Летящая по волнам - Елена Сантьяго

Позже Дункан не мог вспомнить, сколько раз повторялась ужасная процедура с окунанием. Тем временем ему вместе с Сидом и Педди пришлось принести еще свежей воды. Они вылили использованную воду из бадьи прямо в окно и наполнили ее заново. Джонатан больше не кричал, когда его окунали, но всякий раз его зубы стучали, а глаза были широко раскрыты. Вялость, вызванную лихорадкой, как рукой сняло. Малыш больше не находился в полудреме и стал узнавать людей вокруг себя.

– Мамочка… – жалобно пролепетал он.

В другой раз, когда Дункан вошел в комнату с полными ведрами, мальчик произнес:

– Папа… Джонни холодно!

– Все в порядке, – ответил Дункан. – Ты скоро поправишься!

Только под утро Миранда наконец перестала окунать ребенка в воду. Дункан не взялся бы сказать, что из всего этого было языческим обрядом, а что – лечением. Португалка разогнала рукой последние струйки дыма, глухо пробормотала под нос что-то на незнакомом языке и лишь потом завернула малыша в полотенце и прижала его к груди.

– Лимонный сок, – сказала она Деирдре, укачивая ребенка. – Но только горячий.

Молодая ирландка, стоявшая молча в углу комнаты, тут же помчалась вниз. Элизабет устало прислонилась к стене и подняла голову. В ее глазах читались мольба и страх.

– Он будет жить? – требовательно спросил Дункан у португалки.

Миранда небрежно кивнула, словно это было нечто само собой разумеющееся, как будто ей задали вопрос, воскресенье ли сегодня. Элизабет разрыдалась и сползла на пол, прижимаясь спиной к стене. Дункан в три шага очутился возле жены и обнял ее. Она безудержно всхлипывала; Дункану стоило неимоверных усилий не разрыдаться вместе с ней. Он торопливо отнес Элизабет в их спальню, которая находилась рядом, уложил жену на кровать и подождал, пока она успокоится. Когда Элизабет попыталась подняться, он остановил ее.

– Ты должна отдохнуть, – произнес Дункан.

– Нет, я хочу к Джонни. – Ее голос был едва слышен, глаза закрывались: давало себя знать нечеловеческое напряжение последних часов.

– Миранда позаботится о нем, он в надежных руках. Ты останешься здесь, и, если ты не сделаешь этого добровольно, я тебя заставлю.

Появилась Фелисити. Ее лицо покраснело от слез, глаза опухли.

– Я позабочусь о Лиззи, – сказала она.

Дункан ждал от нее вопроса, отправятся ли они теперь на корабль, но Фелисити лишь молча села на край кровати и взяла Элизабет за руку. Наверное, она и сама поняла, что об отъезде в эту ночь не может быть и речи.

– Хозяин Дункан. – На пороге комнаты появился Сид. – Можно вас на пару слов?

Выражение его лица заставило капитана собраться. Бросив взгляд на Фелисити и Элизабет и убедившись, что его помощь здесь больше не нужна, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Что случилось? – тихо спросил Дункан.

– Внизу во дворе солдаты. Думаю, они хотят вас арестовать.

Солдат было шестеро, все были вооружены. Юджин Уинстон все продумал. На его круглом лице, свидетельствовавшем о превосходном аппетите, сияла злорадная улыбка, когда он развернул документ и деловито откашлялся:

– Дункан Хайнес, именем парламента сообщаю вам, что вы арестованы.

– И в чем же меня обвиняют? Я все же надеюсь, что мне выдвинули какое-нибудь обвинение.

В этот день, как обычно, Юджин Уинстон попытался скрыть свою полноватую фигуру и двойной подбородок с помощью дорогой одежды. Он разгладил жабо на груди, прежде чем снова обратиться к документу.

– Вас обвиняют в государственной измене.

– Ах, вот оно что. Значит, государственная измена. Как изобретательно. А кто составлял документ? Вы лично?

Юджин Уинстон поднялся на цыпочки. На нем были элегантные туфли с пряжками. Было видно, что он наслаждается собственным выступлением.

– Кто бы его ни составил, важно одно: чья подпись и печать под ним стоят. Как вы легко можете убедиться, и то и другое принадлежит губернатору.

Фредерик Дойл, новый губернатор, прибыл из Англии на Барбадос всего несколько недель назад и больше интересовался веселым обществом и разведением лошадей, чем политикой. Он постоянно устраивал балы и пил больше рома, чем следовало джентльмену. Полагающуюся ему по должности административную работу Дойл охотно перекладывал на другого человека, который был знаком с нуждами острова и уже служил у прежнего губернатора адъютантом, – Юджина Джеральда Уинстона. Настоящее правление на острове осуществлялось без участия совета свободных плантаторов, в котором состоял и лорд Уильям Норингэм. Юджину каким-то образом удалось сделать из выписанной советом повестки в суд ордер на арест.

Дункан обвел взглядом солдат и оценил свои возможности. Перед ним стояло шесть крепких, хорошо обученных мужчин. Все они служили в оккупационных войсках, которые после восстания ввело на остров адмиралтейство. В руках у некоторых из них были факелы, и в мерцающем свете взгляды солдат казались жестокими и бдительными. То, как они держали мушкеты, не оставляло никаких сомнений: они умеют обращаться с оружием.

Еще до того, как Дункан все детально рассмотрел, он оставил мысли о драке.

– Я пойду с вами, – вежливо ответил он Юджину.

Тот растерянно взглянул на него; очевидно, Уинстон рассчитывал на сопротивление. Или по крайней мере на гневные протесты.

– Я вернусь до вечера, – бросил Дункан, обернувшись к Сиду. – Ты знаешь, что нужно делать. Скажи миледи, что это простая формальность. Ей не стоит волноваться.

Услышав эти слова, Юджин сдержанно ухмыльнулся. Очевидно, он был целиком и полностью уверен в обратном.

– Наденьте на него цепи, – приказал он солдатам.

– Если вы это сделаете, я вас убью, Юджин, – спокойно произнес Дункан. – Первого. Голыми руками, прежде чем вы сообразите, как это произошло. – Он задорно рассмеялся. – Я же сказал, что иду с вами добровольно. Я не буду оказывать сопротивление. Даю вам слово.

Юджин сглотнул, и его кадык судорожно дернулся. Уинстон растерянно смотрел то на солдат, то на Дункана, словно желая убедиться в серьезности высказанной угрозы. Очевидно, в конце концов он решил, что не стоит испытывать судьбу.

– Ну хорошо, я рассчитываю на ваше слово, Хайнес. Солдаты, окружите его. И пристрели́те, если он попытается сбежать.

Уинстон с нахальным видом наблюдал за тем, как солдаты сопровождают Дункана к воротам. Упитанный и самоуверенный Юджин замыкал эту маленькую процессию. Дункан взглянул на его лицо и едва сдержался, чтобы не врезать по нему. В душе у капитана вдруг заклокотал гнев; Дункан готов был задушить любого, кто хоть пальцем к нему прикоснется. Если бы кто-нибудь в этот миг положил ему руку на плечо, то наверняка был бы убит. Но, конечно, после того, как умер бы Юджин.

Тот, казалось, догадывался о мыслях арестованного. Он держал дистанцию, что помогало капитану сосредоточиться и все спокойно обдумать.