Предварительно обречен - Тьяна Левич

висок бьет ледяной кулак. За семь лет я ведь так и не поинтересовалась, чем все закончилось. Это стало моральным табу — слишком страшно было узнать, что натворила. А я, выходит, и правда, натворила. Не зря боялась, не зря. И хоть я размышляла, что могут сделать китайские партнеры после той незабываемой встречи, но не думала, что они решатся на такое — без объяснений переметнуться к прямому конкуренту — это худшее, что они могли сделать. Грудь стягивает мокрыми кожаными ремнями. Теперь понятно, почему Артема не оставили в компании.

— Значит, они молча сбежали, — тихо подытоживаю я, отводя взгляд.

Также, как и я. Интересно, сколько раз эту мысль думал Артем. Предателей оказалось больше одного. Но я — главный в его глазах. А что же в моих?

Мое мнение не поколебалось. Я не виновна в том, что случилось в отеле. Китайцы предпочли опозорить себя побегом, только лишь бы не расхлебывать последствия. Слишком стыдно было показаться перед иностранцами, стыдно объяснять. Все начали они, я лишь защищалась.

Шею вдруг сдавливает мимолетной болью, как тогда, когда ее сжимали мужские пальцы. Я снова чувствую запахи крови и дождя. «Мы просто хотим помочь тебе переодеться». Я сглатываю, по телу прокатывается дрожь. «Ты очень опасная девочка».

Нет. Нельзя. Сейчас нельзя об этом думать. Это яма, из которой я выбиралась почти год, а следующие два ровняла с землей. Больше ее нет. Никто не разроет ее снова.

Артем смотрит на меня в упор и ждет ответа.

— Получается, за семь лет ты так и не выяснил, что тогда произошло, — размеренно говорю я, полируя взглядом пуговицу на его рубашке. — И, что, даже не догадываешься?

— Догадки я оставлю при себе. Мне нужно, чтобы говорила ты.

Я усмехаюсь. Трудно поверить, что Артем смирился, даже не попытавшись разобраться. Слишком дорого ему обошлось это незнание. Или… он все же был причастен к внезапным желаниям китайцев?

«Думаешь, Аэртему понравится, как ты исполняешь его указания?»

Эта мысль приводит в чувство. И эхо злости, что пожирала меня в тот день, отдается в голове.

— Зачем? Ты и без этого прекрасно дожил до сегодняшнего дня. Сделка все равно сорвалась, ты, судя по сему, снова на какой-никакой вершине, а что до «Кайсан» — ну свалилось на них счастье, дальше что? Сделка, как брак. Мало заключить. Самое сложное начинается после. Может, китайцы их уже разорили.

Речь звучит неожиданно резко, но Артем не подает вида, что его задет. В его тоне все та же уверенность и твердость.

— Китайцы их не разорили. Более того, их «брак» весьма счастливый. Строят третий завод, еще два в планах на следующие два года. У них было все, чтобы не терять времени. Бери да делай. Потому что там, где не справились одни, справятся другие.

Слова бьют оплеухой. Меня. Да и сам Артем, наверное, получает их, как только узнает новости о «Кайсан». Мы с ним не справились.

— Ну, знаешь, китайцы — нация довольно жестокая. А уж когда речь заходит о деньгах, они точно никого не пожалеют. Ты должен был знать это заранее, если решил вести с ними бизнес, — говорю я.

— То есть, по-твоему, я виноват в провале?

— Надо было лучше просчитывать риски, когда берешься за проект, который тебе едва по зубам, и особенно когда в спину дышат конкуренты. Но ты так сильно хотел эту сделку, что перестал трезво мыслить.

Эти слова ранят, но он пытается загнать меня в угол. Я вынуждена защищаться. Только сейчас понимаю, что значит быть противником Артема. Почувствовав чужую слабину, он тут же попробует перегрызть горло.

— Очень интересное обвинение. А я уверен, что проект был мне по зубам, несмотря на конкурентов и мою вовлеченность в него. Я бы вытянул его.

Я растягиваю губы в кривой улыбке: давай, закончи фразу, которая и так очевидна нам обоим. Но Артем не продолжает.

— Но ты не вытянул его, — рублю я тогда. — И за семь лет не понял, почему. А теперь, встретив меня, пытаешься выжать насухо, только чтобы убедиться, что и впрямь это случилось из-за меня.

Вот так. Даже не пытайся приблизиться клыками к моей коже. К сожалению, Артем слишком умен, чтобы долго вестись на нападки.

— Я задал очень простой вопрос, Лиза, — похолодевшим голосом говорит он. — И знаешь, то, как активно ты его избегаешь, наталкивает на определенные мысли. Не очень хорошие для тебя.

Я незаметно сжимаю руку в кулак. Артем тоже пытается выбить меня из колеи.

— У меня нет иллюзий о твоих мыслях на счет меня.

— Моих мыслей можешь не бояться. А вот о контракте, который мы с тобой заключили тогда, стоит подумать.

— Что именно тебя в нем волнует?

— Твои обязательства, Лиза.

— Хочешь засудить меня за то, что недовыполнила работу? Так подавай иск.

— Ты смелая теперь. С тобой в огонь и воду не страшно идти.

Он перемежает угрозы с шутками, и этим пытается сломать мою линию обороны.

— Мы уже ходили, — цежу я. — Как оказалось, соратники из нас хреновые.

— Каждый заслуживает второй шанс. А что до иска — он давно написан.

Его тон небрежен, но это явный крючок, который я должна заглотить. Я не успеваю остановить себя и спрашиваю:

— Что за иск?

— Иск от компании.

— Что-то я не получала повестки.

— Наверное, потому что я не дал этому делу ход.

Он говорит расплывчато. Почему не дал? Я лихорадочно думаю, ждет ли он, что я спрошу вслух. Наверняка.

— Ты просто не нашел меня, — бросаю я ехидно.

— Нет, я знал, что рано или поздно разберусь с тобой самолично.

— Вот как. То есть решил мстить.

— Разберусь и мстить разные вещи.

— Иногда разные, иногда нет. Разойтись миром все равно ведь не получится, ведь так? Поэтому делай что хочешь. Я осталась, чтобы извиниться, и я извинилась. Больше мне нет дела до прошлого. Если не согласен — твои проблемы. И закончим на этом.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Артем быстро захватывает плечо и подтягивает к себе. Его лицо непроницаемо. Пальцы больно сжимают кожу.

— Заканчивать я уж точно не планирую. Будем видеться чаще, чем ты хочешь.

— Я вообще не хочу, — шиплю я, выворачивая плечо, но хватка только крепнет.

— Почему? Тебе же нет дела до прошлого. Я тоже согласен оставить его. И лично тебе я плохого ничего не сделал, ни тогда, ни сейчас. Тогда почему, Лисенок? Боишься, что я трахну твою подружку?

Это удар ниже пояса. «Лисенок» — так Артем звал меня в минуты близости.

Именно