Портрет семьи - Наталья Нестерова

— Хватит паясничать! — гаркнул Андрей.

Но мужик его не слушал, достал из папки последнее — несколько фото.

— Вот тут ты с Ленкой, в натуре. Похож. Скажешь, не ты?

Андрей невольно шагнул к столику. Паспорт — ничего удивительного. Года полтора-два назад он терял паспорт, получил новый. Фото. Себя он узнал сразу, а девушку, яркую блондинку с пышной гривой, — только после подсказки:

— Ленка в кордебалете в ночном клубе плясала. Думали, балериной станет, на танцы в детстве водили, а она по кривой дорожке пошла, ноги перед всякой пьянью задирает.

Да, была у него интрижка с этой девицей. Познакомились в клубе, он был сильно подшафе, привез балерину домой. Она еще пару-тройку раз наведывалась с практической целью совокупления, которое не доставило Андрею большого удовольствия, но и отвращения не вызвало. Потом девица сгинула, избавив его от необходимости показывать ей на дверь. Вскоре он познакомился с Маринкой и впервые в жизни стал задумываться над тем, что пора остепениться, заводить семью. Лучше Маринки, красивой, умной, практичной, жены не сыскать.

Дожив до тридцати лет, Андрей не монашествовал. Девушек у него перебывало множество. Если каждой вздумается объявлять его отцом своих чад, то наберется целый детский сад или несколько классов начальной школы. Извините, милые, не на того напали! Он так и сказал «дедушке»:

— В гробу я видел эти фото и документы! Паспорт был утерян, о чем есть справка из милиции. Завтра по этому паспорту кто-нибудь стащит миллион долларов или возьмет кредит. И что? Мне выплачивать?

— Говорю же тебе: от безысходности пришел, Петьку от себя отрывать… точно с кровью. Ленка звонила: неси, мол, отцу, то есть тебе, Андрею. Сама она приехать не может, так как контракт. Стерва, а не дочка, прости господи!

— Меня ваши семейные дела не интересуют!

— Горим!

— Ничем помочь не могу.

— Горит что-то у тебя, — потянул носом воздух «дедушка».

И Андрей, услышав запах гари, бросился на кухню.

С двух сковород трубой валил темный дым. Картошка обуглилась, а драгоценный стейк, которому он все утро пел осанну, превратился в черную подошву.

Андрей выругался, схватил одну сковороду и сунул ее под кран с холодной водой. Только хуже сделал. Зашипело, засвистело, дым из сизого превратился в белый и в десять раз увеличил мощность выброса. Вытяжка над плитой надсадно выла, но не справлялась с задымлением. В кухне не было видно ни зги. Андрей надсадно кашлял, пробираясь в тумане к окну, попутно задевая табуретки и ударяясь о край стола…

Открыв форточку и убедившись, что сковородки почти не дымят, Андрей вернулся в комнату. Мужика не было, а ребенок остался, лежал навзничь с закрытыми глазами, спал. Шутки кончились. Да и не шутки это были вовсе.

— Врете! Не дамся! — Андрей бросился из квартиры.

Выскочил на площадку, перегнулся через перила, закричал в колодец лестничных пролетов:

— Мужик! Стой, сволочь! Как тебя? Дедушка, вернись по-хорошему! Гад! Забери ребенка!

Ответом было только эхо. Да еще этажом ниже хлопнула дверь, в пролете показалась задранная кверху голова соседки:

— У вас что-то случилось?

— А-а-а-а! — испуганно кричал Андрей, разворачивался и летел в сторону своей квартиры, невероятно выкрутив тело.

Успел. Врезался плечом в косяк, но успел просунуть ногу, не дал двери закрыться. Повезло, что, когда орал в пролет, увидел боковым зрением: дверь его квартиры медленно закрывается, толкаемая сквозняком. Если бы захлопнулась, Андрей имел бы печальный вид и массу проблем. Квартиру он купил у пенсионера, который либо ценной коллекцией обладал, либо просто свихнулся на почве страха перед ограблением. Потому что дверь была из танковой брони и с пятью мощными замками. Захлопнись она, пришлось бы МЧС вызывать с автогеном. Или мчаться на работу, где в сейфе лежат запасные ключи. В халате и комнатных тапках на босу ногу при двадцатиградусном морозе он бы смотрелся отлично, голосуя на улице, останавливая такси. А в квартире еще и ребенок.

Ребенок! Избавиться от него немедленно, быстро и безоговорочно. Куда сдают ничейных детей? Допустим, в милицию. Придет он с дитем в отделение и что скажет? Заберите пацана, вот его документы. А по липовым документам он, Андрей, и есть отец. Не возьмут, как пить дать. Надо доказать, что я к мальцу никакого отношения не имею. Каким образом? С помощью генетической экспертизы. Берите мои гены и быстренько выдайте справку о моей полной непричастности. Кто «берите»? Где анализ ДНК делают? Черт, сегодня суббота, завтра воскресенье — наверняка по выходным не работают. Справка откладывается, а от ребенка надо избавляться срочно.

Может, подбросить его соседям? У них своих трое, как-нибудь разберутся. Без документов, подкидыш он и есть подкидыш. А если потом выяснится, что это Андрей им свинью, то есть ребенка, подложил? Стыда не оберешься. Да и не чувствовал себя Андрей способным положить на коврик перед чужой дверью, точно приблудного котенка или щенка, ни в чем не повинного младенца.

Зайдем с другой стороны. Ребенок не бесхозный, правильно? У него есть дед (сволочь!) с бабкой и мамаша. Андрей на цыпочках вошел в комнату, взял бумажки со стола и выскользнул. Принялся читать. Ага, телефоны и адреса указаны.

Старательным, но корявым почерком было написано: «Коломийцев Семен Алексеевич — дедушка, Коломийцева Татьяна Петровна — бабушка, проживаем на ул. Гурьевской д. 12, кв. 7, тел…»

По указанному номеру никто не отвечал, хотя Андрей, тихо матерясь, минуты три слушал, как идет вызов. Мимо! Кажется, дед говорил, что дома его не будет, что в больницу к бабушке отправляется.

— Я вас из-под земли достану! — пригрозил Андрей телефонной трубке и снова взял листок.

«Коломийцева Елена Семеновна — мать (слово вызвало у Андрея длинную и нецензурную тираду), проживает в Германии, тел. 8-10…»

Он был настолько взбешен, что путался, набирая длинный номер. Несколько раз ошибался, ему отвечали по-немецки, он требовал к телефону Лену Коломийцеву, на том конце переспрашивали и твердили что-то на непонятном языке. На маленьком экранчике телефонного аппарата высвечивались цифры набора, Андрей понимал, что перепутал их, в сердцах орал в микрофон единственные фразы, которые знал по-немецки: «Хенде хох!» и «Гитлер капут!» Сойдут ли они за извинение, Андрея не волновало.

«Спокойно! — приказал он себе. — Набираем четко: восемь, гудок, десять…»

Его старания увенчались успехом.

— Аллё-о! — ответил жеманный девичий голос.

— Лена? Лена Коломийцева?

— Да-а.

— Слушай, мать-героиня! Немедленно организуй, чтобы от меня вынесли твоего ребенка!

— Андрюша?

— Со мной фокус не пройдет! Ищи другого лоха!