Подземелья Дикого леса - Колин Мэлой

— Это вы тут пострадаете, — сказала Марта.

Ребята хором ее поддержали.

Рэйчел встала рядом с Мартой и вызывающе посмотрела на противников.

— Тридцать восемь против троих, — сказала она. — Я вот как думаю: мы все равно перейдем через мост. Вряд ли вы захотите стоять у нас на пути.

Антэнк нервно сглотнул. Роджер помялся в своих остроносых черных туфлях, не сводя глаз со слепого старика. А вот Уигман был невозмутим. Он достал из кармана нечто вроде мобильного телефона, открыл его пальцем и нажал на кнопку. Внезапно среди хранилищ и дымовых труб раздался грохочущий, настойчивый звон колокола. Дети спешно закрыли уши руками — шум был почти оглушительный.

В стенах, среди запутанных переплетений проводов и труб, открылись до того незаметные двери, и из каждой полились толпами здоровяки в малиновых шапочках, серых рубашках и комбинезонах, которые едва не лопались на мускулистых плечах. В руках они несли молотки, гаечные ключи и куски труб. У всех до одного были небритые, круто выступающие вперед подбородки, настолько одинаковые, словно их создали в одной пробирке. Великаны построились, и дети оказались окружены со всех сторон.

Уигман, перекрывая гулкий звон колокола, который продолжал звучать, хотя причины уже не было, крикнул:

— Вы в краю титанов, детишки. Никто не угрожает главе титанов промышленности на его собственной территории.

* * *

Дождь зарядил сильнее; на западе догорал дневной свет. Прю с Кертисом уныло карабкались вверх по мусорному холму — прочь от цирка и шума сборов. Ледяной дождь насквозь промочил им волосы; одежда прилипала к коже, по спинам бегали мурашки. Септимус стоял у Кертиса на плече, мокрый насквозь и похожий на полотенце, брошенное на полу в ванной. Прю, казалось, никогда еще не чувствовала такой безнадежности. Сердце как будто оборвалось и упряталось куда-то в глубь ребер, словно испуганная кошка от рассерженного хозяина. С каждым шагом эта тяжесть все сильней мешала поднимать ноги, пробираясь между сломанных телевизоров и негодных матрасов.

— Похоже, придется возвращаться к кротам, — сказала она. — Без Эсбена. Они покажут, как добраться до юга, а там можно попробовать найти второго создателя. А? — Ей пришлось приложить такое усилие, чтобы заставить себя заговорить о том, что делать дальше, будто она вытягивала из глубокого колодца полное ведро воды.

Может быть, подумалось ей, несмотря на эту очевидную неудачу, она все же на верном пути? Возможно, Древо предвидело эту загвоздку — отказ Эсбена, его непреклонность — и события все равно продолжат разворачиваться в их пользу. «Фатум», — как-то сказала мама о подобных ситуациях. Это вроде как означало магическую симметрию в мире. Вот только Прю не знала, как долго такое может длиться, прежде чем что-нибудь в конце концов пойдет не так. Нет, лучше все же держаться и продолжать путь. Вернуться на юг. Поднять народ. Возможность все исправить обязательно подвернется.

Кертис молчал. Прю решила, что он ее не услышал.

— Наверное, — продолжила она, — придется рискнуть, вдруг хватит одного создателя? Может, у нас и так получится; может, мы сможем заменить ему глаза. Что думаешь?

— Я не пойду.

— Что? — Прю застыла на месте.

— Я сказал, я не пойду. — Кертис прошел мимо, осторожно ступая по заваленной мусором земле. — Извини. Я поклялся. Мне надо обратно в лагерь.

— Кертис, ты что такое говоришь? А как же Древо?

Мальчик остановился и, крутанувшись на месте, посмотрел на нее.

— Древо! Древо! Только и говоришь, что про свое Древо! — Голос у него дрожал от эмоций. — Я не слышу растения, Прю. Может, у тебя просто странные галлюцинации. Найти создателей? Реанимировать наследника? Что все это вообще значит? Как это кому-то поможет?

Прю почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Поможет, — выдавила она. — Обязательно. Я знаю.

Септимус все это время молчал, глядя на них со своего места на эполете мундира Кертиса.

— Я тебе говорил, — продолжил мальчик, — я дал клятву. Чем дольше я не возвращаюсь в лагерь, тем сильнее ее нарушаю.

— Вот как, значит. Ты меня бросаешь.

— Ну, не называй это так. Я уже долго иду с тобой. И все это время хотел только сделать дело, чтобы со спокойной душой вернуться и выяснить, что случилось с Бренданом и остальными. Это моя обязанность, понимаешь. — Он помолчал, будто взвешивая свою следующую фразу. — Прю, может, тебе пойти домой? Возвращайся к родителям. Мне кажется, вся эта затея с Алексеем нам не по плечу.

— Мне? — спросила Прю ошеломленно. — Мне пойти домой? А ты какой пример мне подаешь, Кертис? Как же твои родители?

— Ну, да. Но…

— Никаких «но», — перебила она. — Я знаю, что должна делать. Тот мальчик, вернее, Древо, мне ясно сказало. Все остальное сейчас неважно. Знаешь что? Все это время я вообще не думала о родителях. Почему-то мне кажется, что мое сердце больше не Снаружи. Оно там. В лесу. — Она сердито указала на горизонт к западу. — Я теперь сама оттуда, Кертис. Из леса. Северный, южный — неважно… Все, что я делаю, я делаю для Древа. Оно меня призвало. Это уже не изменить. У тебя есть клятва — у меня есть зов. Моя жизнь Снаружи закончилась.

Кертис уставился на нее, не зная как реагировать.

— Ладно, — сказал он наконец.

— Ладно, — повторила Прю, пытаясь успокоить растущую в груди бурю. — Ты делай, что должен. Ищи разбойников. Прости меня за все, что я навлекла на тебя и твоих собратьев. Мне надо закончить дело.

Она повернулась вперед и продолжила идти по мусорному холму; хижина, в которой начиналась лестница вниз, была уже близко.

Кертис все стоял на месте.

— Слушай! — позвал он, и голос его на этот раз звучал куда мягче. — Давай встретимся на юге. Как тебе идея? Дай мне только узнать, что случилось с лагерем: если понадобится отстраивать его заново, задержусь еще немного. Я сообщу, когда смогу встретиться. Кроты тебе обязательно помогут.

— Ничего, — крикнула Прю через плечо. — Когда Мака искала, я же как-то справилась сама, и ты мне был не нужен.

И она скрылась за горой старых радиоприемников; Кертис, уязвленный ее последними словами, проводил девочку взглядом, а потом в сердцах пнул подвернувшуюся под ноги кучку ржавых пружин.

— Мне сейчас можно говорить? — спросил Септимус.

— Конечно можно, — ответил Кертис сердито.

— Ты полегче с ней, — сказал крыс. — Она совсем не такая сильная, как ты себе воображаешь.

— Может, и так. Но она скорее умрет, чем это покажет.

— За людьми вообще такой грешок водится. Я давно заметил. — Крыс пригладил усы и стряхнул воду с когтей. — Давай-ка двигать. До леса путь неблизкий.

Засунув руки глубоко в карманы штанов, Кертис развернулся и пошел обратно к ярко освещенному парку, решив двигаться по земле: впервые за многие месяцы оказаться Снаружи, пройти по железнодорожному мосту — как тогда, целую вечность назад. Они с Септимусом отыщут своих пропавших братьев и сестер. Решимость в его сердце все крепла.