Разведчики и шпионы - Станислав Зигуненко

В самом начале войны он вернулся в Европу. Причем в сентябре 1914 года Зильбер въехал в Англию из США и Канады, имея на руках паспорт подданного нейтрального государства и документ, подтверждавший его деятельность в пользу англичан против буров. Этого хватило для того, чтобы ему выдали вид на жительство в Англии. И он тут же нашел себе соответствующее применение. Зная в совершенстве несколько языков, он устроился на работу в бюро цензуры. Там приходилось перлюстрировать письма, написанные не только на всех европейских языках, так что познания полиглота Зильбера были весьма кстати.

Он же в свою очередь получил возможность выведывать из писем и разговоров с коллегами немало ценной информации. А поскольку он работал один, поддерживая со своим Центром одностороннюю связь, то свел риск провала к минимуму.

И тут он использовал свое должностное положение. Он отправлял письма за границу, поставив на них пометку: «Просмотрено военной цензурой». Причем шли они отнюдь не в Германию, а в одну из нейтральных стран. Причем Зильбер практически никогда не использовал один и тот же адрес дважды. Он разнообразил свою переписку, справляясь со «Списком подозрительных лиц», всегда имевшимся у него под рукой на работе.

Список этот содержал адреса известных английской разведке почитателей немцев. И Зильбер мог быть уверен, что, получив подозрительное письмо, адресат тут же передаст его немецкому резиденту.

Даже наткнувшись на «подставу» английской разведки, Зильбер мало чем рисковал – ведь обратный адрес на конверте был им выдуман.

Впрочем, в его работе были свои сложности. Например, работая бок о бок с другими цензорами, он не мог делать никаких заметок и всю добытую из писем информацию приходилось держать в голове. А это требовало огромного напряжения памяти.

Иногда, правда, особо ценные документы Зильбер фотографировал, покупая для этого фотопленку в разных магазинах города. Тем не менее, один из служащих такого магазина что-то заподозрил и начал следить за ним. Однако, заметив самодеятельного филера, Зильбер пожаловался начальству, и чересчур бдительному служащему настоятельно посоветовали не совать нос не в свое дело.

Так Зильбер и пробыл в Англии до конца войны. Не будучи разоблаченным, он благополучно вернулся в Германию, где на склоне лет и опубликовал свои воспоминания.

Впрочем, тихий цензор Жюль-Крофорд Зильбер был не единственным в своем роде. Пожалуй, по всем статьям превзошел его действительный статский советник Владимир Иванович Кривош, масштаб и сроки деятельности которого удивили даже видавших виды специалистов.

Он родился в Венгрии 1 декабря 1865 года и до 23-летнего возраста оставался подданным Австро-Венгерской империи. О своих родителях и собственном детстве Кривош почему-то никогда не распространялся. Указывал лишь, что подданство России принял в сентябре 1888 года.

Еще ранее, осенью 1886 года, Кривош «поступил вольнослушателем на факультет восточных языков», но в 1889 году «выбыл из числа студентов», так и не окончив курса. Причины тому тоже неизвестны. Остается лишь догадываться, что ушел Кривош не по собственной воле, а по подозрению окружающих, возможно, заподозривших в нем филера-провокатора.

Косвенным подтверждением этих подозрений может послужить тот факт, что в 1891 году Кривоша приняли на службу в почтово-телеграфное ведомство, а вскоре откомандировали в Цензуру иностранных газет и журналов. На самом деле под «крышей» иностранной цензуры действовали знаменитые «черные кабинеты», осуществлявшие перлюстрацию переписки всего населения Российской империи, а также негласный просмотр дипломатической почты. Само собой разумеется, что брали сюда людей проверенных, уже как-то себя зарекомендовавших.

Впрочем, возможно, в «черный кабинет» Кривош попал потому, что был своего рода уникумом. Он писал: «Я владею французским, немецким, английским, итальянским, шведским, мадьярским, румынским, армянским, всеми славянскими языками, воляпюком и эсперанто…» Известно, что он знал также турецкий, персидский, арабские и все скандинавские языки – всего общим числом около двух дюжин!

Кроме того, он также владел «всеми главнейшими стенографическими системами» на многих языках и даже был автором двух стенографических систем – «русской» и «универсальной». Еще в 1893 году он издал «Самоучитель русской скорописи», а в 1904-м – «Самоучитель стенографии, применимой ко всем языкам».

Так или иначе, в 1898 году он получил первый классный чин коллежского регистратора и быстро стал делать карьеру в стенах «черных кабинетов».

Среди своих коллег новичок выделялся не только энергией и знанием языков. Ему принадлежит еще ряд технических усовершенствований, позволявших вскрывать письма и запечатывать их вновь, не оставляя видимых следов. Он не без гордости признавался: «За время своего служения (14 лет) в секретной экспедиции я изобрел как способ делания печатей, дающий безукоризненные результаты… так и новый способ вскрытия писем, не оставляющий ни малейших следов даже для опытного взгляда»…

Упомянутый Кривошем способ вскрытия писем осуществлялся с помощью пара, вырабатываемого специальным аппаратом, наподобие электрического чайника. За эти новации премьер-министр П.А. Столыпин счел необходимым наградить автора, и в 1908 году Кривош получил орден Св. Владимира 4-й степени.

Однако этим его карьера не ограничилась. Оказывается, наряду со службой в Цензуре Кривош с декабря 1904 года по 1 августа 1906 года состоял при секретном отделении Департамента полиции, занимавшемся розыском международных шпионов, в качестве переводчика-дешифровщика, и с 1905 по конец 1911 года заведовал агентурой при Особом делопроизводстве Морского Генерального Штаба.

В общем, цены бы ему не было как специалисту, если бы не одна черта в характере нашего героя: Владимир Иванович привык жить на широкую ногу и позволял себе значительные вольности с казенными деньгами.

Так, получив однажды от своего начальника по Морскому Генеральному Штабу М. И. Дунина-Борковского несколько тысяч рублей для открытия новых цензурных пунктов, Кривош и их не создал, и отчета о расходовании полученных средств не представил.

Разразился скандал, началось следствие, в ходе которого обнаружилось, что это не первая «вольность» подследственного. Однако изобретательный Кривош распустил слухи, что ему, дескать, подвалило миллионное наследство.

Тем не менее, в справке по его делу констатируется: «Допрошенные по делу, в качестве свидетелей, бывшие сослуживцы Кривоша, хорошо его знающие, характеризовали Кривоша как человека выдающихся способностей, но в высшей степени алчного к деньгам и не особенно разбирающегося в способах их приобретения, включительно до утайки наградных денег, выдававшихся ему из Морского Генерального Штаба для передачи некоторым чиновникам, оказывавшим услуги Морскому Штабу».