Шоколадный папа - Анна Йоргенсдоттер

Они вышли из супермаркета, и вдруг кто-то окликает их: «Эй! Остановитесь!» Похоже на пьяницу, который вечно ошивается у магазина «Консум». Когда он кричит, лучше не останавливаться, а быстро идти прочь, поэтому они прибавляют шагу, как ни в чем не бывало поедая сладости и разговаривая.

— ЭЙ, ОСТАНОВИТЕСЬ! — Голос все более сердитый, вот он уже совсем близко, догоняет.

Какой-то мужчина прижимает Андреа и Хельгу к стене, конфеты падают на землю. Андреа плачет, мужчина проверяет их одежду, шапки и рукавицы, выворачивая их наизнанку.

— Я думал, вы что-то украли, — произносит он наконец, смущенно покашливая. Объясняет, что они ходили по магазину так, как обычно двигаются воришки, и что надо было остановиться, когда он их окликнул: «Почему вы не остановились?» Андреа не может ответить: она рыдает, сотрясаясь всем телом. Вокруг них собрался народ, люди стоят неподалеку и глазеют.

* * *

Были ли они пьяны? Нет, не были. Андреа приняла по меньшей мере четыре таблетки «Собрила», она помнит, что была красноречива и остроумна и хотела смотреть по телевизору фильм ужасов. Но он затащил ее в постель и стянул с нее трусы. Запихивал пальцы во все отверстия. А может быть, это он хотел смотреть фильм и разговаривать, а она стянула с него трусы с Бэтменом.

Они идут в школу самой красивой, но чуть более длинной дорогой.

— Почему мы идем в обход?

— Потому что здесь красиво, и, кроме того, я не хочу ни с кем встречаться.

— Ладно, — соглашается Испанец и шаловливо дергает ее за волосы. У Андреа внутри мальчишка-Имован, и потому она смело целует Испанца в шею. Он будет импровизировать с Белоснежным господином, а она пообедает и пойдет на занятия.

— Андреа! Привет!

Андреа не хочет оборачиваться. Снова оклик. Андреа оборачивается — а что ей остается? Вдалеке у церкви стоит Белоснежный, а с ним — Юнатан! Ну и каша! Школьная столовая так близко, еда совсем рядом. Можно, я пойду туда? Нет, нельзя. Ты взрослая. Надо улыбаться. И Андреа улыбается. Удивительно, что иногда получается делать вещи, которые тебе вообще-то не под силу. Испанец и Белоснежный господин о чем-то переговариваются. Андреа поддакивает, Юнатан смотрит ей в глаза. Андреа чувствует холод, и он отводит взгляд. Юнатан стоит с угрюмым видом и молчит: он мог бы казаться смешным, но он вовсе не смешон. Андреа говорит «увидимся» и уходит. На этот раз мальчишка-Имован не помог. В последнюю секунду Испанец улыбается ей ничуть не согревающей улыбкой. Ледяной взгляд Юнатана сильнее.

Испанец дает номер своего телефона: все лето он будет в Столице. «Позвони, если захочешь, — говорит он. — Всего хорошего». Обнимает ее, по-доброму глядя в глаза, желает ей удачи… В чем? У него красивый почерк, но у Юнатана красивее. Юнатан умеет рисовать самую красивую в мире «А». Андреа думает о Юнатановой «А», когда Испанец уходит: его она тоже не любит. «„А“ — Андреа», — думает она и кладет голову на живот Марлону.

Выпускной.

Андреа и Юнатан изображают объятия, когда фотографы просят их об этом. «Смотри сюда, Андреа, улыбочку!» Да, она пытается сделать вид, что ей нравится стоять в обнимку с Юнатаном, но он застыл без намека на улыбку. «Что я тебе сделала?» — хочется ей прошипеть ему на ухо. «Может быть, поцелуешь его?» «НЕТ, не хочу.» Лучше обнять Хельгу У Хельги на глазах слезы. Андреа не испытывает никаких эмоций. Школа окончена, на смену ей придет что-то другое. Так обычно и бывает. Все очень просто.

* * *

Город Детства. Хегбу: София и Марлон.

