Звезда сапфировых вершин - Светлана Белл

свеженькие салаты накрошишь! Жду тебя! — Альда явно слышала только то, что хотела слышать. — А уж насчет того, чтобы красоту навести, ты не переживай! Я тебе Тишу пришлю — это тоже вершик, да помоложе Шаны. Она тебя вмиг и оденет, и нарумянит, и волосы завьет, и заколочку прицепит, и бантиком украсит.

— Каким еще бантиком? — недовольно буркнула я, затягивая пояс халата, — было зябко, дуло со всех щелей, сверху тянуло холодным воздухом.

— Очаровательным! — уверила Альда и бросила. — Давай, спеши, жду!

Я не успела сказать, что мне не нужна никакая Тиша, — со своим туалетом я вполне справлюсь самостоятельно. Но толстушка Альда уже резво поскакала вверх по лестнице — хлипкие ступени под ее весом опасно скрипели.

Когда я поднялась в коридор и подошла к двери с надписью «Это кабинет!!», огорченно вздохнула — Альда все-таки прислала мне вершика. Мохнатый шар на тонких ножках топтался возле двери и жонглировал какими-то блестящими кубиками. Но Шар был не травянистого цвета, как Шана, а ярко-розовый, и еще больше походил на вязаную из пушистой шерсти игрушку.

На ногах у нового вершика были броские желтые сапоги с пряжками, на руках — лимонного цвета перчатки. Но что меня удивило — так это здоровенный алый бант с белыми точками, каким-то чудом державшийся сбоку. Круглые глаза вершика были зеленые, как молодая листва, и явно обведенные черным карандашом. Хлопали, как крылья, немыслимой длины блестящие подкрученные ресницы. Брови, будто вырезанные из темной копировальной бумаги, заинтересованно шевелились. А губы — такие же, как у Шаны, точь-в-точь, как у рыбки — были ярко накрашены блестящей бордовой помадой.

— Здравствуйте. Я Тиша, вершик, из местных, — неожиданно вежливо представился шар. Я уже и не надеялась, что в этом отеле кто-то умеет соблюдать приличия! — Пол женский, — зачем-то добавил шарик.

— Отлично, — усмехнулась я. — У меня тоже… пол женский. Но я никого не приглашала!

Мне показалось, что Тиша огорчилась, — сложились домиком широкие острые брови. Блестящие кубики, которыми она только что играла, упали в плетеную корзинку, стоявшую на полу. Я только что ее заметила.

— Хозяйка сказала, что вы меня очень ждете, — проговорила Тиша. — Что очень-очень ждете!

— Да нет, это она меня очень ждет, — усмехнулась я. — Чтобы нарезать лук кольцами… Но ладно, раз уж вы пришли, заходите!

— С Тишей говорите на «ты», — сказал розовый клубок и подхватил с пола плетеную корзинку.

Мне не хотелось стоять в коридоре в наскоро запахнутом халате и спорить с шариком на ножках. К тому же, здесь мог появиться неприятный Человек номер Четыре… Или вполне приятный господин Эдвин. Он видел меня сегодня заплаканной, растрепанной, некрасивой. Не хочу предстать перед ним еще и после душа, с мокрыми волосами. Это просто неприлично, в конце концов!

Я сунулась в холщевую сумку за ключом от кабинета, но Тиша вдруг толкнула дверь лимонной перчаткой — и та послушно распахнулась.

— А здесь открыто было. Я не заходила, потому что без вас ведь неудобно, — объяснила Тиша.

Мне это совсем не понравилось — я точно помнила, что закрывала кабинет. Внимательно посмотрев на Тишу, я покачала головой:

— Это очень странно. Я запирала кабинет на ключ.

— Открыто было… — повторила Тиша. Она бы пожала плечами, если бы они у нее были.

Волнуясь, я шагнула в комнату, огляделась и убедилась, что всё на месте: закрытый саквояж — под столом, бежевое, с деревянными пуговицами платье, — на стуле. Маленькая сумочка, которую я, уходя из кабинета, спрятала в выдвижной ящик письменного стола, находилась там же, и всё было в сохранности: и мои дорожные монеты, и мешочек с серебром — задаток, который вручил господин Марген. «После обеда надо бы на всякий случай деньги спрятать вглубь саквояжа, — подумала я, облегченно вздохнув. И посмотрела на вершика Тишу — она деловито разглядывала приготовленное мною платье.

— Хорошее, простое, — оценила она. И вдруг протараторила: — Ткань — сатин, цвет — беж, пуговицы — дерево, по талии — отрезное, юбка — трапеция, кружев — нет.

— Вот это да! — восхитилась я. — Да ты разбираешься в нарядах! А зачем… — я хотела спросить: «Зачем тебе это, если вершики вообще одежду не носят?», но прикусила язык. Вдруг Тиша обидится? Она, вроде бы, неплохая.

— Очень люблю всякую красоту! — коротко пояснила Тиша, и я поняла, что нашла маленькую родственную душу.

— Альда сказала, что ты и прически умеешь делать?

— Легко! — заявила Тиша.

— Тогда я переоденусь, а ты что-нибудь сделаешь с моими волосами, — я вдруг решилась на эксперимент. — Говорю только об укладке! Ни в коем случае не о стрижке, — на всякий случай предупредила я. — И никаких очаровательных бантиков.

В конце концов, что я теряю? Интересно посмотреть на парикмахерские способности неведомого шарика! Если бы мне еще вчера сказали, что меня будет причесывать мохнатый розовый клубок в лимонно-желтых перчатках, я бы подумала, что этот человек просто сошел с ума. Что ж, пусть Тиша причешет меня, как сможет, а если мне не понравится, я заколю волосы шпильками и спрячу безобразие под шляпкой.

Переодеваться при Тише мне было неловко — и она, вот молодец, поняла это по моему взгляду, отвернулась к двери. Я быстро надела бежевое платье и окликнула Тишу.

Она знаком предложила мне сесть и принялась колдовать над прической. Из плетеной корзинки выскочила деревянная расческа и со стуком упала на письменный стол. Потом туда же выпрыгнули серебристые кубики. Оказалось, что это вовсе не игрушки, а коробочки с кремом, румянами, тушью, пудрой, шпильками, маслом для волос и кто знает, чем еще. Тиша работала резво — коробочки открывались и закрывались, в кабинете приятно запахло ванилью и сахарными петушками. Легко взлетали над моей головой и лицом тоненькие ручки в лимонных перчатках. Жаль, что я сидела не перед зеркалом, — не видела, как происходит преображение.

— Вот и готово! — заявила Тиша минут через пятнадцать.

— Хорошо бы мне посмотреть на себя, — сказала я, оборачиваясь к вершику. — В кабинете нет большого зеркала. Я достану свое.

— Зачем? — удивилась Тиша. — У меня всё есть!

Она подкинула очередной серебристый кубик, и я с изумлением увидела, как он, разворачиваясь, будто раскладная игрушка, вырос в приличную пластину, одна из сторон которой оказалась зеркальной.

Тиша схватила самодельное зеркало и выставила его передо мной.

Честно скажу, мне было страшно увидеть свое отражение. Я была готова к тому, что, глянув в странное зеркало, увижу себя такой ужасной, что мне придется со всех ног мчаться обратно в умывальню, чтобы смыть всё, что нанесла на меня Тиша. И если умывальню занял противный Человек номер