Как далеко ты сможешь пройти? - Джон Маклин

— Ты поможешь мне спуститься на воду, а затем выбраться на берег и забраться в хендсайкл, и мы пройдем трассу вместе, не привлекая лишнего внимания к моей коляске, — сказал я ему.

Мне такое решение казалось оптимальным. Джонно бросил на меня один из своих фирменных удивленных взглядов:

— О чем ты говоришь? Ты будешь стартовать в гонке вместе со мной и со всеми остальными, и не о чем тут больше толковать.

— Но… — нерешительно протянул я.

— Никаких «но», — отрезал Джонно. И я понял, что тема закрыта.

В день гонки мои худшие опасения подтвердились. Люди без всякого стеснения пялились на меня. Сверкали вспышки фотокамер. Я оказался чем-то вроде дополнительного номера программы. Джонно нес меня к воде на руках, чем привлек еще больше удивленных и любопытных взглядов. Но как только стартовый судья дунул в свисток и я поплыл, вся предстартовая неловкость куда-то испарилась. В воде я был просто еще одной головой в зеленой шапочке среди бурлящего моря таких же зеленых шапочек. В конце заплыва Джонно пришлось достать меня из воды и помочь разместиться в хендсайкле. Как только он с этим справился, я сорвался с места и стал зависеть только от себя. Остаток дистанции я помню смутно, за исключением того, что на протяжении всего «бегового» этапа за мной следовала машина скорой помощи. Водитель то и дело кричал мне:

— Ты в порядке? Помощь не нужна?

— У меня все отлично, приятель. Спасибо! — кричал я в ответ.

На самом крутом холме пришлось немного попотеть, но после того, как я преодолел его вершину, мне стало ясно, что мне хватит сил добраться до финиша.

К тому времени, как я пересек финишную линию, толпа зрителей немного поредела, что доставило мне некоторое облегчение. Я все еще стеснялся своего состояния. Чем меньше глаз на меня смотрит, тем лучше. После финиша по мне прокатилась волна эмоций, и я почувствовал себя так, словно пересек не финишную, а стартовую черту. Я не только замкнул круг, начинавшийся с Непин-триатлона 1988 года, но и вошел в открывшуюся передо мной новую дверь. Я больше не чувствовал необходимости возвращаться назад. Мне не терпелось выйти на новые просторы и посмотреть, что еще я смогу сделать. У меня в ушах все еще звучали слова моего отца: «Как далеко ты сможешь пройти?» Мне не терпелось это выяснить.

Когда я записал на свой счет первые два триатлона в 1986 и 1987 годах, то не подозревал, что этот вид спорта сыграет такую важную роль в моей жизни. Я был футболистом. Если не считать того, что триатлон предоставлял мне возможность посоревноваться с Колином, этот вид спорта был для меня не более чем средством общефизической подготовки, помогавшим становиться сильнее и быстрее на футбольном поле. Затем случилась поездка по трассе М4, которая поставила крест на моих мечтах зарабатывать на жизнь футболом. Однако страсть к состязаниям была у меня такой же сильной, как раньше, и такими же были мои мечты о соревнованиях на самых больших аренах, каких только возможно. Я не мог играть в большой футбол, но после того, как стал первым колясочником среди участников Непин-триатлона, мне понадобилось выяснить, могу ли я соревноваться на более длинных триатлонных дистанциях.

