Она & он - Марк Леви

– Никто же ее не заставляет их переводить!

– Она, похоже, немного переигрывает, чтобы меня раздразнить и заставить двигаться вперед.

– Пока суд да дело, ты живешь один.

– Не думай, что мне делать больше нечего, кроме как тебя цитировать, но не ты ли говорил: можно кого-то любить и оставаться одиноким?

– Согласись, у меня ситуация довольно необычная.

– У меня тоже.

– Ты у нас писатель, ты должен составить список того, что делает тебя счастливым.

– Да счастлив я, черт возьми!

– То-то я погляжу…

– Брось, Артур, не начинай подвергать меня психоанализу, терпеть этого не могу. К тому же ты ничего не знаешь о моей жизни.

– Мы с тобой знакомы с детства, мне не нужны подробные объяснения, чтобы догадаться, как тебе живется. Помнишь, что говорила моя мама?

– Она много чего говорила. Кстати, я был бы не прочь перенести место действия моего следующего романа в дом в Кармеле. Давненько я туда не наведывался…

– Кто в этом виноват?

– Знаешь, по чему я скучаю? – продолжал Пол. – По нашим прогулкам по Жирарделли-сквер и к Форту, по нашим вечерам и перебранкам в мастерской, по нашим планам на будущее, по нашим спорам, в которых мы никогда не могли прийти к согласию…

– Я виделся с Онегой.

– Она спрашивала обо мне?

– Да. Я рассказал, что ты теперь парижанин.

– Она по-прежнему замужем?

– Не заметил у нее на руке обручального кольца.

– Напрасно она меня бросила… Знаешь, – добавил Пол с улыбкой, – наша дружба вызывала у нее ревность!

* * *

Миа прошлась среди карикатуристов на площади Тертр и выбрала самого симпатичного, можно сказать, красавца в холщовых штанах, белой рубашке и твидовом пиджаке. Она плюхнулась в раскладное кресло перед ним и попросила сделать изображение как можно ближе к оригиналу.

– «Единственная истинная любовь – это самолюбие», как говорил Саша Гитри, – хриплым голосом произнес художник.

– Как же он прав!

– Несчастная любовь?

– Почему вы спрашиваете?

– Потому что вы одна и только что вышли от парикмахера. Как говорится, новая прическа – новая жизнь.

Миа озадаченно уставилась на него.

– Вы изъясняетесь одними цитатами?

– Я рисую портреты уже четверть века и научился читать по лицам. Вы милы и привлекательны, но вам бы не помешало немного веселья. Ладно, довольно болтать. Если вы хотите, чтобы мой карандаш точно передал сходство, сидите смирно.

Миа выпрямилась.

– В Париж развеяться? – спросил карикатурист, готовя уголек.

– И да и нет. Проведу несколько дней у подруги, она держит ресторанчик здесь неподалеку.

– Наверняка я ее знаю, Монмартр – как деревня.

– «Кламада».

– Так ваша подруга – та малютка из Прованса! Трудолюбивая девушка. Готовит изобретательно, кормит недорого. Не то что другие, которым только и надо, что заманить туристов. Иногда я у нее обедаю. Она особа с характером!

Глядя на руки художника, Миа заметила обручальное кольцо.

– Вам случалось желать другую женщину, кроме жены?

– Наверное. Так, мимолетный взгляд, только чтобы лишний раз убедиться, насколько я любил свою.

– Вы не вместе?

– Почему? Вместе.

– Тогда почему в прошедшем времени?

– Хватит разглагольствовать, я как раз рисую ваши губы.

Миа решила не мешать мастеру. Сеанс затянулся дольше, чем она предполагала. Когда портрет был готов, он предложил ей взглянуть на мольберт. Увидев на нем чужое лицо, Миа улыбнулась.

– Я действительно такая?

– Сегодня – да! – отчеканил художник. – Надеюсь, скоро вы заулыбаетесь так, как на моем рисунке.

Он вынул из кармана телефон, сфотографировал ее и сравнил фотографию с портретом.

– Неплохо! – похвалила его Миа. – Вы можете нарисовать портрет по такому фото?

– Думаю, да, если фотография четкая.

– Я принесу вам фотографию Дейзи. Уверена, она будет счастлива получить свой портрет, вы отличный рисовальщик!

Карикатурист наклонился и стал рыться в прислоненных к мольберту папках. Вытянув из одной широкий лист, протянул его Миа.

– Ваша подруга-рестораторша – само очарование, – сказал он. – Она каждое утро проходит мимо меня. Это подарок.

Миа залюбовалась лицом Дейзи. Это была не карикатура, а настоящий портрет, передававший ее облик и настроение.

– Взамен оставляю вам свой, – сказала Миа и простилась с художником.

* * *

Пол вел экскурсию в ускоренном темпе. С неподражаемой самоуверенностью он проигнорировал очередь, растянувшуюся у подножия Эйфелевой башни, сэкономив добрый час. На верхнем этаже у него закружилась голова, он вцепился в ограду и не стал приближаться к краю площадки, поклявшись, что уже знает эти виды наизусть, и предоставив Артуру и Лорэн наслаждаться ими вдвоем. Он спускался в лифте, зажмурив глаза, после чего обрел прежнее достоинство и повез друзей в сад Тюильри.

При виде детишек на карусели Лорэн почувствовала неукротимое желание позвонить Наталье и услышать голос сына. Плюхнувшись на скамейку, она поманила к себе Артура. Пол воспользовался передышкой и отлучился за сладостями. Пока Артур болтал с Джо, Лорэн наблюдала за Полом. Потом, не сводя с него глаз, она отняла у мужа трубку и засыпала сынишку словами любви, пообещала привезти ему подарок из Парижа и огорчилась, поняв, что ему только это и нужно. С крестной ему было очень весело.

Она посылала сыну поцелуи, прижимая телефон к уху, когда вернулся Пол, с трудом удерживая в одной руке три порции сахарной ваты.

– Ну, как он тебе? – спросила Лорэн шепотом.

– К кому ты обращаешься, ко мне или к Джо? – пробурчал Артур.

– Джо уже нажал отбой.

– Тогда зачем ты делаешь вид, будто продолжаешь телефонный разговор?

– Чтобы Пол не спешил возвращаться.

– По-моему, он счастлив, – ответил Артур.

– Лгун из тебя никудышный.

– Надеюсь, это не упрек?

– Нет, констатация факта. Ты заметил, что он беспрерывно бормочет?

– Это от одиночества, в котором он не желает сознаваться.

– У него никого нет?

– Я прожил в Париже холостяком четыре года.

– Ты же был влюблен в меня. Кстати, ты не забыл свое увлечение красавицей цветочницей?

– Он, между прочим, тоже влюблен. В кореянку, живущую в Корее. Думает поселиться вместе с ней. Его книги якобы пользуются там огромным успехом.