Мотивация и личность - Абрахам Харольд Маслоу

В наше время все больше внимания уделяется недостаткам и упущениям «официальной» науки. За исключением блестящего анализа Линда (Lynd, 1939), обсуждение причин этих недостатков не ведется. В этой главе предпринята попытка продемонстрировать, что множество слабостей ортодоксальной науки, в особенности психологии, — следствие технико — центрированного (центрированного на средствах) подхода к определению науки.

Под центрированием на средствах я понимаю склонность усматривать сущность науки в ее инструментарии, техниках, процедурах, оснащении и методах, а не в ее проблемах, вопросах, функциях или целях. В более упррщенной форме центрирование на средствах приравнивает ученых к инженерам, врачам, стоматологам, лаборантам, стеклодувам, машинистам и т. д. Центрирование на средствах на высших интеллектуальных уровнях обычно принимает форму создания синонимов науки и научных методов.

Неизбежное стремление к элегантности, отточенности, внимание к техническим деталям и оснащению часто приводит к утрате смысла, жизненности, важности проблемы, к ущербу для креативности в целом. Практически любой кандидат на звание доктора психологии легко поймет, что это означает на практике. Методологически правильный эксперимент, пусть даже тривиальный, редко подвергается критике. Смелое, новаторское решение обычно встречается в штыки, поскольку может привести к «неудаче». Действительно, критика в научной литературе обычно направлена на метод, технику, логику и т. п. Не припомню такого случая, чтобы автора критиковали за то, что его работа тривиальна или не значима для науки[39].

Отсюда следует, что тема диссертации практически не имеет значения, лишь бы работа была хорошо выполнена и представлена. Иными словами, не требуется, чтобы диссертационное исследование вносило вклад в науку. Кандидаты наук обязаны знать техники, применяемые в той или иной области, и собрать с их помощью некие данные. Редко упоминается тот факт, что необходимы также интересные идеи. Как следствие, учеными легко могут стать и становятся люди явно не творческого склада.

На более низком уровне — в высшем учебном заведении и колледже существуют те же проблемы. Студентов учат, что наука — это умение обращаться с аппаратурой и знание отдельных методик, т. е. рецептов, иначе говоря, выполнение указаний и повторение уже сделанного. Нигде не учат тому, что ученый отличается от техника и читателя научной литературы.

Стоит подчеркнуть, что у меня нет намерений принизить значимость метода в науке; я лишь хочу показать, что даже в науке средства можно легко перепутать с целями. Методы научного исследования определяются только его целями и задачами. Ученые — практики должны уделять внимание техникам, но только в той мере, в какой они помогают достичь поставленных целей, в частности получить ответы на важные вопросы. Если забыть об этом, можно уподобиться человеку, о котором писал Фрейд, проводившему все время за полировкой очков, вместо того чтобы воспользоваться ими по назначению.

Центрирование на средствах приводит к тому, что командные позиции в науке занимают техники и лаборанты, а не «разрешители проблем» и «постановщики вопросов». Не создавая искусственного противоречия, можно легко провести границу между теми, кто знает, как надо делать, и теми, кто знает, что надо делать. Первые, которых большинство, неизбежно становятся законодателями в науке, авторитетами по части соблюдения протокола, процедур, иначе говоря, по ритуалам и церемониям. Если подобные люди в прошлом не доставляли хлопот, то теперь, когда наука становится аспектом национальной и международной политики, они могут представлять реальную опасность. Эта тенденция опасна вдвойне, потому что люди гораздо лучше понимают манипуляторов, чем творцов и теоретиков.

Центрирование на средствах ведет к завышению значимости количественных оценок, превращению их в самоцель. Такая наука уделяет больше внимания тому, как сформулированы утверждения, а не тому, о чем идет речь. Элегантность и точность противопоставляются уместности и смыслу.

Ученые, центрированные на средствах, склонны, несмотря ни на что, подгонять свои задачи под имеющиеся техники, а не наоборот. Первоочередной вопрос для них звучит так: какой проблемой можно заняться с учетом имеющихся в моем распоряжении техник и оборудования? Им следовало бы задаваться совсем иным вопросом: каким наиболее насущным проблемам я мог бы посвятить свое время? Как иначе можно объяснить тот факт, что большинство ученых всю жизнь посвящают изучению узкого круга проблем, границы которого определены, не задаваясь вопросами об устройстве мироздания, а будучи ограничены набором техник и приборов? Мало кто из психологов улыбнется, услышав выражение «психолог — анималист» или «статистический психолог»: эти люди готовы работать над любой проблемой, пока в их распоряжении имеются, соответственно, животные и статистика. Все это чрезвычайно напоминает поведение пьяного в известном анекдоте, который искал бумажник не там, где его потерял, а под уличным фонарем, «потому что здесь светлее», или доктора, который доводил всех своих пациентов до истерики, потому что умел лечить только эту болезнь.

Центрирование на средствах приводит к возникновению иерархии наук, в которой физика совершенно неоправданно считается более «научной», чем биология, биология превосходит по «научности» психологию, а психология, соответственно, социологию. Подобная иерархия основывается исключительно на элегантности, эффективности и точности техник. С точки зрения науки, центрированной на проблемах, подобная иерархия невозможна, поскольку никому не придет в голову утверждать, что проблемы безработицы, расовой дискриминации или любви менее важны, чем изучение звезд, натрия или функции почек.

Центрирование на средствах ведет к разделению научных дисциплин, воздвигает между ними стены, ограничивая разные территории. Когда Жака Леба спросили, кто он, невролог, химик, физик, психолог или философ, он ответил просто: «Я разрешаю проблемы». Хотелось бы, чтобы так могли ответить большинство ученых. Наука только выиграла бы от того, что в ней появилось бы больше таких людей. Однако этому мешает философия, превратившая ученого в техника, не занятого поисками истины, в человека, который знает, а не стремится к знанию и решению проблем.

Если бы ученые относились к себе как к людям, ставящим вопросы и решающим задачи, а не как к узкоспециализированному техническому персоналу, горизонты науки раздвинулись бы и мы бы уже подошли к психологическим и социальным проблемам, о которых мы меньше всего знаем, но которые чрезвычайно важны. Почему существует так мало междисциплинарных исследований? Почему на каждую сотню людей, занятых химическими исследованиями, приходится не более десятка психологов? Что важнее для человечества: бросить тысячу лучших умов на усовершенствование бомбы (или даже усовершенствование пенициллина) или озадачить их проблемами национализма, психотерапии или эксплуатации?