Мы с Джонно подали заявки на участие в триатлоне Шри Чинмоя в Канберре. Мне не пришлось его уговаривать. Как закадычные приятели, мы не только соревновались друг с другом в ходе тренировочного процесса, но и были всегда готовы согласиться на любое испытание своих сил. Триатлон Шри Чинмоя выглядел достаточно серьезным соревнованием. Каждый этап там был ровно вдвое длиннее, чем на Непин-триатлоне: заплыв на 2 километра, велогонка на 80 километров и бег на 24 километра. Для этого состязания я купил настоящую гоночную коляску. В ней было три колеса, как у трехколесного велосипеда. Переднее колесо маленькое и выдвинуто далеко вперед, что позволяет оказывать намного большее давление на толчковые обручи, прикрепленные к основным, большим колесам. В результате можно развить гораздо большую скорость, чем на обычной коляске, благодаря чему я стал меньше беспокоиться насчет «бегового» этапа. К сожалению, в ходе гонки у меня возникли трудности с велосипедным этапом. Первые несколько километров мне казалось, что хендсайкл отказывается ехать. В каком-то смысле так оно и было. Я обнаружил, что тормозные колодки не были полностью отсоединены и создавали сопротивление. Как только я устранил эту проблему, коляска понеслась, словно молния. Я успешно финишировал на триатлоне Шри Чинмоя, и это дало мне повод нацелиться на королевскую дистанцию в соревнованиях по триатлону — Ironman.

Триатлон Ironman, что в переводе означает «Железный человек», — это тяжелейшая гонка на выносливость, которая включает в себя заплыв на 2,4 мили (3,8 километра), 112-мильный (180-километровый) велосипедный этап и полную марафонскую дистанцию — бег на 26,2 мили (42 километра). Этот вид спорта родился на гавайском острове Оаху в 1978 году, когда трое друзей: пловец, велосипедист и бегун — поспорили, в каком из их любимых видов спорта длинные дистанции требовали от участников большей выносливости. Офицер флота США Джон Коллинз положил конец этому спору, предложив соединить длинные дистанции во всех трех видах и одолеть их в один день. Как гласит легенда, Коллинз сказал: «Проплывите 2,4 мили (3,8 км), преодолейте на велосипеде 112 миль (180 км), пробегите 26,2 мили (42 км) и потом хвастайтесь этим всю оставшуюся жизнь!» Для меня покорение Ironman означало не столько возможность хвастаться этим до конца жизни, сколько окончательно доказать себе, на что я способен. Даже после победы в гребле на байдарке с Джонно и преодоления двух коротких триатлонов мне все еще трудно было принять себя таким, какой я есть, в смысле передвижения на коляске и прочего. Если я стану «железным человеком», то докажу себе, что ничем не хуже других.

Когда я связался с директором комитета по проведению австралийского Ironman, то обнаружил, что мне еще требуется пройти большой путь. Когда я попросил включить меня в состав участников, он мне категорически отказал. Я настаивал, но чиновник был непреклонен.

— Часть дистанции проходит по узкому пешеходному мостику, — сказал он. — Ваша коляска будет мешать другим участникам.

Я стал предлагать, как можно этого избежать, но он даже слушать не захотел. К тому времени, как я повесил трубку, мне стало ясно, что он просто не желает видеть на своей гонке колясочников.

Вскоре после этого я отправился навестить свою сестру Мэрион. Мы сидели в гостиной, разговаривали и смотрели телевизор. Началась передача Wide World of Sports. В этот выпуск был включен сюжет о чемпионате мира по триатлону 1994 года на дистанции Ironman в местечке Кона на Гавайях. Состязания в Коне считаются классикой триатлона и проводятся ежегодно с 1978 года. В первой гонке принимало участие полтора десятка человек. На гонке 1994 года число участников составило около полутора тысяч. Но мое внимание привлекло не это. Значительная часть репортажа была посвящена Иону Фрэнксу, пытавшемуся стать первым спортсменом-колясочником, завершившим все три этапа и уложившись в установленные ограничения по времени для каждого этапа. Всю дистанцию необходимо завершить за 17 часов, но для зачета нужно проплыть 3,8 километра за 2 часа 20 минут, завершить 180-километровый велоэтап не позднее чем через 10 часов 30 минут после начала соревнований, и в конечном итоге одолеть всю дистанцию меньше чем за 17 часов. Стоит ли говорить, что с того момента, как я увидел Фрэнкса, меня нельзя было оторвать от телевизора. Затем, когда он не сумел завершить велоэтап в установленное время и отклонил приглашение директора гонки продолжить борьбу и попытаться пройти марафон, я понял, что передо мной только что открылась дверь блестящей возможности.