Испанская роза - Ширли Басби

Мария согласно кивнула головой, и по тому, как потемнели ее глаза, Рамон понял: она не очень верит ему.

— Не бойся, ни я, ни мой отец никогда не позволим Диего увезти тебя с Эспаньолы. Мы не смеем посягать на права, которые Диего имеет на тебя по закону, но пока ты была в Испании, мы часто вспоминали тебя, — Рамон улыбнулся. — Хустина не давала нам покоя. И мы решили, что когда я снова приеду в Испанию, то обязательно поговорю о тебе с кузеном. — Он усмехнулся. — Я действительно разговаривал с ним и, к своему стыду, должен признать: ему удалось убедить меня в том, что ты счастлива. Да и ты хороша, моя голубка, — кто уверял меня во время нашей встречи два месяца тому назад, что все в порядке и ты всем довольна?

— Конечно, мне надо было рассказать тебе правду, — неохотно проговорила Мария, — но я никогда не думала, Рамон, что Диего окажется настолько бесчувственным и бессердечным. Мне не хотелось, чтобы окружающие знали, насколько я несчастна, потому что это могло повредить репутации брата. К тому же, — еле слышно продолжала она, — я не думала, что ты воспримешь это всерьез, а уж тем более попытаешься помочь.

— Смотри, чтобы ложное чувство преданности опять не подвело тебя. Ну а теперь я должен пойти и разыскать Диего. Хорошо, если он сумеет правильно оценить ситуацию. Он, конечно, твой опекун, но все же мой отец приходится ему дядей и, надеюсь, имеет на него некоторое влияние. Мы не позволим ему сделать тебя несчастной. — И Рамон ушел искать Диего.

Время шло, никто не появлялся, и Мария начала беспокоиться. Что он там наговорил Диего? И самое главное, как брат воспринял новость о ее присутствии на борту?

Все стало ясно, когда через несколько минут тяжелая дверь с шумом распахнулась и в каюту вошел Диего. Лицо его было перекошено от гнева, и даже шрам над бровью побелел от напряжения. Вслед за ним появился Рамон, но в каюту не вошел, а остался стоять в дверях с нарочито беззаботным видом, хотя взгляд его напряженно следил за происходящим. Мария была благодарна, что он не оставил ее в такой трудный момент, Диего даже не пытался скрыть своей ярости.

— Как ты посмела это сделать? — заорал он, исподлобья глядя на сестру, и, не в состоянии больше сдерживаться, поднял хлыст, чтобы ударить ее. Вовремя уловив его движение, Рамон перехватил поднятую руку и, крепко сжав ее, спокойно сказал:

— Не смей, брат, потому что, если ты ударишь ее, я буду вынужден ударить тебя.

Оба брата были непривычно высокими для испанцев, и, хотя Рамон был немного выше Диего, по силе они не уступали друг другу. В какой-то момент Марии показалось, что эта стычка добром не кончится, но Диего с большим усилием взял себя в руки и прорычал:

— Хорошо, я не буду ее бить, хотя она этого заслуживает. — И, повернувшись к Марии, добавил:

— Ты очень разозлила меня своим поступком. Имей в виду, что только благодаря заступничеству Рамона я не выкинул тебя за борт. С этого момента, — сказал он со злой усмешкой, — обязанности твоего опекуна берет на себя мой кузен. Пусть теперь он попробует прибрать тебя к рукам. Я не желаю тебя знать до тех пор, пока мы не придем на Эспаньолу. Моли Бога, Мария, чтобы мой гнев остыл к тому времени, и помни, — он бросил на Рамона вызывающий взгляд, — что мой кузен не всегда будет рядом с тобой.

Резко развернувшись на каблуках, Диего вышел вон. В комнате воцарилась тишина, но ни Рамону, ни Марии она не казалась гнетущей. Мягко прикрыв дверь, Рамон повернулся к Марии и улыбнулся ей.

— Мне кажется, что я, по крайней мере временно, стал твоим опекуном.

Мария весело рассмеялась и, подбежав к Рамону, обняла его.

