Последняя Пасха императора - Александр Бушков

Телезвездочка таращилась на него прямо-таки очумело – то,что Смолин говорил, явно не умещалось в пространстве ее немногочисленныхизвилин. Нетрудно было догадаться, что выстроенная ею нехитрая тема разговорапошла насмарку.

Смолин ждал, сияя улыбкой. От собаки бежать ни в коем случаенельзя – цапнет за ногу. Точно так же весьма чревато уходить быстрым шагом откакого-нибудь шакала телекамеры – снимет твою удаляющуюся спину ипрокомментирует, как его левой пятке, угодно. Нам скрывать нечего, мы людиконтактные и с прессой всегда готовые общаться живейшим образом…

После недолгого промедления Чучина вновь ринулась в атаку:

– Ваш продавец нож кому-то продал?

– У меня приличное заведение, – обиделсяСмолин, – и продавец у меня – парнишка приличный, с высшим образованием,интеллигент в первом поколении, можно сказать. Ножами сроду не торговал, вас,точно, обманул кто-то…

– Кортик! – обрадованно взвизгнула репортерша,что-то определенно припомнив и вернув себе некоторую уверенность. – Онморской кортик продал!

– Да не продавал он никаких кортиков, – свеличайшим терпением и нетускнеющей голливудской улыбкой сообщил Смолин. –Разве что дал кому-то посмотреть кортик, а на него зачем-то дело завели…

– В милиции говорят, что он торговал оружием…

– Говорят, в городе Рязани пироги с глазами, –резвился Смолин, – их едять, а они глядять…

– Я вас серьезно спрашиваю.

– А я вам серьезно отвечаю, мадемуазель: я же не служув милиции и не могу знать, что там говорят…

– Но вас же только что допрашивали по этому делу?

– И тут вы что-то путаете, право, – вздохнулСмолин. – Я сюда заходил узнать, как документы на охотничье ружьевыправляют. Решил вот на старости лет рябчиков пострелять, говорят, супецполучается классный…

Он имел все основания чуточку гордиться собой: за все этовремя так и не ляпнул ни одной неосторожной фразы, которую можно было, выдравшииз записи, интерпретировать гнусным образом. И сохранял полнейшее спокойствие,хотя так и подмывало высказать этой выдре все, что он о ней думает. Он помнилпрошлогоднюю зимнюю передачу с участием Чучи – в центре, в арке кого-тозастрелили в ходе неких разборок, и эта дура, стоя на том месте, где лежалтруп, преспокойнейшим образом разгребала сапожком нападавший снег, чтобы явитьвзору телезрителей темное пятно заледенелой крови. Дело тут не в душевнойчерствости – просто такая уж дура по жизни…

– Задавайте ваши вопросы, – с той же простодушнойготовностью сказал Смолин.

– Я и спрашиваю: в вашем магазине торговали оружием?

– Никогда в жизни.

– А как насчет кортика?

– Я же только что объяснил, в чем там было дело…

– Но в милиции говорят…

– Это их гражданское право – говорить, – парировалСмолин.

– Значит, вы хотите сказать, что у нас в Шантарске нетантикварной мафии?

– Да откуда ж ей взяться? – Смолин пожалплечами. – Экие вы страсти говорите. Откуда у нас антикварная мафия? Ужасыкакие…

– И оружием вы не торгуете?

– Хотел я во время индо-пакистанского конфликта продатьодной из сторон с дюжину танков, – сказал Смолин. – Но танков подрукой не нашлось, да и плохо представлял я, как такие дела проворачиваются…

Тот, что стоял со связкой кабелей, откровенно ухмылялся,предусмотрительно отвернув физиономию в сторону. Смолин благожелательноулыбался. Телезвездочка, дураку понятно, оказалась в тупике, что, похоже, самапонимала.

– А что у вас отобрали при обыске?

– У меня? – вновь пожал плечами Смолин. –Ничего у меня не отбирали. Вообще, в нашем законодательстве нет такого понятия«отобрать» применительно к правоохранительным органам.

– Но они у вас забрали…

– И понятия «забрать» тоже нету. Ничего у меня незабирали.

