поляков, военная поддержка им ограничилась заявлениями о вступлении в войну да демонстрацией наступления, которое тут же выдохлось. Немцы вдребезги, разгромно разбили ляхов, к чести которых все же стоит сказать – дрались они мужественно.

После Польши пала Дания, началось вторжение в Норвегию, а французская армия оставалась на своем месте. Пограничникам даже вменялось не стрелять по дозорам врага. И ради чего? Ради плана британцев натравить Рейх на Советский Союз, а по окончании их кровавой схватки диктовать свои условия мира, полностью сохранив армию и флот. Странная пассивность союзных армий объяснялась демонстрацией намерений: «нападайте на «красных», вам ничто не угрожает»!

Но ни Гитлер, ни Сталин не были профанами в политике. Нет, они прекрасно понимали лживость британских лис, им обоим были ненавистны союзники. Потому, несмотря на явную враждебность, они заключили союз, разграничив сферы влияний. Британские политики просчитались, их намерения были прозрачны нацистам: зачем оставлять в тылу врага, который лишь намекает, что не нападет, когда можно оставить в тылу принципиального союзника?

Ну а что касается Сталина… Его обвинили во всех грехах, в предательстве, в оккупации польских земель. Но я видел иное. Сталин сделал все, чтобы предотвратить усиление Рейха, Сталин был самым последовательным врагом Гитлера. СССР до последнего оказывал военную помощь Испании, а военные грузы отказалась пропускать Франция. СССР готов был прийти на помощь чехам – но те добровольно стали немецкими рабами. И что же, после всего лицемерия англичан и французов, после осознания того, что Рейх натравливают на его страну, Сталин должен был поступить как-то иначе? Тем более что с момента возрождения Польша всегда была враждебна большевикам. Так что Сталин поступил мудро, сделал ход на опережение, подарил своей стране и армии отсрочку, во время которой рассчитывал подготовиться в достаточной мере.

…Весна 1940-го была полна тревог и надежд. Близился мой выпуск, и это событие как-то заслонило пассивную войну. За то время, пока я учился, мама и Дуниша вполне основательно прижились вместе, их отношения стали действительно родственными. Жена уже достаточно выучилась языкам, и матушка сумела взять ее помощницей в аптеку. В своем последнем увольнении я узнал от Дуниши потрясающую новость: я должен был стать отцом!

…10 мая 1940-го перечеркнул все грезы о мирной жизни.

Война развивалась стремительно, по четко сработанному немецкому плану. Успешно комбинируя удары с воздуха, десанты и стремительные натиски механизированных частей, немцы за 4 дня заставили капитулировать голландцев. Реки Ваал, Маас, канал Альберта, форт Эбан-Эмаэль – все естественные и искусственные оборонительные рубежи, опорные пункты, на которые возлагало надежды командование союзников, не смогли удержать необратимого натиска вермахта. Германцы воевали умело, быстро, непредсказуемо, используя последние и самые совершенные тактические приемы.

По плану англичан и французов немцев, наносящих удар через Бельгию, необходимо было остановить на естественных рубежах (р. Маас, канал Альберта). Таким образом, считая линию Мажино неприступной и оставив на границе ее гарнизон (а в тылу второсортные части), лучшие войска двинулись навстречу вермахту. Это были войска первой линии, вооруженные согласно всем штатам, до предела насыщенные танками и бронемашинами.

Но планы командования не учли скорость движения механизированных соединений немцев, не предвидели, что враг столь эффективно проведет масштабные десантные операции. Удобные оборонительные рубежи заняты не были. Кроме того, вырвавшиеся вперед французские части, которые могли с ходу вступить в бой и затормозить движение немцев, зачастую отказывались атаковать, ожидая подхода основных сил. Только в сражение при Анню, где в бой вступил Кавалерийский корпус (в составе 2-й и 3-й танковых дивизий противостоящий двум немецким танковым дивизиям), германцам был нанесен чувствительный удар, темп их продвижения снижен. По дошедшим до нас данным, немцы потеряли 164 танка. Однако и потери корпуса были очень чувствительными: 104 машины. И надо отметить, что Кавалерийский корпус был укомплектован отличными танками S35, превосходящими по бронированию Т-3 и уступающими только немногочисленным Т-4. Также с нашей стороны в бой шли пушечные танки Н35, которым сильно уступали легкие Т-1 и Т-2.

Но битва при Анню стала единичным случаем. И главное: удар немцев через территорию Бельгии и Голландии, при всем масштабе и успехе, оказался лишь отвлекающим маневром! Огромные массы танков и пехоты прошли через Арденны, считающиеся совершенно непроходимыми для механизированных соединений и крупных пехотных частей! И началось…

Прорыв через Арденны можно было бы остановить массированными бомбардировками – но французское командование не сумело быстро среагировать. А как только механизированные соединения германцев вышли на оперативный простор, их просто некому было остановить – Арденны прикрывали резервисты и второстепенные части без значительных средств усиления.

Таким образом, пока главные силы союзников втянулись в Бельгию, к ним во фланг и тыл вышла сильнейшая немецкая группировка. Фактически наша армия оказалась в ловушке.

Немцы стремительно продвигались вперед, проходя около 50 километров в день. Наше командование пыталось организовать удар во фланг наступающей из Арденн группировке, но все мехчасти были уже связаны в боях, и оперативная их переброска была невозможна. Единственную достойную попытку предпринял бригадный генерал Шарль де Голль (очень популярный в войсках и находящийся в некоторой оппозиции к командованию), сформировавший ударный кулак из 4-й танковой дивизии и приданных к ней частей. Он атаковал южный фланг немцев трижды и добился определенного успеха, отбросив противника. Но немцы оперативно перегруппировались и бросили против де Голля лучшие части, которые с воздуха поддержали Люфтваффе, безраздельно властвовавшие в небе.