Сплетенная с тобой - Сильвия Дэй

Выехав на улицу, Гидеон сразу вернул себе прежнюю уверенность. Его движения казались точными и размеренными. Правда, мысленно он явно был где-то далеко. И эмоционально совершенно непробиваем. Он не шелохнулся, когда я сочувственно положила ему руку на колено. Вероятно, даже не обратил внимания на мой жест.

У отделения неотложной помощи нас встретил Рауль. Он любезно открыл мне дверь, а когда Гидеон вышел из машины, занял его место за рулем. Мы еще не успели войти внутрь, а сияющий автомобиль уже скрылся из виду.

Я взяла Гидеона за руку, но он, похоже, этого не заметил. Он смотрел только на свою мать, которая сразу поднялась при нашем появлении в отдельной комнате для посетителей. Едва удостоив меня взглядом, Элизабет Видал бросилась к сыну, чтобы заключить его в материнские объятия.

Однако Гидеон не ответил на ее порыв. Хотя и не отстранился. Он только еще крепче сжал мою руку.

Со мной миссис Видал демонстративно не поздоровалась. Более того, она повернулась ко мне спиной и продолжила беседу с какой-то хорошо одетой парой. По-видимому, это были родители Коринн. Жан Франсуа одиноко стоял у окна, чувствуя себя здесь таким же посторонним, как и я.

Миссис Видал подвела Гидеона к родителям Коринн, и ему пришлось выпустить мою руку. Мне было неловко торчать в дверях у всех на виду, и я направилась к Жану Франсуа.

— Я очень сожалею, — тихо сказала я.

Жан Франсуа посмотрел на меня погасшими глазами. Со времени нашей последней встречи он, казалось, постарел на десять лет.

— А что вы тут делаете?

— Миссис Видал позвонила Гидеону.

— Конечно позвонила. — Он бросил взгляд в сторону диванной зоны. — Можно подумать, что муж Коринн он, а не я.

Я проследила направление его взгляда. Гидеон сидел на корточках перед родителями Коринн и держал ее мать за руку. Я похолодела, мне вдруг стало до обморока страшно.

— Она решила, что лучше умереть, чем жить без него, — тусклым голосом произнес Жан Франсуа.

Внезапно я поняла:

— Вы ей сказали, да? О нашей помолвке?

— И вот как она отреагировала на это известие!

Господи боже мой! На неверных ногах я подошла к стене. Надо было срочно к чему-нибудь прислониться. Неужели она не знала, как подействует на Гидеона ее попытка самоубийства? Нет, она не могла быть настолько слепой. А что, если она руководствовалась желанием вызвать у Гидеона чувство вины? При мысли, что она им манипулировала, меня даже стало слегка подташнивать. Хотя чего там говорить, своей цели она достигла. Гидеон снова был на ее стороне. По крайней мере, сейчас.

В комнату вошла врач. Очень милая женщина с коротко стриженными светлыми волосами и выцветшими голубыми глазами.

— Мистер Жиро?

— Qui. — Жан Франсуа шагнул вперед.

— Я доктор Стейнберг. Лечащий врач вашей жены. Мы можем поговорить с глазу на глаз?

С места поднялся отец Коринн:

— Мы ее семья.

— Понимаю, — вежливо улыбнулась доктор Стейнберг. — Однако мне надо поговорить именно с мужем Коринн. Но вам я могу сказать, что несколько дней отдыха — и с Коринн все будет в порядке.

Они с Жиро вышли из комнаты, и оттуда, где они стояли, их было не слышно, но очень хорошо видно через стеклянную стену. Жиро возвышался над миниатюрной докторшей, но, по мере того как она говорила, он все больше съеживался. Напряжение в комнате сделалось почти осязаемым. Гидеон не отрывал глаз от разворачивавшейся перед нашими глазами душераздирающей сцены.

Доктор Стейнберг ласково положила руку на плечо Жана Франсуа, что-то ему сказала, повернулась и пошла прочь. А он остался стоять, как стоял, тупо уставившись в пол. Его плечи опустились, словно под тяжестью невыносимой ноши.

Я уже собралась было подойти к нему, но Гидеон меня опередил. Правда, не успел он выйти из комнаты для посетителей, как Жиро с ходу набросился на него.

Они сошлись один на один с неистовой яростью. И когда Гидеон врезался в стеклянную перегородку, задрожали стены.

Кто-то пронзительно вскрикнул, кто-то стал истерически звать охрану.

Гидеон отшвырнул Жиро и блокировал удар. Затем нырнул, чтобы защитить голову. Жан Франсуа что-то прорычал, его красивое лицо исказилось от ярости и боли.

Отец Коринн кинулся к ним, но тут появилась охрана, вооруженная электрошокерами. Гидеон снова оттолкнул Жиро. Гидеон довольно успешно защищался, причем сам не нанес ни одного удара. Его лицо окаменело, а глаза стали холодными и такими же безжизненными, как у его противника.

Жиро орал на Гидеона не своим голосом. Поскольку отец Коринн оставил дверь приоткрытой, удалось кое-что услышать. Слово enfant[5]не нуждалось в переводе. У меня внутри все опустилось, а уши словно заложило ватой.

Все разом высыпали из комнаты, когда охрана надела на мужчин гибкие наручники и отконвоировала в сторону служебных лифтов. Я не поверила своим глазам, увидев в дверном проеме Энгуса.

— Миссис Кросс. — Он осторожно подошел ко мне, сжимая в руках фуражку. Оставалось только догадываться, как я выглядела со стороны. В ушах звенело слово «ребенок», и я ломала голову, что бы это могло значить. Ведь Коринн маячила на заднем плане с самого начала моего знакомства с Гидеоном… Но не ее муж. — Я приехал за вами.

— А где Гидеон? — нахмурилась я.

— Отправил мне сообщение с просьбой доставить вас домой.

Смятение чувств переросло в душевную боль.

— Но я нужна ему здесь.

Энгус тяжело вздохнул и сочувственно посмотрел на меня:

— Ева, вы должны поехать со мной. Уже поздно.

— Значит, он не хочет, чтобы я была здесь, — уныло констатировала я, пытаясь понять уже вторую непостижимую вещь.

— Он хочет, чтобы вы были дома и не нервничали.

Мои ноги точно приросли к полу.

— Неужели он именно так и написал в сообщении?

— Это то, что он думает.

— Не надо меня жалеть.

Я повернулась, чтобы уйти, и автоматически перешла на бег, не обращая внимания на уборщиков, ликвидировавших последствия разгрома, когда Жиро врезался в тележку с медицинскими принадлежностями. То, что Энгус усиленно прятал глаза, служило очередным подтверждением горькой правды.

Меня отвергли.

В ту ночь Гидеон так и не вернулся домой. Утром перед работой я заскочила в его квартиру. Кровать была аккуратно застелена.

Уж не знаю, где он провел ночь, но со мной его точно не было. Я была потрясена известием о беременности Коринн, а еще больше тем, что не получила никаких объяснений. Словно передо мной разорвалась бомба, а я осталась стоять одна среди развалин.