Кабан и смузи - Анна Михайловна Пейчева

госпожа агент, – сообщила княгиня Юсупова, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – Я же говорила: на борту «Беркута» не бывает непредсказуемых ситуаций! Мой Феликс предусмотрел даже автоматическую кофеварку, хотя пассажиры крайне редко заказывают этот напиток. Русские любят чай и морс, американцы – смузи и молочные коктейли… Пока мы с вами разговаривали, я через свой Перстень послала «Беркуту» запрос на эспрессо с доставкой в кабину пилота. У меня как у владельца компании, разумеется, есть электронные ключи от системы управления самолетом.

– Хммм… – с набитым ртом протянула Лиза. – Платон Арнольдыч, а вам это не подозрительно? Может, товарищ княгиня сама виновата в жесткой посадке? Например, причесывалась, случайно задела расческой Перстень, тот послал не ту команду «Беркуту», который в этот момент подлетал к Гатчине… А? Как вам такой вариантец? И Джим ни при чем.

Лиза победоносно подняла чашку кофе в воздух и замерла в ожидании комплиментов своим невероятным дедуктивным способностям.

Однако не дождалась.

Платон сурово сказал:

– В твою компетенцию ветеринара этот вопрос не входит. Это обязанность коллег из Девятьсот Девятого. Они расшифруют «черный ящик» «Беркута». «Черный ящик» фиксировал все команды на рейсе во время полета. Твоя обязанность – проверить свинью. Не строить предположения и не распивать кофе. А проверить свинью. Немедленно займись.

– Госпожа агент, – вмешалась княгиня Юсупова, – это решительно невозможный вариант. Во-первых, разве могла бы я быть настолько невнимательной, чтобы нанести вред родной компании, пусть даже и невольный? А во-вторых, мои электронные ключи действуют только на земле. Как только самолет выходит на рейс, любые внешние команды блокируются, ключи всех сотрудников деактивируются… Автопилот берет на себя полное управление. Если бы даже я была на борту в момент полета, мне пришлось бы заказывать мой любимый вишневый компот через обычный сенсорный экран на спинке впереди стоящего сиденья – как и любому другому пассажиру. Я бы не смогла сделать заказ через Перстень, как сейчас.

– Ну допустим, – недоверчиво сказала Лиза. – Вот только я, товарищ княгиня, одного не могу понять. Зачем вам стюардессы, если у вас компоты и кофе, не говоря уже про всякие смузи, сами катаются по всему самолету?

– Психологическое сопровождение пассажиров, – пожала плечами княгиня. – Многие наши клиенты испытывает такие же эмоции, как вы. Не готовы пока доверить свою жизнь автопилоту. Русские уже привыкли, а вот на международных рейсах много встревоженных пассажиров. Ведь ни в каких других странах ничего подобного нет… Наши стюардессы успокаивают клиентов. Пассажиры чувствуют, что всё в порядке, пока стюардесса улыбается.

Лиза покосилась на убитую горем Фернанду. Похоже, сейчас надо было успокаивать саму стюардессу.

После очередного терминаторского взгляда Платона Лиза залпом проглотила остатки кофе, с тяжким вздохом поднялась со своего стульчика и наклонилась к кабану. Джим уже проснулся и поглядывал на нее хитрыми глазками-бусинками. Лиза вытащила «Веретено». Как же там показывал Филипп Петрович?.. Три секунды держать палец на сенсорной кнопке… Нет, позвольте, не три, а пять. Или все-таки две?.. А потом – потом что? Синхронизировать со своим Перстнем? А как? Нужно что-то нажать в Перстне, но что? Вот вопрос.

– Дай сюда.

Платон выдернул у нее из рук бесполезный анализатор и мгновенно его активировал. Затем довольно грубо схватил ее за левую кисть, на которой Лиза носила Перстень, и правым Лизиным указательным пальцем нажал на экранчик Разумника, подтверждая беспроводное соединение с «Веретеном». Лиза ойкнула.

– Полная беспомощность, – процедил Платон. – Господин Ренненкампф узнает обо всём. А теперь работай.

Он отвернулся от Лизы и взялся за допрос Фернанды.

Лиза же наконец принялась за дело. Перебралась в загончик. Присела рядом с Джимом на корточки, погладила его по толстой шее. Поднесла запястье к влажному пятаку. Джим хрюкнул и вальяжно потянулся. Контакт был установлен.

Ну хотя бы она теперь умеет открывать чемодан! Это уже что-то.

Сперва Лиза достала из чемоданчика одноразовую спиртовую салфетку для обеззараживания места укола – первое правило любого медицинского работника. И только затем приступила к основной задаче.

Чем хорош был анализатор, так это тем, что для его работы нужна была совсем небольшая капелька крови. Джим даже не дернулся, когда тонкая иголка легонько кольнула в массивную складку шеи. Вероятно, он принял «Веретено» за комара. И этого благодушного пилота, способного превзойти в своем смирении тибетского монаха, подозревают в неуравновешенности и невменяемости! Безобразие. Просто в голове не укладывается.

На протяжении тридцати секунд, пока анализатор просчитывал показатели крови кабана, Лиза разглядывала форму Фернанды, вяло отвечавшей на вопросы Платона.

Форма была замечательной, в такой хоть сейчас на подиумы любых миров. Чуть расклешенные брюки, приталенная жилетка – всё королевского красного цвета. Белая блузка с пышными рукавами, напомнившая Лизе о графе Александре. Но самое чудное – крошечная алая шляпка с перышками и полукруглой вуалью, изящно спускавшейся на лоб. Эта шляпка в сочетании с темными кудрями Фернанды и ее страстными испанскими глазами производила сногсшибательный эффект. «Вот бы мне такую, – ни с того ни с сего подумала Лиза и тут же ужаснулась: – Да что это со мной, во имя вселенского парацетомола! В кого я тут превращаюсь? Запомни, мой милый Лизун: ты носишь свою красную шляпу не для красоты, а только чтобы голову вконец не отморозить! Шляпы – это анахронизм и дурость, в твоем родном мире они никому не нужны».

Выяснив полное имя стюардессы (Фернанда Мария Дельгадо Эстебан), стаж ее работы в компании (семь лет), обстоятельства инцидента на борту (она наклонилась, чтобы поставить миску, кабан взбесился, она отшатнулась, ударилась плечом о стену, сработал датчик теракта), Платон перешел к «свинским» вопросам:

– Вы провоцировали сэра Джима словом или делом?

– О, диос мио! Нет. Конечно, нет!

Фернанда отрицательно качнула золотыми кольцами-серьгами. Она говорила со звонким испанским акцентом, растягивая «р» и смягчая твердые согласные. Русский язык в ее интерпретации казался зажигательным и напевным. Несмотря на состояние стресса, в котором стюардесса пребывала все это время, речь ее была по-кастильски эмоциональной.

– Вы когда-либо имели дело со свиньями?

– Си. Да, конечно! Я имела два образования: курсы психологии и курсы стюардов. Год назад получила третье: уход за сердо. За свиньями. Стажировка на ферме около Пскова! Компания оплатила. На борту «Беркута» нужны были люди для ухода за Джимом.

– Вы любите свиней?

– О, диос… – Фернанда нерешительно взглянула на Юсупову. Та внимательно слушала, нервно крутя Перстень на пальце. – Честно?

– Вам придется быть честной, – отрезал Платон. – Каждое ваше слово проверят. Опросим ваших друзей и знакомых.

– Си… Тогда честно. Простите, Ваше Сиятельство, простите, пор фавор! Я люблю сердо, люблю свиней, в виде хамона… Фантастико! Деликатес! Но –