Метамодернизм. Будущее теории - Jason Storm

места, в которых они пересекаются, а также их общие концептуальные стратегии лежат в основе целого ряда философских неврозов. Метамодернизм стремится вести нас вперед не в манере центристской политики, которая пытается построить себя в пространстве, разделяемом двумя оппозиционными лагерями, а в отмене двух предыдущих лагерей, которая работает путем разрушения общих философских предпосылок на обеих территориях. Некоторые оппозиции станут неактуальными, другие будут подорваны. Очень немногие будут гибридизированы в новые формы. Они станут основой для новой теоретизации.

Но (и это ключевой момент) метамодернизм не стоит на моей характеристике прошлых движений. Это не аргумент, укорененный в авторитете конкретных философских родоначальников; это и не попытка описать уже зарождающийся момент. Это скорее упражнение в теоретизировании первого порядка. В случае успеха, результаты должны быть самодостаточными, а мое краткое описание постмодернизма здесь функционирует только как катализатор.

Обзор работ

Эта книга о будущем не только одной дисциплины, но и всех гуманитарных наук. Я подозреваю, что путь вперед для религиоведения - это также путь вперед для других областей. Это требует метауровня, выходящего за рамки одной дисциплины. Для примера: ряд теоретиков справедливо критикуют академические дисциплины за растущую внутригрупповую ангажированность, создание дисциплинарных силосов, исключение других дисциплинарных перспектив и внутреннюю фрагментацию. Нарушение коммуникации между областями - обычное дело. Ученые все чаще работают над практически одними и теми же темами, но в полном неведении друг о друге. Широко распространено то, что можно назвать "территориальным мочиловом", поскольку ака-демические факультеты часто сталкиваются друг с другом в борьбе за все более скудное финансирование.

Эта академическая тенденция сочетается с более широким сдвигом в сторону "эпистемологического инсайдерства", которое Роджерс Брубейкер определил как "убеждение, что идентичность квалифицирует или лишает человека права писать о конкретной теме с легитимностью и авторитетом". Я не хочу отрицать инсайдерскую науку в целом (как и считаю, что есть место для спе- циализации), но кажется, что озабоченность идентичностью в сочетании с гиперспециализацией неизбежно приводит к пупкам. В гуманитарных и социальных науках, в противовес искусственной фетишизации предыдущими поколениями якобы беспристрастной дистанции, современные ученые все больше стремятся позиционировать себя внутри изучаемого ими сообщества и делегитимизировать научную работу аутсайдеров, прикрепляя к ней свои позиции идентичности. Эпистемическим обоснованием для этого часто служит теория точек зрения, которую иногда неправильно понимают как утверждение, что знание полностью сводимо к социальной точке зрения. Парадоксальным образом это приводит к тому, что ученые жестикулируют на чужих социальных позициях - например, белые ученые-натуралы подтверждают свои аргументы, сигнализируя о своем сходстве с позициями цветных квиров. (Однако если бы знание было полностью сводимо к позициям, то не только вся эта сигнализация была бы бессмысленной, но и не было бы причин пытаться убедить кого-то за пределами собственного сообщества).

В общем, мы все чаще пишем для себя и в неведении относительно наших интеллектуальных соседей. Несмотря на распространенную риторику о междисциплинарности, многие попытки преодолеть дисциплинарные границы становятся жертвами внутренних расстрельных команд. Действительно, многие ученые, к сожалению, ошибочно принимают терри- ториальное мочилово за строгость, а ослепленную гиперспециализацию - за глубину, но узкая работа упускает огромную полосу общего пространства. Хорошая новость заключается в том, что это не неизбежно. Выход есть - с помощью антидисциплинарности и новых форм теоретической абстракции.

Эту позицию я должен пояснить, особенно потому, что во многих академических кругах философия имеет репутацию не более чем точка зрения "мертвых белых мужчин". В то же время исключая/дискредитируя тех, чей опыт/субъектные позиции маргинализировались.54 Аналогичным образом, часто отмечается, что тотализирующие системы мысли стремятся объяснить все и поэтому часто порождают встроенные механизмы для автоматического отклонения критики их всеобъемлющих видений (например, если вы отвергаете повсеместность классовой борьбы, то это должно быть потому, что у вас "ложное сознание"). В результате любая претензия на создание полной системы или постижение универсалий сегодня вызывает подозрение, и вполне обоснованно.

Однако, как отмечает Квази Виреду, хотя деколонизация философии требует "разоблачения" "ложных универсалий", не все обобщения обязательно ложны. Но чем шире обобщение, которое вы хотите сделать, тем выше должен быть стандарт доказательства. К универсальному нельзя подойти напрямую; его нужно постичь в конкретном. Это означает, что мы всегда должны следить за тем, чтобы наше особое видение совокупности не привело к тому, что мы приняли локальное образование за целое. Но если какой-то момент и требует широких решений и абстракций более высокого порядка, то это именно этот, в котором индивидуалистические решения коллективных проблем регулярно заканчиваются неудачей. Мы никогда не решим проблемы антропогенного изменения климата, структурного расизма или патриархальной гегемонии, если будем неспособны мыслить в терминах тотальности.

В этой книге я предлагаю систему для эпохи антисистем, но с двумя существенными оговорками: (1) Это система, основанная на своей собственной неполноте. В некотором смысле это внесистемная система, основанная на изучении мест, в которых определенные системы обычно разрушаются, и укорененная в радикализации скептицизма, который принимает свою собственную законченность и в конечном счете устарелость. Он предполагает, что эпистемологический прогресс приходит не в результате рациональных размышлений изолированного эго, а в результате коллективной борьбы, в которой мы взаимно работаем над проверкой и фальсификацией друг друга. И (2) это антиуниверсалистский универсализм, поскольку он утверждает не гомогенность или стабильность, а вездесущность разнообразия, гетерогенности и изменений. Подчеркивая вездесущность перемен, я говорю о том, что эта философия сама себя уничтожит. Однако, принимая непостоянство, мы все еще можем вместе добиваться прогресса. Возможно, взгляд бога исходит не от одного, а от многих глаз.

Соответственно, то, что последует далее, широко опирается на дисциплины, не относящиеся ни к моему основному интеллектуальному дому (религиоведению), ни к моим вторичным областям (азиатским исследованиям и исследованиям науки и техники). В монографии будет показана некоторая часть этой широты, но эта работа обязательно будет идиосинкразической и неполной. Я предоставляю читателям из других дисциплин самим определить, какие аспекты их привлекают, и надеюсь, что другие вдохновленные ученые найдут способы применить изложенные здесь методы в своих собственных исследованиях.

В одной книге я могу сделать лишь очень многое, но с помощью других заинтересованных собеседников потенциальная отдача от этого проекта может быть очень большой.

Эта книга исходит из пяти проблем, связанных с постмодернизмом: 1) антиреализм, 2) дисциплинарная автокритика, 3) лингвистический поворот, 4) широкий климат скептицизма и 5) этический нигилизм; и, серьезно и диалектически прорабатывая каждую из них, создает нечто новое. Ими в свою очередь станут: 1) метареализм, 2) процессуальная социальная онтология и социальные виды, 3) гилосемиотика, 4) зететизм и 5) переоценка ценностей, сходящаяся к Революционному Счастью. И снова эти пять направлений имеют прагматические последствия независимо