Темный лес - Лю Цысинь

Когда они подошли к дверям, Рей Диас обнял Гаранина, и они вместе обернулись к делегатам.

— Джентльмены, я рад навсегда оставить вашу компанию. Я потерял здесь два десятка лет, и никто тут меня не понимает. Я хочу вернуться в свою страну, к своему народу. Да, в свою страну и к своему народу. Я по ним соскучился.

К всеобщему удивлению, в глазах этого большого, сильного мужчины заблестели слезы. Наконец он произнес:

— Я хочу вернуться на родину, и это не часть плана.

Выйдя из здания Генеральной ассамблеи ООН, Рей Диас распростер руки и с наслаждением воскликнул:

— Здравствуй, солнце!

Солнцебоязнь, преследовавшая его на протяжении двух десятилетий, бесследно пропала.

* * *

Самолет Рей Диаса поднялся в воздух и полетел над ширью Атлантического океана.

В салоне самолета Гаранин обратился к Рей Диасу:

— Пока я с вами, самолету ничто не угрожает. Пожалуйста, скажите, где размещена бомба, управляемая вашей «рукой мертвеца».

— Нет никакой бомбы. Вообще ничего нет. Я просто блефовал, чтобы унести ноги. — Рей Диас снял часы и передал их Гаранину. — Это простейший передатчик, собранный из деталей сотового телефона «Моторола». И он не отслеживает мой пульс. Я вообще выключил его. Возьмите себе на память.

Оба долго хранили молчание. Затем Гаранин вздохнул и спросил:

— Как же такое получилось? Предполагалось, что Отвернувшиеся воспользуются своими правами против софонов и Трисоляриса. Но и Тайлер, и вы применили их против человечества.

— В этом нет ничего странного, — ответил Рей Диас. Он сидел возле иллюминатора, наслаждаясь солнечным светом. — На данный момент самая серьезная угроза выживанию человечества исходит от него самого.

Через шесть часов самолет приземлился на Карибском побережье, в международном аэропорту Каракаса. Гаранин остался в самолете, чтобы вернуться на нем в ООН.

Когда они расставались, Рей Диас сказал:

— Не прекращайте проект «Отвернувшиеся». Он — единственная надежда в этой войне. У вас есть два других Отвернувшихся. Пожелайте им успехов от моего имени.

— Я с ними не увижусь, — разволновавшись, ответил Гаранин. Когда Рей Диас вышел из самолета, оставив Гаранина в одиночестве, тот был в слезах.

Небо над Каракасом было таким же чистым, как и над Нью-Йорком. Рей Диас сошел с лестницы и вдохнул знакомый тропический воздух; затем он встал на колени и поцеловал землю своей родины. Под охраной большого контингента военной полиции его кортеж проследовал в город. После получасовой поездки по горному серпантину они въехали в столицу и направились в центр, к площади Боливара. Рей Диас вышел из автомобиля возле статуи Симона Боливара и забрался на постамент. Над ним, на коне и в латах, возвышался великий герой, который победил Испанию и пытался основать в Южной Америке объединенную республику Великой Колумбии. Перед статуей под лучами солнца бушевало людское море; его волны с трудом сдерживали военные полицейские. Солдатам пришлось стрелять в воздух, но толпы людей вскоре прорвали оцепление и хлынули навстречу живому Боливару, стоящему в ногах статуи.

Рей Диас простер руки к небу. Расчувствовавшись, со слезами на глазах, он закричал:

— О мой народ!

Первый камень, брошенный его народом, ударил его по левой ладони; второй попал в грудь, третий разбил лоб и чудом не лишил сознания. А затем на него обрушился ливень камней. Вскоре его безжизненное тело было похоронено под их грудой. Последний удар нанесла Отвернувшемуся Рей Диасу какая-то старуха. С трудом дотащив булыжник до трупа, она проорала: «Злодей! Ты бы убил всех нас! Там мог быть мой внук! Ты бы убил моего внука!» — а потом изо всех сил, остававшихся в ее трясущихся руках, опустила булыжник на расколотый череп Рей Диаса, высовывавшийся из-под кучи камней.

* * *

Время невозможно остановить. Его лезвие неслышно режет и мягкое, и твердое. Ничто не способно даже на кратчайший миг остановить его движение; но течение времени изменяет все на свете.

Чан Вэйсы вышел в отставку вскоре после испытаний на Меркурии. Выступая перед журналистами в последний раз, он признался, что не верит в победу. Но это не повлияло на высокую оценку историей его службы на посту первого командующего космическими силами. Многолетняя нагрузка подорвала его здоровье, и он умер в возрасте 68 лет. Генерал сохранил ясность ума до последней минуты жизни; он часто упоминал Чжан Бэйхая.

Отслужив второй срок на посту Генерального секретаря, Сэй придумала и организовала проект «Память человечества». Целью проекта был широкомасштабный сбор информации о культуре человечества и связанных с ней предметов. Позднее предполагалось запустить собранные материалы в космос. Главной частью проекта являлся «Дневник человека» — специальный веб-сайт в Интернете. На нем миллионы людей могли документировать свою повседневную жизнь текстом или фотоснимками. С течением времени на «Дневнике человека» зарегистрировались два миллиарда посетителей, и он стал самым большим архивом данных в Интернете. Позже СОП решил, что проект «Память человечества» потворствует пораженчеству, и принял резолюцию о его закрытии. Его даже приравняли к эскапизму. Но Сэй продолжала работу над проектом вплоть до своей смерти в возрасте восьмидесяти четырех лет.

Выйдя в отставку, Гаранин и Кент поселились в Саду Эдема в северной Европе — там, где Ло Цзи провел пять лет. С тех пор их никто не видел, и никто не знает, когда они кончили свои дни. Но известно, что они прожили долгую жизнь. Кое-кто утверждает, что обоим перевалило за сотню лет, прежде чем они умерли естественной смертью.

Как и предсказывала Кейко Ямасуки, У Юэ провел всю оставшуюся жизнь в депрессии и замешательстве. Более десяти лет он работал на проект «Память человечества», но так и не нашел в нем утешения. Он умер в одиночестве в возрасте семидесяти семи лет. Как и Чан Вэйсы, У Юэ перед смертью называл имя Чжан Бэйхая. Их надежды были связаны с несгибаемым воином, лежащим в анабиозе.

Доктор Альберт Ринье и генерал Фицрой разменяли восьмой десяток лет и своими глазами увидели стометровый космический телескоп «Хаббл III». Через него они взглянули на планету Трисолярис. Но им больше не довелось наблюдать трисолярианский флот или высланные вперед зонды — они не дожили до пересечения кораблями третьего «снежного заноса».

Жизнь обычных людей тоже текла своим чередом. Из трех пекинских соседей Мяо Фуцюань умер первым, в возрасте семидесяти пяти лет. Сын похоронил его в заброшенной шахте на глубине двести метров. Он исполнил предсмертное желание отца и взорвал шахту, а потом установил надгробный камень. По завещанию покойного последнее перед Судным днем поколение должно было отыскать надгробие и в случае победы землян заново установить его. Но уже через пятьдесят лет после его смерти территория возле шахты превратилась в пустыню. Надгробный камень пропал, вход в шахту было не найти; впрочем, потомки Мяо даже и не собирались ничего искать.