Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан - Валерий Самунин

Начальник Главпура был в шоке от своей поездки в Афганистан. Ведь еще и месяца не прошло с тех пор, как Тараки в Москве получил все исчерпывающие установки относительно советского участия в афганских делах, причем лично от Леонида Ильича Брежнева. И опять — все те же песни…

14 апреля Амин просит Горелова передать в Москву его просьбу о направлении в Афганистан 15–20 боевых вертолетов с советскими экипажами. В ответ главный военный советник получает указание встретиться с премьер-министром ДРА и сообщить ему следующее: «Афганскому руководству уже давались разъяснения о нецелесообразности непосредственного участия советских воинских подразделений в мероприятиях по подавлению контрреволюционных выступлений в ДРА, так как подобные акции будут использованы врагами афганской революции и внешними враждебными силами в целях фальсификации советской интернациональной помощи Афганистану и проведения антиправительственной и антисоветской пропаганды среди афганского населения. Подчеркните, что в течение марта-апреля с.г. ДРА уже поставлены 25 боевых вертолетов… Убедите Х. Амина, что имеющиеся боевые вертолеты с афганскими экипажами способны. решать задачи по подавлению контрреволюционных выступлений».

Не мытьем, так катаньем. Амин с новой силой наседает на наших советников, и тем приходит в голову некий промежуточный вариант: создать в Афганистане большой учебный военный центр по типу уже существующего на Кубе. Лукавство заключалось в том, что кубинский центр существовал на базе развернутой мотострелковой бригады, советской, естественно. И вот уже в Центр идет телеграмма за подписью посла Пузанова, главного военного советника Горелова и представителя КГБ Иванова, в которой осторожно предлагается «изучить возможность» создания такого центра.

Надо признать, что весной и летом 1979 года у афганских руководителей были серьезные основания для тревоги. Несмотря на принятые масштабные меры по усилению армии, полиции, службы безопасности, по оказанию широкой экономической помощи, ситуация в стране становилась не лучше, а хуже. Об этом докладывал в ЦК главный партийный советник С. Веселов, который тоже не забывал о «классовом подходе»: «Основу контрреволюции составляют феодалы и крупные собственники, ростовщики, реакционное духовенство, маоистские и другие группы, объединившиеся в финансируемый и поддерживаемый США, Саудовской Аравией и Китаем Фронт национального освобождения».

Этот идеологический штамп насчет «феодалов, реакционного духовенства, маоистов» на долгие годы станет главенствующим в документах, объясняющих успехи вооруженной оппозиции.

Далее в своей записке в ЦК партсоветник откровенно признавал, что партия, «несмотря на многочисленные заявления ее руководителей, остается организацией весьма узкого круга представителей афганского общества. В настоящее время она насчитывает не более 15 тысяч человек». В качестве первоочередных мер Веселов предлагал срочно довести численность вооруженных сил ДРА до 200 тысяч человек.

Еще более мрачную картину внутренней ситуации рисовал вернувшийся из краткосрочной командировки в ДРА начальник управления кадров МВД СССР генерал И. Дроздецкий. «Бандитские появления наблюдаются практически во всех провинциях, — писал он в своем рапорте. — В десяти из них, в том числе в Кабульской провинции, значительная часть территории контролируется мятежниками. Ими окружены более 50 городов и населенных пунктов. Отдельные бандитские формирования насчитывают до 10 тысяч человек, вооруженных оружием советского производства, включая 82-мм минометы, легкую артиллерию и т. д. Во главе некоторых банд встали офицеры афганской армии. Из трех дорог, связывающих Кабул с республикой, две находятся под контролем бандитов. Ряд провинций находится под полным контролем мятежников. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что обстановка в Афганистане остается чрезвычайно сложной и чревата дальнейшими осложнениями».

Да, петля затягивалась все туже.

В мае политбюро поручило Госплану и министерству внешней торговли срочно поставить Афганистану 1500 автомобилей. Также было принято решение расширить «интернациональную помощь» и безвозмездно передать ДРА специмущество на сумму 53 млн рублей, в том числе 140 орудий и минометов, 90 бронетранспортеров, 48 тыс. единиц стрелкового оружия, около 1000 гранатометов, 680 авиабомб, 100 зажигательных баков и 160 разовых бомбовых кассет. Еще афганцы просили подбросить им кое-что из химического оружия, но на это им было уклончиво отвечено: «Поставить газовые бомбы с нетоксичным отравляющим веществом не представляется возможным».

Пузанов получил указание Центра посетить Тараки и сообщить ему, что Москва разделяет озабоченность афганского руководства в связи с активизацией реакционных сил. Однако, что касается просьб афганской стороны о направлении в ДРА вертолетов и транспортных самолетов с советскими экипажами и возможной высадки нашего воздушного десанта в Кабул, то этот вопрос был детально и со всех точек зрения обсужден во время посещения Москвы товарищем Тараки в марте с.г.

И в марте, и в апреле 79-го советское руководство твердо стоит на прежних позициях: никакие воинские подразделения из СССР в Афганистан направляться не будут. Но вот наступил май. В узбекский город Чирчик с секретной миссией прибыли старшие офицеры Главного разведуправления Генерального штаба Василий Колесник и Олег Швец. Им было приказано на базе 15-й бригады спецназа ГРУ сформировать отдельный отряд специального назначения численностью 538 человек — тот самый «мусульманский батальон», который сыграет важную роль в событиях декабря 1979 года.

Тогда никто — ни полковник Колесник, ни назначенный командиром отряда майор Халбаев, ни их начальники в штабе ТуркВО, ни даже генералы из центрального аппарата ГРУ — не имели ни малейшего представления о том, для чего создается это подразделение. Только со временем сведущие люди стали догадываться — для действий на территории сопредельного государства. Во-первых, отряд почти на сто процентов был сформирован выходцами из среднеазиатских республик — таджиками, узбеками, туркменами. Во-вторых, для него изготовили особую форму, практически неотличимую от той, которую носили афганские военнослужащие. И, в-третьих, батальон усиленно тренировали по теме захвата важных стратегических объектов — аэродромов, штабов, правительственных резиденций. Командир отряда Халбаев был направлен в кратковременную командировку в Кабул для рекогносцировки.

То есть, выходит, еще весной настроения в Москве стали меняться в пользу силового участия в афганских делах.

Или это была личная инициатива министра обороны, проявившего предусмотрительность «на всякий случай»?

Вслед за Б.С. Ивановым, прежде не имевшим ничего общего с восточными делами, в Кабул был направлен другой крупный чиновник из Москвы, также весьма далекий от Афганистана и всего того, что с ним было связано. Василий Степанович Сафрончук работал заместителем заведующего вторым европейским отделом МИД СССР и занимался в основном Великобританией. Но Громыко, пригласив его для беседы, объяснил, что афганское правительство просит направить им в помощь человека, хорошо ориентирующегося во внешнеполитических вопросах, взаимоотношениях с международными организациями и к тому же свободно владеющего английским языком.