Последний стожар - Дмитрий Емец

Вскоре Бермята сел за руль, а Филат запрыгнул в магшину рядом с ним. «Ровер» взлетел и помчался к большому тёмному пятну, лежащему на воде. Хафгуфа плыла в ту же сторону. Чем ближе она к нему подплывала, тем отчётливее становилась исходящая от пятна вонь.

– Хороший такой сероводородик. Прямо за душу берёт! – сказала Настасья.

Ева подумала, что надо быть зоомагом, чтобы сероводородик брал за душу.

– Грязевик? – спросила Ева.

– Он, родимый, – сказала Настасья.

Покачиваясь в воздухе, «ровер» медленно приближался к пятну. Было видно, как Филат, замотав лицо какой-то тряпкой, чтобы не задохнуться, высовывается из магшины. Та снижается, на миг зависает – и стожар, почти коснувшийся рукой воды, вонзает наконечник гарпуна в слизистое, но всё же довольно плотное существо.

На грязевика укол гарпуном не произвёл никакого впечатления. Он как лежал на волнах, приподнимаясь вместе с ними, так и остался. Душная вонь его доносилась и сюда. Она теперь была вообще повсюду, даже ветер не особо спасал.

– Стожар воткнул гарпун в грязевика! – воскликнула Настасья. – Идея выдающегося масштаба, хотя исходит и не от меня!

– А в чём идея-то? – брюзгливо спросил Нахаба.

– А в том, что грязевик тоже способен делиться магией! И у него, я подозреваю, магии не меньше, чем у Хафгуфы… Правда, магия эта серая и совершенно бесполезная. Максимум она пригодится Фазанолю для превращения гниющих водорослей в планктон.

– И что теперь будет? – поинтересовался Нахаба.

Настасья передёрнула плечами:

– А вот не знаю, но что-то интересное будет точно. Мне прямо даже жалко Фазаноля!.. Получить фонтан серой магии – это похлеще, чем бросить дрожжи с сахаром в дачный туалет! Фазаноль сейчас, насколько я его знаю, купается в рыжье Хафгуфы… И тут вдруг такой подарок! Жаль, мы не сможем насладиться его эмоциями!

– А Пламмель?

– Пламмель тоже от нас никуда не денется. Его магшина – как промежуточная станция отправления рыжья…

Все жадно уставились на «хаммер». С минуту ничего не происходило. Фонтан бьющей под давлением жижи отрывался от спины грязевика, взлетал на десяток метров и попросту исчезал. И был этот фонтан неисчерпаем. «Хаммер», летевший прежде со стороны морды Хафгуфы, неспешно, с ленцой, развернулся, закачался в воздухе и полетел в обратную сторону. Когда он приблизился, стала видна лезущая из окон пена. Пока Ева соображала, какое отношение пена может иметь к серой жиже, «хаммер» стал тяжело крениться назад, одновременно заваливаясь набок. Он летел всё медленнее, всё грузнее. Теперь уже и без усиливающих заклинаний стало видно, как он наполняется жижей. На расстоянии запаха было не различить, но Ева достаточно уже принюхалась к грязевику, чтобы знать, что и одной капли его достаточно, чтобы желудок начал сжиматься.

Задняя дверь «хаммера» распахнулась. Возникла Белава, бешено орущая на Пламмеля. Где-то в середине очередного крика она сердито махнула рукой, прикинула расстояние до воды и солдатиком ловко прыгнула вниз. За Белавой, совершенно позабыв, что русалки не тонут, сиганул Пламмель. Он летел, и огненные бакенбарды его сияли, раздуваемые ветром. При этом, беспокоясь за Белаву, Пламмель не принял в расчёт, что оставил магшину без управления. «Хаммер» накренило и начало заваливать к воде. Из окон и дверей полезла жижа. Грун, единственный, кому запах жижи не причинял ни малейшего вреда, перелез на водительское место. Грун был даже удивлён, что кому-то может не нравиться серая магия. Сам он присасывался к ней с величайшим удовольствием, поскольку был существом, подобным грязевику.

Груну удалось добраться до руля, и магшина перестала падать. Тело его, жадно вбирающее в себя серую жижу, разбухло настолько, что локти уже торчали из окон, а голова – из люка на крыше. Для малыша Хафгуфы места не осталось, и, вытолкнутый Груном из «хаммера», он плюхнулся в воду недалеко от спасательных лодок с боевыми магами.

Те не растерялись. Одни пустили в ход магию, мешая малышу погрузиться на дно, другие же, торопливо подгребая, приблизились и затащили его в лодку. Малыш, то ли на радостях, то ли с перепугу, опять издал свой стеклянный крик, призывая мать.

Разогнавшаяся Хафгуфа услышала его. Отреагировала она не сразу, а очень замедленно. Чуть ли не полминуты она продолжала плыть, затем вздох облегчения раздался из-под воды, и огромная волна, поднятая замедлившейся тушей, осевшей глубже в море, покатилась к далёкому берегу.

Одну из спасательных лодок сразу отнесло в сторону, в другой же, где находился малыш, боевые маги включили магтор и закружили на месте, толком не зная, что им делать.

– Прочь! Прочь! Уводите её от Врангеля! – закричал им сверху Нахаба, добавив в свой крик магического усиления. Он слегка переусердствовал, и, говорят, его вопль был слышен чуть ли не в Магадане.

Боевые маги развернули лодку, просевшую под тяжестью малыша, и направили её в открытое море, в сторону от острова. Хафгуфёнок напоследок пискнул ещё пару раз, как бы объясняя матери, где он, и затих. Хафгуфа же с грацией ледокола, решившего принять участие в шоу на льду, начала разворачиваться.

Рядом опустился «ровер». Из него выскочил Бермята и, похлопав Нахабу по плечу, потряс ему руку:

– Поздравляю, Невер Невзорович! Вы были великолепны! Моё правое ухо до сих пор ничего не слышит от вашего указующего вопля! Вы совершили подвиг!

– Что? – грозно спросил Нахаба, подозревая, что над ним издеваются.

– Честное слово, не вру! Вот уж от всего сердца! Кто выудил малыша из воды, когда Грун его вытолкнул? Ваши маги! Кто не позволил ему утонуть? Они же! Подумайте, что завтра напишут во всех магзетах: «В тяжёлой схватке с превосходящими силами противника были уничтожены две боевые магшины, погибли несколько атлантов, однако, невзирая на все препятствия и боевое ранение (вон у вас синяк под глазом!), Невер Нахаба организовал удачную засаду, разоблачил и обезвредил шпиона!»

– Смеётесь? – спросил Нахаба, но уже не так уверенно.

– Ни в одном глазу! «В сложных условиях Н. Нахаба продолжал командовать боевым отрядом, отдавая ему ценные приказы… (вы же орали, чтобы малыша увозили от берега? А как руками семафорили! Это что, не руководство?), что в конечном счёте привело к сохранению Хафгуфёнка, посрамлению коварного Фазаноля и очередному спасению магического (и немагического) мира!» То, что в скобочках, Невер Невзорович, разумеется, печататься не будет. Это я так, для внутреннего употребления!

Нахаба недовольно взглянул на Бермяту, но тотчас благородно приосанился, скрывая своё глубочайшее удовлетворение.

– А ваша роль? – спросил он будто без интереса.

– Да какая тут наша роль! Мы, скромные зоомаги, были под вашим началом. Но одна небольшая оговорочка, – в мягком голосе Бермяты лязгнула железная ложечка. – Про стожара придётся забыть. Пойдут всякие ненужные слухи, и ваш красивый отчёт начальству сразу приобретёт сомнительный вид… Да и магзеты запутаются.