Андреа возле старого неподвижного поезда. Держит Марлона на поводке и смотрит на поезд, вросший в землю. Постоянство. Это тоже прекрасно. Нечто неизменное. Но поезд намного меньше, чем ей казалось раньше. Игровой площадки позади совсем не видно, а поле для гольфа все больше и больше. Слышно, как шуршат тележки, двигаясь по гравию.

Сияет солнце. Марлон тянет поводок. Страх в сочетании с любопытством. Ему хочется и спрятаться, и обнюхать все новое и незнакомое. Он смотрит на шмеля, она смотрит на черный локомотив и два белых вагона. Позади — игровая площадка: Андреа вспоминает руки Карла, вращающие карусель, — она смеется до икоты, а потом они идут к поезду. Девочка Андреа садится на одну из жестких белых лавок, в окно светит солнце, освещает лицо Карла, который изображает кондуктора.

— Куда вы едете, фрекен?

— Далеко, — отвечает она, и он понарошку компостирует билет.

— Счастливого пути!

Карл в лучах солнца, затем он в паровозе, и Андреа сидит у него на коленях.

— Ту-ту, поехали! — говорит Карл. Андреа прижимается к его груди, удары сердца в спину.

— Ту-ту! — кричит Андреа. — Далеко-далеко! — Тянет рычаги. Рычаги не двигаются. Начинает идти дождь.

Андреа прижимает к себе Марлона, забирается в паровоз. Рычаги не двигаются, Карл!

— Ту-ту, — говорит Андреа Марлону, которому не нравится сидеть в неподвижном паровозе. Рядом стоит София. Дождь закончился, снова светит солнце — удивительно быстро. Андреа вспоминает другой солнечный день в Хегбу с Софией и Марлоном. Андреа весила тридцать восемь килограммов, и София не хотела даже смотреть на нее, а Андреа все пыталась что-то объяснить, рассказать о мраке в доме у озера, ей так хотелось все растолковать, но София все время прерывала ее. «Я не понимаю», — говорила она, отводя взгляд. Сейчас она смотрит на Андреа с улыбкой.

— Может быть, выпьем кофе? — София красива в солнечных лучах: ажурный шарф и ярко-красная кофта.

Андреа выбирается из паровоза. Марлон прижимается к ней.

— Иди первой, я скоро приду.

София уходит, и Андреа забирается в вагон, садится на холодное белое сиденье, и ей хочется, чтобы появился Карл и спросил, куда она держит путь. Что бы она ответила? В Италию. К Маддалене. К тебе, Карл. Я вечно на пути к тебе, Карл.

Андреа в пустом купе, в поезде, который никуда не едет, который всю ее жизнь простоял на одном месте. Внезапно ей становится страшно, что однажды его уберут. Марлон нюхает пол. Позади простирается поле для гольфа, и Андреа вспоминает, как ей хотелось розовую сумку для гольфа и Карл пообещал купить ее, если Андреа начнет играть в гольф. Она трогала розовую блестящую поверхность, сумка была дорогая, и Карл смотрел на Андреа рядом с радостным видом. Затем она стояла в саду и размахивалась для удара, и Карл говорил, что у нее хорошо получается. «Ой, какой размах!» — восклицала Лувиса. Мяч улетел, но Андреа не смогла подогнать его к лунке и ужасно, безумно разозлилась: мяч не попал в лунку! Сумку ей так и не купили.

Каспер играл в гольф. Андреа изумилась, когда он рассказал: гольф плохо сочетался в ее воображении с рваными джинсами и банкой лекарств. Однажды дождливым днем, когда ссора так и витала в воздухе, Андреа пошла с Каспером в качестве его «кэдди». Ей нравилось нести за ним блестящую сумку. Но было ветрено, дождливо, ей приходилось ждать, и Каспер говорил, что играет плохо, а когда Андреа отвечала, что у него прекрасно получается, он сердито смотрел на нее, словно только такая идиотка, как она, могла так думать. Каспер и Карл никогда не играли вместе… А как бы Андреа хотела этого! Она ходила бы с ними в любую погоду. И ждала бы их с удовольствием. Просто стояла бы и смотрела. И по очереди носила бы за ними сумки.