По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла - Генри Воллам Мортон

Поблагодарив местного историка, я вернулся на улицы Кингстон-апон-Халла с сознанием, что теперь лучше понимаю этот город.

2

— Я помню, — рассказывал старик, — как провожали «Диану» в 1865 году. Она была последним китобойцем, покинувшим Халл. В тот день в порту собралась огромная толпа: играла музыка, люди радовались, выкрикивали приветствия. Корабль выглядел таким красивым — марселя и стеньги выделялись на фоне неба, дымовые трубы были украшены ветками жимолости и других вечнозеленых растений. Да, роскошное было зрелище… и все это происходило шестьдесят два года назад. Что, вы удивлены, молодой человек? Но это чистая правда, просто я выгляжу моложе своих лет. Да, так вот… Радовались все, кроме жен моряков, уж им-то было не до веселья. Видите ли, в те годы на промысел китов отправлялись к берегам Гренландии или в Баффинов залив. Не ближний свет! Моряки отсутствовали дома по году, а то и более…

Что касается несчастной «Дианы», то она вернулась лишь через два года. Капитан был мертв, его привезли в гробу. Вместе с ним погибли еще одиннадцать членов экипажа, да и все остальные были едва живы. Оказывается, судно полгода провело в ледяном плену. В тот день в Халле никто не веселился. Печальное вышло возвращение!

Трагическое плавание «Дианы», о котором сегодня мало кто помнит, ознаменовало конец славной эпохи китобойного промысла, составлявшего предмет гордости Английской державы. Целых триста лет — с начала правления Елизаветы и до середины прошлого столетия — наши земляки, моряки Халла, бесстрашно преодолевали все опасности арктического плавания ради того, чтоб английские леди могли носить свои кринолины и затягиваться в корсеты из китового уса.

Во времена Стюартов голландцы сделали попытку захватить промысел в свои руки. Однако китобойцы с Хамбера не желали сдаваться, они вступили в борьбу за монополию, проявляя при этом чисто йоркширское упорство. Началась настоящая война за китов! Со временем к ней подключились абердинцы, а затем и моряки Данди. Китобойный промысел становился все более тяжелым и опасным занятием. Киты постепенно вымирали. Сначала истребили едва ли не всех самцов, затем взялись и за самок с детенышами. Ясно было, что конец не за горами. И случившаяся в 1865 году трагедия «Дианы» поставила окончательную точку в той кампании.

Однако жители Халла быстро оправились от краха. Ведь средства-то производства сохранились! На руинах почившего промысла китобойцы создали две новые прибыльные отрасли — рыболовство и маслобойное производство. Теперь, когда киты практически перевелись, те же самые вельботы охотились за треской и макрелью. Фабрики по переработке китового жира тоже не простаивали, они переключились на льняное семя.

Я нисколько не жалею о том времени, которое потратил на знакомство с китобойной эпопеей Халла. Этому периоду посвящена совершенно великолепная экспозиция в музее судоходства и рыбного промысла. И хотя название звучит не слишком захватывающе (почти как музей сельского хозяйства), на выставке представлены поистине интереснейшие экспонаты той эпохи — древние гарпуны, черепа и бивни моржей, различного рода диковинки, которые моряки привозили с собой из дальних плаваний. Здесь же выставлены всевозможные поделки из дерева и кости, а также не слишком искусные картинки — все то, что помогало морякам коротать досуг во время долгих полярных экспедиций.