– Но у вас же был обыск?

– У меня? – недоуменно вылупился на нееСмолин. – Не было у меня никакого обыска.

– Я имею в виду, в магазине…

– Ах, в магазине… В магазине имело место…

– А что там забрали?

– Ничего там не забирали. Я же объяснял вам, чтопонятия «забирать» применительно к…

Тот, что с кабелями, не вытерпел, наклонился к ухуначальницы и страшным шепотом подсказал:

– Изъяли…

– Вот! – обрадовалась та. – Что у вас вмагазине изъяли?

– Всякую ерунду, – сказал Смолин, –пару-тройку старинных шпаг и тому подобное…

– Вот, а вы говорите, что оружием не торгуете!

– А это никакое не оружие. И я ими не торгую. Обещалипосмотреть и вернуть. Нет такого закона, по которому человеку запрещалось быдержать хоть дома, хоть в магазинной подсобке старинные шпаги… У вас будут ещевопросы?

Ей давненько уж хотелось с минимальным уроном для репутацииубраться восвояси, и она моментально ухватилась за смолинские слова,проворчала:

– Нет больше вопросов…

И повернулась спиной, раздосадованно сматывая шнурмикрофона. Сразу видно, что задуманный ею лихой наскок на подпольного торговцаоружием с треском провалился.

Все трое побрели восвояси. Смолин еще успел громко сказатьвслед:

– Всегда к вашим услугам, дамы и господа! Свободнаяпресса – наше завоевание…

Троица и ухом не повела, рысцой удаляясь к серебристойдевятке с эмблемой телекомпании и соответствующей надписью во весь борт.Нехорошо прищурясь, Смолин смотрел им вслед. И в эти совпадения он не верил.Кто-то должен был дать им наводку, слить точное время и место… а кому это прощевсего сделать, как не грозе преступного мира майору Летягину? Особого вреда отрыжей Чучи не будет, но ручаться можно, что какую-никакую передачку она в эфирзапустит, отчего лишний раз нервы позвенят, как гитарные струны…

Отогнав соблазнительное видение – двух бородатых катов вкрасных рубахах, которые взапуски охаживали Чучу плетюганами по голой тощейзаднице, – Смолин печально вздохнул и направился к машине.

Давненько уж Смолин не нырял с головой в самую что ни наесть гущу народной жизни – и впечатления были, что скрывать, не из приятных.Разболтанный «пазик», ожесточенно громыхая всеми сочленениями так, словнособирался вот-вот рассыпаться на составные части, катил по раздолбанной дороге,битком набитый всевозможными обитателями райцентра Предивинска. Кто-то вез ссобой неподъемные сумки, непонятно чем набитые, кто-то с провинциальнойнепосредственностью тыкал локтем Смолину то в грудь, то в печенку, еще кто-тонепринужденно топтался по ногам. Окошки были распахнуты настежь, но все равно вавтобусе витали ядреные ароматы, наглядно свидетельствовавшие, что местныежители отроду на дезодоранты не тратились и даже слова такого буржуйского неслыхивали, а носки меняли исключительно на водку. Порой в эту симфониювплеталось благоухание технического спирта. Плотно сбитая человеческая массаравнодушно и слаженно подпрыгивала на ухабах, не замечая таковых, незаморачиваясь толкучкой и запахами, попутно ведя оживленные беседы о местныхсплетнях, безрадостных перспективах на будущее и, разумеется, разворовавшихстрану олигархах. Зажатый на задней площадке Смолин стоически терпел всю этуэкзотику, отмечая про себя, что Инге все же приходится чуточку полегче – она,бедолажка, пользуется в Шантарске общественным транспортом, а значит, обладаетнекоторым иммунитетом. Сам же он старательно себе внушал, что не стоитпринимать все близко к сердцу – это ненадолго, в конце концов, километров шестьтуда и столько же обратно, подумаешь… Угораздило же товарища Евтеева, делавшегопервые шаги на скользкой дорожке подпольной торговли антиквариатом,обосноваться не в самом райцентре, а в его, изящно выражаясь, пригороде…