Ключ для пешки - Ирина Кайлес

— Держись!!! — крикнул Кредулус.

Федя обеими руками ухватился за оставшуюся веревку. Доски падали в пропасть одна за другой. Мост разваливался на части. Подросток закричал от ужаса… Снова раздался треск, вторая веревка порвалась…

…больно полоснуло по ладони…

…все…

…крик утонул в шуме ветра…

…перед глазами как размытое пятно…

…в груди все сжалось в комок цемента, дыхание перехватило…

…но… он уже не падает… кто-то… держит и… медленно… тянет… Юноша поднял глаза. Кредулус летел вверх, крепко держа его за запястье.

Литвинов ничего уже не понимал. Какого черта было устраивать этот жуткий спектакль, если этот придурок умеет летать?!! Гном тянул его выше и выше. Рука, казалось, сейчас оторвется. Почему-то стало трудно дышать, воздуха не хватало, холод пробирал до костей. Мокрая одежда покрылась тонкой коркой льда, волосы примерзли колбу…

Наконец Кредулус опустил его на вершину горы. Похоже, кошмар подходил к завершению. Федя сел, растер почти вывихнутое плечо. Запястье посинело.

— Вот в-вы мне с-скажите, какого черта… — едва смог он произнести посиневшими губами. От холода у него зуб на зуб не попадал.

— В этом была суть последнего испытания. Честно говоря, я не думал, что ты решишься. Но ты все понял правильно.

— Ни хрена я не понял! Я п-просто вас спасал!

— А вот это, Федя, самое ценное. Ты знаешь, мост вообще не должен был порваться. Создается ощущение, будто они надеялись, что я тебя не поймаю. Все как в жизни: взлететь трудно, а вот падать… это процесс очень быстрый. Когда ты над пропастью, неважно, что становится твоими крыльями. Главное, чтобы они нашлись.

— А так и было… з-задумано? Ну, что вы меня сюда… поднимете…

— Нет. Но мне плевать. Конечно, неизвестно еще, чем для меня теперь закончится это отступление от программы… Ну да ладно, — Кредулус махнул рукой, немного помолчал и продолжил: — Сами-то вон чего наворотили. Что ж, вот и все, Федя. Твои мучения закончились. Я не умею красиво говорить, скажу одно: ты молодец. Да, кстати, мне надо тебе передать…

Кредулус порылся в кармане и протянул Феде небольшой хрустальный шар. Внутри шара вяло плавала по центру острая черно-красная стрелка.

— Что это? — Литвинов взял шар, едва разогнув замерзшие пальцы.

— Все узнаешь в свое время. И еще, чуть не забыл: следующий тур последний, поэтому Ключ, Сосуд и этот шар необходимо будет взять с собой. Запомни обязательно! И будь осторожен: многое изменилось. Я не понимаю причины, но, думаю, это очень серьезно. Твоя жизнь сейчас в большой опасности, и, возможно, так будет не только в Игре. Прощай, Федя. И пусть сохранит тебя Господь!

Кредулус хлопнул в ладоши, закружил знакомый вихрь, и Федя упал на пол в своей комнате.

Федя поднялся на ноги, увидел свое отражение в зеркале напротив. Одежда снова стала сухая, чистая, грязь и ссадины исчезли с лица, и лишь взгляд изменился, наверное, уже навсегда. Литвинов, шатаясь, дошел до кровати, не глядя, сунул шар в прикроватную тумбочку: идти до шкафа не было сил. Медленно снял кроссовки, прямо в одежде лег на кровать, завернулся в теплый и мягкий плед. Его до сих пор трясло то ли от холода, то ли от сильнейшего стресса. Ужасно захотелось выпить горячего чая, но спускаться в столовую… Федя долго сидел не шевелясь и смотрел в одну точку. В какой-то момент он наконец услышал, как рядом на тумбочке надрывается мобильник. Юноша медленно взял трубку. Ян…

— Да, Ян, привет…

— Але, ты чё трубку не берешь?

— Не слышал.

— Ты спишь что ли?

— Нет…

— Голос у тебя какой-то странный.

— Ян, ты извини, я устал очень. Давай завтра поговорим.

— С чего это ты вдруг устал?

Федя усмехнулся. Рассказать? Нет, нереально. Так и придется все это всегда держать в себе. Сказал первое, что пришло в голову:

— Да… тренировка тяжелая была.

— Ну, тренировка так тренировка, — Шабуров, похоже, обиделся.

— Ян, ты…

— Да все нормально. Ну давай, пока.

— Пока.

Федя вспомнил, что еще не садился за уроки. Завтра зачет по английскому. Но тут же он понял, насколько ему все равно. Физическая усталость была слишком сильной, и он просто не мог пошевелиться. Федя обнял подушку, закрыл глаза в надежде уснуть, но это оказалось не так легко. Дрожь не проходила, хотя он давно уже согрелся. О каком сбое в Игре говорил гном? В первых четырех турах тоже были и опасности, и страх, но здесь… Или его действительно решили убить? Но кто? Зачем?

Мучаясь неразрешимыми вопросами, Федя уснул уже глубокой ночью и до самого утра ему снились кошмары. Несколько раз он просыпался с криком и засыпал снова, как в бреду. Вот он подползает к источнику, изнывая от жажды, в прозрачной воде ему видится обожженное лицо мертвой девушки… вода превращается в огонь, и он горит в этом огне… просыпается… тяжелые уставшие веки снова слипаются… Он падает в пропасть… дна нет, пропасть не заканчивается… Его догоняет охотник, пронзает его тело металлическим штырем… снова Федя с криком садится на постели… снова засыпает… Появляется Кредулус, что-то говорит. Внезапно лицо гнома меняется до неузнаваемости, будто он недавно вышел из могилы, полусгнившие руки тянутся к Феде, начинают его душить…

Только когда рассвело, юноша наконец уснул тяжелым сном без снов. Примерно через час зазвонил будильник. Он надрывался долго, нудно, но напрасно: Литвинов его даже не слышал. Наташа, не увидев сына за завтраком, пошла его будить.

— Федя! Федя, вставай, опоздаешь! — Наташа потрясла подростка за плечо. Тот, вскрикнув, проснулся, резко сел на кровати. — Ты что, в одежде спал?

Федя не ответил. Реальность медленно приобретала очертания, восстанавливаясь из вязкого тумана забытья. Все тело ныло, голова раскалывалась от дикой боли, лицо горело, как обожженное. Наташа с тревогой посмотрела на сына, потрогала его лоб и ахнула:

— О Господи, да ты же весь горишь…

Она быстро принесла градусник. Температура оказалась выше сорока… Срочно вызвали врача.

Осмотрев подростка, врач покачал головой, вышел в коридор вместе с Наташей.

— Он простудился? — встревоженно спросила Наташа.

— Нет, нет… У него сильнейший стресс, я бы даже сказал, шоковое состояние.

— Но… Вроде все было нормально… — Наташа растерялась.

— Поговорите с ним, выясните причину. Мало ли что бывает в этом возрасте. Я сейчас поставлю ему два укола: сильное успокоительное и снотворное. Думаю, он всю ночь не спал. Пусть спит целый день, не трогайте его, а вечером поговорите.

Федя едва дождался, когда наконец врач поставит ему уколы и уйдет. Парень и без лекарства готов был отключиться от одного прикосновения головы к подушке. Как только за доктором захлопнулась дверь, юноша быстро разделся, нырнул в постель и через минуту уснул. Наташа же обеспокоилась не на шутку.