Morbus Dei. Зарождение - Маттиас Бауэр

За большим столом посреди комнаты сидела группа мужчин в выходных нарядах: толстые войлочные куртки с пуговицами из оленьего рога, чистые рубашки и пестрые платки на шеях. Перед каждым стояло по массивной кружке с пивом. Все, как один, смотрели на Иоганна.

Чуть в стороне, за другими столами и вокруг печи, сидели женщины, дети и челядь. Женщины были в платьях, искусно расшитых, но мрачных, похожих скорее на траурные наряды; батраки – в простых чистых рубашках, как у Листа. Служанки прятали волосы под скромными платками.

Иоганн замер на месте, ощущая на себе любопытные взгляды. Никто не проронил ни слова.

Потом грубый мужской голос оборвал тишину:

– Да закрой ты дверь, чтоб тебя!

Иоганн послушно захлопнул дверь.

– Чего тебе надо? Убирайся к черту! – вскинулся на него один из мужчин за столом, тучный и румяный крестьянин.

Некоторые согласно покивали, что-то приговаривая себе под нос. Лист знал людей такого рода: довольно нажили, чтобы выражать недовольство, – но слишком мало, чтобы пользоваться авторитетом. И лишь один человек не проявил к Иоганну особого интереса – крупный мужчина лет пятидесяти, суровой наружности. В движениях его не было спешки, и это явно придавало весу его словам. Лист почувствовал: последнее слово в деревне принадлежало именно ему.

– Я ищу тех, кто меня приютил, – с неуверенностью произнес Иоганн.

Слова эти вызвали ропот среди обитателей деревни. Женщины сидели с напуганным видом. Крестьянин с румяным лицом нахмурился. Но прежде чем он раскрыл рот, поднял руку тот, который прежде хранил молчание.

– Если так, то ты в долгу у меня, – проговорил он с пугающим спокойствием. Голос его показался Иоганну знакомым.

– А если он один из них? – прошипела из полумрака старуха за дальним столом и сплюнула на пол.

– Вот сейчас и посмотрим, – вновь подал голос румяный и хмуро уставился на Иоганна. – Снимай рубаху!

Тот замешкал в нерешительности.

Крестьянин вскочил и ударил кулаком по столу, так что подпрыгнули кружки.

– Оглох? – закричал он.

Иоганн медленно стянул рубашку. Мужчины смотрели на него недоверчиво, женщины – украдкой. Разговоры мгновенно смолкли.

Все увидели его спину и грудь, изборожденные шрамами.

– Не красавец, чего уж там, – раздался язвительный женский голос.

Послышались сдавленные смешки. Лист чувствовал себя голым и уязвимым. С той минуты, как он открыл дверь харчевни, ничего из происходящего не поддавалось объяснению, словно в бредовом сне. Иоганн подобрал рубашку и собрался надеть, но тут снова донесся голос старухи:

– А под повязкой?

Поднялся одобрительный ропот.

– Снимай! – последовал новый приказ.

– Рана еще не совсем…

Договорить Иоганн не успел.

Крестьянин в мгновение ока подскочил к нему, схватил за горло, прижал к стене и быстрым движением сорвал повязку. Лист скривился от боли. Должно быть, присохший струп отошел вместе с повязкой. Из раны теплой струйкой потекла кровь.

Иоганн почувствовал, как внутри закипает злость. Ему ничего не стоило стряхнуть этого неотесанного крестьянина, как назойливую муху, – но он сдержался.

Только дурак выставляет силу напоказ.

Крестьянин свирепо огляделся.

– Теперь довольны? Ничего у него нет!

Он сунул Иоганну сорванную повязку и направился обратно к своему месту.

– С этого дня будешь работать на Якоба Каррера, пока не уплатишь долг, – бросил он. – И оденься, бога ради!

Затем взглянул на Якоба Каррера. Тот кивнул, повернулся к Листу и показал на один из столов для челяди.

– Твое место там!

Иоганн стиснул зубы. Таких людей, кровопийц до мозга костей, он старался обходить стороной, но удавалось это далеко не всегда. Так было и теперь. У него руки чесались показать этому мужлану, с кем он имеет дело. Однако Иоганн не стал этого делать. Для этого еще будет время, а сейчас у него другие заботы.

Он так и не разыскал ангела.

* * *

Иоганн сел за стол, кое-как заново перевязал рану и надел рубашку. Понемногу разговоры в харчевне возобновились.

За столом сидели двое батраков и две служанки – все отмечены тяжелым трудом. Они с недоверием поглядывали на Иоганна, пока тот, что сидел ближе всех, не прервал молчание.

– Я Альбин.

Голос его звучал приветливо, глаза лучились дерзким задором. Коротко подстриженные светлые волосы только усиливали впечатление, и выглядел он намного моложе своих тридцати лет.

Иоганн кивнул и представился. Остальные быстро переглянулись. Потом кашлянул сидящий рядом с Альбином батрак.

– Я Виргилий, – представился он. – А это Софи, Врони и Анна. Софи тоже работает на Каррера.

– Так значит, живой остался, повезло… – ухмыльнулась Софи.

Виргилий рассмеялся:

– Еще как! Каррер так и оставил бы тебя замерзать у порога… – Тут он выдержал паузу. – Но и она своего добьется, если захочет.

– Она? – Иоганн взглянул на него вопросительно.

Виргилий пропустил его вопрос мимо ушей.

– Что же ты умеешь делать?

– Я был подручным у кузнеца.

– Кузнецы нам без надобности.

– Не сомневайся, у Каррера найдется для него работа, – вставил Альбин.

– Я так и понял, что скучать мне тут не придется, – заметил Иоганн и вновь повернулся к Виргилию. – Ну, так кого ты имел в виду?

Тот пожал плечами.

– Она сегодня не пришла. Каррер…

– Помолчи, а то услышит еще! – перебил его Альбин и посмотрел Иоганну в глаза. – Ты еще познакомишься с ней. И не задавай столько вопросов. У нас этого не любят.

Лист понял, что Альбин не шутит, и кивнул. Потом обвел взглядом харчевню, посмотрел на большой стол посередине.

– Там сидят заправилы… – насмешливо пояснил Альбин, проследив за его взглядом. – Того, который заорал на тебя вначале, зовут Алоиз Бухмюллер, здешний корчмарь; вообще-то с ним нетрудно поладить. Рядом с ним, с красной мордой, – Бенедикт Риглер, деревенский староста. У него тут самое крепкое хозяйство. Тот, который тощий, это Кайетан Бихтер, наш священник. Нелюдимый, но заповеди Божьи чтит.

– Аминь! – хихикнула Врони. Другие тоже не сдержали усмешки.

– С Каррером ты уже познакомился. Он здесь второй после Риглера. Настоящий благодетель, как ты заметил… А с ним рядом его брат, Франц. В целом добряк. Даже не верится, что они братья.

Мимо их стола прошел Алоиз Бухмюллер.