Грёзы и чернила - Джинкс Моро

Он не сводил глаз с тонкого стекла, точно надеялся разбить его взглядом, чтобы добраться до нужной ему вещи.

“Что же в этом воспоминании такого ценного?” — думала Майра, поглаживая прохладное стекло пальцем. “Стоит ли вообще его отдавать?”

— Отдай! — Древний жадно облизнулся, и пальцы его скрючились, напоминая когти хищной птицы. Майра и думать не хотела, что может случиться, если Древний окончательно потеряет самообладание.

— Амброзия в обмен на воспоминание, — заявила она, чтобы освежить в памяти нанимателя условия сделки. — И никак не иначе.

Древний фыркнул, как будто бы даже удивленно:

— Дерзишь. Не боишься, что я расплавлю тебя, как восковую свечу?

Она дернула плечом, незаметно оглядываясь. Да, на улице в столь поздний час народу было не густо, но убийства, особенно магические, всегда оставляют за собой смрадный след. Никто бы не решился запятнать себя чем-то подобным без веской причины.

— Так что? — Майра усмехнулась и подкинула на ладони пузырек с серой льдинкой. Та с мелодичным звоном ударилась о стекло, и Древний испуганно зашипел, как потревоженная змея, которую дернули за хвост.

— Хорошо, — процедил он, и верхняя его губа поползла вверх, демонстрируя незабываемую акулью пасть. — Будь по-твоему.

Обмен был произведен молниеносно. Древний рванулся вперед, сгребая воспоминание и швыряя в подставленные ладони Майры амброзию. А затем прижал склянку к лицу, дыша на стекло, словно не мог наглядеться.

Пока Древний ворковал над долгожданной склянкой, пожирательница снов сорвала крышку со своего лекарства, запрокидывая голову. Янтарная капля скользнула по горлу в желудок, и жидкое пламя согрело изнутри. Медовый привкус амброзии горчил на языке, и Майра прислушалась — сразу ли утихнет голод? Сколько нужно будет ждать?

— Вот и все, — самодовольно ухмыльнулся Древний, пряча в карман и пузырек, и медальон, который Майра вернула ему без напоминания. В его руках артефакт радостно вспыхнул и погас, и облегчение накрыло ее с головой вновь. Она украдкой вытерла руки о джинсы, радуясь, что избавилась от этой штуки. Медальон действовал ей на нервы и фонил ледяным дыханием скорой смерти. Словно таскаешь за пазухой урну с собственным прахом и никак не можешь сбыть ее с рук.

— Счастливо оставаться, — пробормотала Майра, намереваясь уйти, но ей не позволили. Пальцы с черными ногтями впились в ее запястье, оставляя отвратительные синяки. Затрещали тонкие косточки, когда хватка стала сильнее, а Древний сиял, как начищенный медный таз. Что-то в его улыбке — зловещей и торжествующей — показалось ей странным. Чему он так радуется?

— Удачи, — прошептал Древний с непонятным намеком, а затем сбежал так быстро, как будто за ним гналась стая мстительных духов, грозившихся растерзать, если тот хоть на секунду замешкается. Вместе с ним сгинула и зубодробительная тревога.

Дело было сделано. Майра торопливо распихала банкноты и монеты по карманам и, ссутулившись, двинулась в сторону ближайшей стоянки такси. Теперь оставалось только ждать, когда голод под действием амброзии растворится и перестанет пожирать изнутри круглосуточно и без выходных. Но самые большие надежды она возлагала на то, что со странным Древним, готовым платить за воспоминание в три раза больше положенной таксы, судьба ее более не столкнет. Но сильно рассчитывать на это было глупо — у Столицы всегда были свои планы.

Но уже дома Майра с удивлением выяснила, что Древний заплатил даже не в три, а в пять раз больше, чем она брала на черном рынке за первоклассные воспоминания. Разложенный на одеяле ворох купюр и золотые кругляшки монет дразнили, обещали исполнить любые ее желания и капризы, оставалось только протянуть руку. И что теперь делать с этим богатством?

Вариантов была масса. Золото можно обменять на кристаллы для защиты дома, например. Древний побывал в ее квартире и мог вернуться в любой момент, если не предпринять меры. На сдачу, как постоянному клиенту, докинут пару флаконов эйфорических зелий — подспорье для любой, даже самой скучной вечеринки.

Деньги, полученные незаконным путем, жгли руки и умоляли поскорее от себя избавиться. Майра же чувствовала себя грязной, словно с головой искупалась в мутной черной луже и не приняла душ. Отмахиваясь от желания в десятый раз умыться, она чахла над своими сокровищами, то вздыхая, то заламывая руки.

— Если бы я знала, что буду так мучиться, ни за что бы не согласилась, — проворчала она вполголоса, обращаясь к одну из цветастых плакатов, но тот к ее моральным терзанием остался равнодушным.

Первое, что она сделала, перебравшись в свое убежище, так это развесила целую кучу постеров, да выставила на книжных полках батарею фигурок и комиксов в твердых переплетах. Со стороны ее жилище выглядело комнатой подростка, незрелого и кидающегося на все блестящее, но в том и был смысл. Атмосфера вечного праздника разительно отличалась от Логова, которое использовалось только для того, чтобы скоротать время, и которое никому не приходило в голову его украшать, а также от родного дома, воспоминания о котором можно было охарактеризовать двумя словами “серость” и “пыль”.

И да, Майра порой разговаривала с плакатами, как раньше привыкла беседовать с Баем или Саей. Ей никто не отвечал, но и чувство одиночества, одураченное фантомным присутствием кого-то еще, притуплялось.

Золото мягко светилось под люстрой с одной перегоревшей лампочкой, и пришло понимание, что следует сделать. Если она поторопится, то успеет перехватить их прежде, чем они покинут Логово для поиска пропитания этим вечером.

Деньги — это хорошо, думала Майра, петляя между домов в поисках алой буквы “М”. Теперь можно не волноваться о том, что ее воспоминания с наступлением холодов теряют в цене: стоило температуре опуститься, Древние искали другие способы развлечь себя. Бывшие боги отправлялись в теплые края или днями напролет пялились в телевизор. Узнав об этом, она никак не могла взять в толк — чем же так привлекает Древних смертный кинематограф? Пока не поняла, что фильмы и сериалы — те же воспоминания, за которые, впрочем, не обязательно платить.

Ну, а кто бы не радовался лишним деньгам? Однако, было бы еще лучше, если бы амброзия, на которую она возлагала столько надежд, работала как следует. Майра слегка наивно полагала — с подачи Древнего и его туманных обещаний, — что голод уймется сразу, но этого не произошло. Казалось, что он стал только сильнее, давил изнутри, вызывая тошноту. Сдавшись, она перехватила парочку снов в подземке и один — на автобусной остановке, у прикорнувшего юноши со смешными вихрами на затылке. Мнимой сытости хватило, чтобы убедить себя — всему, в том числе божественным нектарам, нужно время.

На тротуаре рядом с рестораном показались знакомые фигуры, и Майра ускорила