Под сенью Святого Павла. Деловой мир Лондона, XIV-XVI век - Лариса Чернова

Скорее всего, купцы предоставляли супругам право выбора между наследством по обычаю и вдовьей долей. По крайней мере, в тех завещаниях, где установлена вдовья часть наследства, нет упоминания о возможности наследования трети движимого имущества. Единственное исключение — завещание Уолтера Рэда от 10 июня 1415 г., который фактически объединил эти части наследства, распорядившись, чтобы его жена Эмма получила «в качестве вдовьей доли и ее части всего движимого имущества одну тыс. ф. и все, находящееся в холле, опочивальне, кладовой и кухне, ее одежды и украшения, а также сдаваемое в аренду помещение в пожизненное пользование, впоследствии — Джону Буну и его жене Эгнис, дочери завещателя». Но и здесь мы видим, что, в конечном счете, определено условие наследования именно вдовьей доли — пожизненное владение. Другой купец, Джон Уодсок, как мы уже видели, прямо записал в своем завещании, что если его жена «не будет удовлетворена вдовьей долей наследства, то не получит ничего кроме того, что ей полагается согласно общему праву и обычаю Лондона».

Важно отметить также, что вдове, согласившейся на получение выделенной ей умершим мужем вдовьей доли наследства, не позволялось требовать другое имущество. Упоминавшийся выше Генри Бартон специально записал в завещании, что, если его жена согласится на предложенные им условия, «то не сможет в дальнейшем требовать какую бы то ни было другую вдовью часть».

В целом ряде завещаний олдермены оставляют своим женам в пожизненное владение с последующей передачей детям и другим родственникам разнообразную недвижимость, в Лондоне и вне его, безотносительно к наследованию, как вдовьей части, так и к наследованию по обычаю. Среди такого рода наследства — дома, земли и сдаваемые в аренду помещения, усадьбы, лавки, товарные склады, пастбища.

Возможно, некоторый свет на причины такой щедрости купцов может пролить завещание ювелира Генри Бамме, составленное 7 ноября 1413 г., согласно которому «жене Элис, ее душеприказчикам и правопреемникам» были переданы до конца ее жизни и еще на 6 лет после ее смерти земли и сдаваемые в аренду помещения, совместно приобретенные купцом и его супругой». Можем предположить, что и другие купеческие жены были непосредственно причастны к приобретению семейной недвижимости и получали не только право пожизненного владения ею: видимо, на протяжении шести лет после смерти Элис Бамме земли и строения будут использованы в интересах ее близких.

Судя по завещаниям, нередко именно вдовы купцов получали движимое и недвижимое имущество в так называемое целевое пользование (use)[152]. Стефен Константин в XIV в. оставил своей жене Джулиане дом в целевое пользование, пока его сын Джон не достигнет совершеннолетия.[153] А Джон Константин по завещанию от 19 сентября 1358 г. передал жене в целевое пользование сдаваемые в аренду помещения, ренты, товары и движимое имущество на время малолетства сына Джона. Жена Джона Дэхема по его завещанию от 2 октября 1359 г. получила в целевое пользование товары детей — сына Джона, дочерей Джоанны, Джулианы и Эгнис, «пока они не достигнут совершеннолетия или не выйдут замуж». Ричард Лакер по завещанию от 25 июля 1361 г. оставил на попечение своей жены Изабеллы сына Ричарда и передал ей в целевое пользование принадлежащие тому ренты и сдаваемые в аренду помещения, пока он не достигнет совершеннолетия. Фактически олдермены оставляли и детей, и их имущество на попечение своих жен, что в немалой степени свидетельствует о весьма высоком статусе последних в купеческой среде Лондона, о доверии к ним со стороны преуспевающих и влиятельных горожан.

Таким образом, вдова являлась опекуном детей и их имущества либо до своего вторичного замужества, либо до достижения детьми совершеннолетия. Важно, что горожанка получала права распоряжения имуществом детей, правда, лишь с согласия детей или при их формальном участии. Кроме того, вдова могла выступать в роли хранительницы имущества своих детей, завещанного им умершим мужем. И наиболее вероятная возможность получить доступ к управлению земельной собственностью открывалась перед вдовами с несовершеннолетними сыновьями.

Иногда олдермены передавали своим женам имущество, движимое и недвижимое, в абсолютную и безусловную собственность (absolutely, in fee). Об этом свидетельствуют завещания отдельных представителей правящей элиты Лондона. Так, Томас Миддлтон, торговец предметами роскоши, в завещании от 25 ноября 1434 г. распорядился, чтобы его жена Летиция получила «земли и сдаваемые в аренду помещения в одном из приходов Лондона в безусловную собственность; также его товары, движимость и недвижимость после уплаты по долгам должны перейти в ее полное распоряжение». И Джеймс Бартоломью по завещанию от 24 ноября 1481 г. оставил своей жене Элис сад и сдаваемое в аренду помещение в приходе св. Маргариты в безусловную собственность. Следует, однако, заметить, что такого рода формулировки встречаются крайне редко и только в завещаниях, где нет упоминания о детях.

Итак, судя по завещаниям, горожанки наследовали, прежде всего, значительные денежные средства, предметы роскоши, ценную посуду, мебель, постельные принадлежности, утварь, предметы, нажитые в браке и имеющие непосредственное отношение к домашнему хозяйству и обиходу, а также товары и недвижимость: земельные участки в манорах, дома, торговые склады, пивоварни, верфи и прочие постройки. Чаще всего недвижимое имущество передавалось вдове в качестве условного дара, призванного «кормить» ее. Как правило, полученное «в кормление» недвижимое имущество впоследствии надлежало передать по мужской линии.

Горожанка могла получить наследство по завещанию не только от мужа и родителей, но и от собственных детей. Так, упоминавшаяся уже Айдония Каунтбридж, дочь сэра Стефена де Каунтбриджа, по завещанию от 12 сентября 1359 г. оставила своей матери Эвайс в пожизненное владение (впоследствии — брату Томасу) ренты в двух приходах Лондона, которые, в свою очередь, были ей завещаны отцом в качестве приданого. Эгнис Дерби, вдова сэра Уильяма, торговца готовым платьем, судя по завещанию от 11 июня 1361 г., владела сдаваемыми в аренду помещениями на Уотлинг-стрит и рентами, которые были завещаны ей сыном в пожизненное владение (впоследствии — на благотворительные цели). Важно отметить, что дети фактически передавали имущество матери «в кормление», дабы обеспечить ей достойное содержание и соответствующий образ жизни.

В целом можно констатировать, что вдова обладала достаточно широкими правами распоряжения завещанным ей и детям имуществом, а также нередко — правом опеки над детьми. Положение вдовы состоятельного человека в средневековом городе давало ей больше правовой свободы, чем могла иметь замужняя женщина, что обеспечивало ей относительную деловую самостоятельность и хорошие шансы на брачном рынке.