— О Рамон! Я так испугалась! Я решила, что ты действительно будешь с ним драться.

Ласковым жестом он взъерошил ей волосы.

— Девочка моя, твой брат никогда не затеет со мной драку, потому что заранее знает, что потерпит поражение. Принести тебе что-нибудь поесть?

Она радостно закивала, и Рамон отправился на камбуз в поисках еды. Оставшись одна, Мария от счастья закружилась по каюте. Наконец-то она может чувствовать себя в безопасности! Диего остался с носом, и какое бы ужасное наказание он ей в итоге ни определил, все это было где-то далеко и об этом не хотелось даже думать.

Тем временем “Санто Кристо” уходил все дальше и дальше от Испании, и Мария с каждым днем все увереннее и спокойнее чувствовала себя на корабле. Ее не оставляли одну — Рамон или кто-нибудь из младших офицеров постоянно сопровождал ее, каждое ее желание моментально выполнялось. Рамон нашел себе другое пристанище, и Мария жила теперь в его каюте. Он очень серьезно относился к своим обязанностям опекуна, и если был занят, то просил кого-то, кому он безусловно доверял, побыть около нее. Он познакомил ее со всеми офицерами и теми членами экипажа, кого, как он считал, ей надо было знать. В томительные часы, казалось, бесконечного плавания он, как мог, развлекал ее, показывая дельфинов, резвящихся поблизости, или рассказывая об идущих тем же курсом других кораблях испанского каравана, чьи опознавательные знаки были легко различимы.

Поначалу Диего делал вид, что ее как бы не существует, но, поскольку он, Мария и офицеры команды ели за одним столом, его упорное нежелание замечать сестру выглядело, по меньшей мере, странным. Через неделю, когда раздражение Диего немного улеглось, он даже снизошел до разговора с ней. Постепенно ее пребывание на корабле стало все больше и больше занимать его. Рамон дипломатично отошел в сторону, уступив настоящему опекуну все его права. В отношениях брата и сестры пропала напряженность, они стали даже ровнее и мягче, чем когда-либо.

Марию вполне устраивало существующее положение вещей. Она плыла домой и была бесконечно благодарна Рамону за покровительство. Но нельзя же заботу о ней навсегда переложить на него. Было совершенно очевидно, что со временем Диего так или иначе приступит к своим обязанностям, и Мария была счастлива, что отношения с братом так быстро наладились. Все-таки она любила его и очень хотела, чтобы он хоть немного изменился к лучшему, перестал быть таким черствым и непреклонным.

Вероятно, Мария не чувствовала бы себя такой счастливой, если бы знала, какие планы зреют в голове у Диего. Его злость утихла только тогда, когда он сообразил, что в возвращении сестры на Эспаньолу есть свои преимущества.

Тогда, в монастыре, он и сам верил своим словам, но сегодня у него не было никакой уверенности в том, что дон Клементе так легко забудет и простит нанесенное ему оскорбление. Придется приложить немало усилий, чтобы самовлюбленный кастильский дворянин простил Марии ее безобразную выходку. И Диего намеревался довести это дело до конца. Золото — вот что должно сыграть решающую роль! Золото, напоминал он себе, всегда было тем доводом, который заставлял людей забывать даже самые сильные оскорбления, а дон Клементе любил золото не меньше других. Диего был абсолютно уверен, что сумеет добиться своего. Дон Клементе будет вновь очарован Марией, когда увидит ее при других обстоятельствах.

Даже Диего не мог не признать, что пребывание в Испании не пошло сестре на пользу. Она выглядела несчастной и подавленной, а ее природное обаяние потеряло свою яркость и неповторимость. Сейчас она стояла с Рамоном на палубе, и морской ветер играл ее длинными черными волосами, на щеках горел румянец, а сапфировой синевы глаза весело блестели. Наблюдая за ней и слушая, как беззаботно она смеется, Диего зловеще ухмыльнулся. Он был убежден, что мало найдется мужчин, которые смогли бы устоять перед ее природным обаянием, особенно если учесть, что, помимо обаяния и ангельской красоты, Мария обладала еще и большим состоянием.