Осколки сгоревших звёзд - Морвейн Ветер

— Я достаточно пострадал от всякого рода интриг, Госпожа Консул. Я ни малейшего желания не имею повторять те ошибки, которые допустил мой отец. Я предпочёл бы и сейчас остаться от всего происходящего в стороне.

— Стоять в стороне — уже значит предать Гесорию. Бездействовать нельзя.

— Уверен, вы говорите это всем.

Волфганг услышал суховатый смешок.

— Само собой, князь, — спокойно и устало сказала его собеседница, — потому что, в отличие от вас или кого-либо ещё, я не заинтересована в победе каких бы то ни было сторон. Мне нужно, чтобы Гесория была едина. А значит, и чтобы те, кто управляет ей — были солидарны между собой.

— А вы уверены, что так вообще может быть? — спросил князь.

Ответом была тишина. Волфганг понял, что на сей раз разговор действительно окончен, и промедлением он рискует себя выдать.

Осторожно прикрыв дверь, он громко ударил по ней ещё несколько раз, и теперь, уже только дождавшись слов:

— Можете войти! — вошёл.

Исгерд, сидевшая на пассажирском сидении, то и дело косилась на Ролана, занявшего место за рулём.

Во-первых, ей было крайне непривычно оказаться вот так в чьей-то власти, ничего не решать и не иметь возможности ни свернуть, ни выправить кар.

— Выше держи! — в который раз не сдержалась она.

Ролан приподнял тонкую бровь и покосился на неё.

— Вообще-то, у меня по лётному мастерству первый разряд.

— Очень обнадёживающая рекомендация, — буркнула Исгерд, пытаясь откинуться на спинку кресла и расслабиться. Она разрядов не получала, но на любые расстояния летала сама, никакого рейсового транспорта не признавала.

Во-вторых, стоило ей расслабиться хоть чуть-чуть, как сердце начинало биться сильней: взгляд падал на руки Ролана — с длинными угловатыми пальцами — лежавшие на руле.

Бессовестный наследничек сбросил китель, как только они отлетели от стен Академии на пару лиг. Он закатал рукава сорочки, которую носил под ним, и теперь Исгерд имела возможность лицезреть его крепкую руку, покрытую тонкой сеточкой тёмных волосков. Зрелище это порядком отвлекало от дороги.

В городе Ролан, как и следовало ожидать, не ограничился показом одних только мастерских.

Он честно помог Исгерд подобрать покорёженную деталь. При этом долго разглядывал испорченный экземпляр, как будто это был артефакт, выпавший из запредельных миров.

— С ней что-то не так? Думаешь, она радиоактивна или что-то вроде того? — спросила Исгерд.

Ролан покачал головой.

— Это эксклюзив, да?

— Ну… да.

— От Арон-комп?

— Как ты узнал?

Ролан продемонстрировал гравировку на одном из цилиндриков антиграва.

— Всегда о таком мечтал.

К собственному удивлению, Исгерд слегка покраснела.

— Хочешь — оставь себе. Толку от неё уже нет.

— Оставлю. Поковыряю потом… может, и поможет взлететь.

Когда же они покинули мастерскую, вместо того чтобы честно повернуть аэрокар к территории Академии, Ролан свернул в направлении набережной.

— Мы летим не туда, — осторожно заметила Исгерд.

Ролан даже не оглянулся на неё.

— Зависит от того, что мы хотим найти.

Исгерд промолчала. Ей нравилось, когда Ролан управлял, определял курс — ничего подобного раньше она за собой не замечала.

Ролан остановил кар у причала и помог ей выбраться на мостовую. Рука его, оказавшаяся в руке Исгерд, была тёплой, и от этого прикосновения по всему телу разбегались мурашки.

Они прошли несколько ярдов вдоль линии берега и остановились у парапета.

— Здесь куда красивее вечером, — сказал Ролан, — вон там загорается маяк.

Исгерд кивнула. Ей было стыдно признаться, что она никогда не видела маяков.

— Ты на Тормансе уже была? — спросил Ролан, как угадал.

Исгерд качнула головой.

— В основном я бывала там, где Госпожа Консул проводила какие-нибудь переговоры. По большей части — центральные миры.

Ролан кивнул.

— А я почти всю жизнь провёл на Аркане… а потом три года здесь.

— Ты не был в столице?

Ролан качнул головой.

— Дед не хотел, чтобы двор меня испортил.

Исгерд не удержалась и хихикнула, но, поймав на себе мрачный взгляд Ролана, тут же снова стала серьёзной.

— Он был прав, — сказала Исгерд, — ничего интересного там нет.

— Говорят, красиво, — заметил Ролан задумчиво.

— Красиво везде. Нужно просто уметь видеть эту красоту.

Ролан перевёл взгляд на неё и улыбнулся. Он думал о том, что это красота Исгерд отображается в любом месте, куда та может попасть.

— Что-то не так? — спросила Исгерд, заметив улыбку на его губах.

Ролан долго молчал. Исгерд уже думала, что он так ничего и не ответит, когда тот задал вопрос:

— Почему Волфганг, Герда?

Исгерд вздрогнула от этого обращения — непривычного и слишком фамильярного для неё.

— Это ведь правда… то, что о вас говорят? — уточнил Ролан.

— Понятия не имею, что о нас говорят, — сухо заметила Исгерд, — и не ожидала пересказа сплетен от тебя.

Ролан отвёл взгляд.

— Извини, — сказал он. — Просто когда я тебя увидел … У меня что-то стряслось с головой.

— Да. В неё попала балка от корабля.

На мгновение Ролан ощутил вспыхнувшую злость, повернулся к Исгерд, чтобы ответить, но, увидев блики солнца в её глазах, ничего не сказал. Вместо этого наклонился к ней и поцеловал.

Разомкнуть губы спутницы он не успел — Исгерд оттолкнула его. Она тяжело дышала, щёки девушки порозовели, но в глазах стояла злость.

— В следующий раз — спрашивай меня.

Ролан фыркнул и отвернулся.

— Пойдём, — сказал он, направляясь к кару, — нужно до отбоя вернуться домой.

Вечером того же дня Исгерд в запрещённом правилами пожарной безопасности чайнике сделала себе чай — простой, в пакетиках. Госпожа Консул такое терпеть не могла. Чаепитие Хельга превращала в культ. Каждый листочек должен был раскрыться по всем правилам и наполнить чайник ароматом, прежде чем его зальют кипятком.

Оказавшись в обществе Волфганга, Исгерд не была особо удивлена тем, что у него порядок хоть и отличный — но не менее безумный, чем у Хельги Эклунд. Тот предпочитал церемонию, принятую в Нефритовых мирах. В отличие от Консула, он мог позволить добавить в чай ароматных трав и даже ягод — но считал необходимым произносить над каждым глотком то ли заклятье, то ли молитву. Всем этим ритуалом обычно руководила Юки, а Исгерд оставалось безмолвно внимать происходившему и мечтать о том, как, запершись у себя, она выпьет наконец простой нефильтрованной воды.