Их промысел всегда был сопряжен с большими трудностями и опасностями. На сей счет сохранилось достаточно документальных свидетельств, и с ними тоже можно ознакомиться в музее. Весьма показательна в этом отношении участь вельбота по имени «Свон». В 1836 году судно отправилось в арктическое плавание и попало в плавучие льды. «Свон» искали почти год, после чего объявили пропавшим. И вот как раз во время поминальной службы на Док-Грин, поступили известия о том, что «исчезнувший» корабль объявился в устье Хамбера. Далее мне хотелось бы передать слово одной из газет того времени:

«СВОН» ВОЗВРАЩАЕТСЯ ИЗ ПРОЛИВА ДЭВИСА

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК ПОГИБЛИ

Благодаря мгновенно распространившейся информации о «Своне», вчера, 3 июля (понедельник) многотысячная толпа собрались на пристани в Саутенде. Люди были рады вновь увидеть корабль, который давно уже считался погибшим. Его неожиданное возвращение приравнивалось к чуду воскрешения… Надо отметить, что все выжившие члены экипажа — в том числе капитан Дринг и его двое сыновей — чувствуют себя вполне сносно. Помощник капитана и еще двое матросов выглядят отменно, остальные сильно исхудали.

Далее автор статьи красочно описывает лишения, которые пришлось пережить морякам, приводит количество убитых китов, а под конец сообщает ряд пикантных подробностей, причем в манере, которая посчиталась бы абсолютно недопустимой в современной журналистике.

«Не далее, как в прошлое воскресенье, — пишет он, — жена одного из членов экипажа, которая уже потеряла всякую надежду увидеть супруга живым, сочеталась узами брака со своим новым поклонником. В понедельник же, узнав о благополучном возвращении судна (вместе с ее бывшим мужем на борту), женщина поспешно бежала в деревню, где, судя по всему, и прячется до сих пор».

И при этом попрошу заметить: никакого интервью с покинутым супругом! Все-таки это была весьма деликатная эпоха.

Меня лично не удивил тот факт, что китобойный промысел в конце концов изжил себя. Огромные киты представляли собой легкую мишень — во всяком случае обнаружить и изловить такую махину гораздо легче, чем равноценное количество мелкой рыбы. А при тех масштабах истребления, которые царили в прошлом веке, число китов неминуемо должно было сократиться. Судите сами: в одном только 1821 году команда халлских добытчиков (числом в тридцать один человек) уничтожила двести четыре кита. А еще одна группа из двадцати одного человека за тот же период изловила в проливе Дэвиса двести девяносто четыре особи. Итого четыреста девяносто восемь погибших животных! Общая сумма от выручки китового уса и жира составила 150 тысяч фунтов стерлингов.

Что и говорить, моряки-китобои всегда неплохо зарабатывали. Но вот какой ценой доставались им эти деньги? Время от времени попадались животные, которые вовсе не горели желанием пожертвовать жизнью во имя производства дамских корсетов. Все в том же 1821 году произошел следующий случай. Команда «Баффина» загарпунила кита, который не только загубил пятнадцать бухт отличного троса по двести сорок ярдов каждая, но и протаскал за собой полдня две лодки с дюжиной моряков. Когда же кита наконец убили, выяснилось, что под водой он нес на себе еще шесть таких же тросов и лодку, принадлежавшую халлскому вельботу «Трафальгар»!

Однако самый трагический экспонат мне довелось увидеть не в этом музее, а в Тринити-хаус. Там выставлен эскимосский каяк, который в 1613 году случайно обнаружили дрейфующим где-то на просторах Атлантики. Внутри лодки сидел мертвый охотник (сейчас его, естественно, заменил восковой манекен). Если верить хроникам, несчастного эскимоса именно так и нашли: он сидел с веслом на коленях, примотанный ремнем к лавке.

На мой взгляд, современные хамберские рыбаки заслуживают уважения уже за то, что являются прямыми потомками тех далеких китобоев. И когда вы наблюдаете за таким рыбаком, раскладывающим улов прямо на цементном полу рыбного рынка, вспомните, какую «рыбку» отлавливали его деды. А также припомните музейные гравюры, на которых изображаются маленькие, хрупкие суда в окружении огромных айсбергов. Тогдашние рыбаки вынуждены были проводить долгие месяцы в ледяной пустыне. И чтобы выжить, им приходилось нападать на моржей или вступать в противоборство с белым медведем.