Муж и жена - Уилки Коллинз

«Письмо, — прошептала она, — а вдруг я умру… Только бы успеть написать письмо».

Миссис Карнеги была женщиной ума слабого, но темперамента бешеного, расходилась из-за пустяка, и больших трудов стоило утихомирить ее. Но, к счастью, миссис Карнеги, как и большинство из нас в той или иной мере, состояла не из одной черной краски, характер ее обладал многими противоположными гранями, включая как недостатки, так и достоинства. Семена добрых здоровых чувств таились в самых отдаленных закоулках ее души и ожидали только живительных лучей, чтобы пуститься в рост. Таким живительным лучом оказалось возвращение миссис Грэм от мистера Крама. Когда она шла через сени, в изнеможении, с поникшим лицом, все самое лучшее, самое доброе в душе миссис Карнеги зашевелилось и ожило, точно кто шепнул ей на ухо: «Ревновать к этому несчастному сломленному созданию? Как может не откликнуться на такую беду твое женское естество — жены и матери?»

— Боюсь, вам очень неможется, мадам. Я пошлю вам наверх что-нибудь укрепляющее?

— Пошлите мне перо, чернила и бумагу, — послышалось в ответ. — Я должна не медля написать письмо.

Уговоры, очевидно, ни к чему не приведут. Сначала — чернила с бумагой, а уж потом все остальное. И миссис Карнеги послала наверх все необходимое для письма, а затем своими руками сбила яйца с горячим вином — питье, которым славилась «Овечья голова». И минут через пять мисс Карнеги — хозяйка было занялась другими делами — поднялась к миссис Грэм с подносом в руках.

А еще минуту спустя с верхней площадки донесся встревоженный возглас. Миссис Карнеги узнала голос дочери и поспешила наверх.

— Маменька! Ступайте взгляните, что с ней!

На столе белел листок бумаги — только что начатое письмо. Несчастная лежала на софе, лицо ее исказила страшная гримаса боли, скомканный платок прикушен стиснутыми зубами. Миссис Карнеги немного приподняла ее, хорошенько всмотрелась. Щеки у нес вспыхнули, и она отослала дочь как можно скорее привести врача.

После чего миссис Карнеги перенесла больную на кровать. Рука женщины бессильно свесилась с постели. И миссис Карнеги, подавив готовый вырваться возглас сочувствия, подняла руку и жестко взглянула на средний палец. Кольцо на нем было. Миссис Карнеги мгновенно смягчилась; слова сочувствия, замершие было на устах, теперь полились свободно. «Бедняжка! — промолвила хозяйка, не подвергая сомнению кольцо, — где твой муж, милочка? Ну, попытайся сказать мне».

Появился доктор и прошел к постели больной.

Томительно тянулось время. Мистер Карнеги с дочерью, занятые хозяйскими обязанностями, получили из верхних комнат малоутешительное послание, свидетельствующее о том, что наверху происходило нечто из ряда вон выходящее. Посланием была записка от врача с именем и адресом опытной сиделки и просьбой немедленно пригласить ее от его имени.

Сиделку привезли и проводили наверх.

Миновал час, другой. Жизнь в гостинице шла своим чередом. Миссис Карнеги спустилась вниз только поздно вечером. Лицо было серьезно, манеры сдержанны.

— Очень, очень плоха, — только и ответила она на расспрос дочери.

Оставшись спустя немного с мужем вдвоем, она рассказала подробнее о случившемся.

— Ребенок родился мертвый, — произнесла она с непривычной для нее мягкостью. — И мать почти при смерти, бедняжка.

Скоро спустился доктор. «При смерти? Пожалуй, нет. Останется жива? Трудно сказать». На оба вопроса он дал один ответ: «Подождем до завтра». Наутро больной стало чуть-чуть лучше. К полудню она заговорила. Ее не удивляло, что у постели ее чужие: было похоже, что у нее помутилось сознание. Вскоре она опять впала беспамятство, начался бред.

— Такое состояние может продлиться недели, — сказал врач. — Но может кончиться и внезапной смертью. Пора бы подумать о том, как найти ее близких.

Близкие! У нее во всем мире не осталось ни одного близкого человека!

Пригласили для совета мистера Кэмпа. Первым делом он попросил показать неоконченное письмо. Оно было закапано чернилами и во многих местах непонятно. С большим трудом удалось разобрать имя, кому письмо адресовано, и несколько строк из текста. Письмо начиналось: «Дорогой мистер Бринкуорт». Затем удалось разобрать только: «Я так плохо вознаградила… интересы Бланш… Ради всего святого!.. не думайте обо мне». Было еще несколько фраз, но совсем непонятных.

Врач и сиделка сказали, что имена мистера Бринкуорта и Бланш больная без конца повторяет, вокруг них вертятся обрывки ее сознания. Ее мучает письмо, которое она силится послать, но никак не может дойти до почты. То почта за морем, то на верху недоступной горы, то вокруг высится стена чуть не до неба. А то почта уже совсем рядом, но ее хватает человек и уносит за тысячу миль. Она дважды назвала этого воображаемого человека. Имя удалоесь разобрать — «Джеффри».

Не найдя ключа к разгадке ее тайны ни в письме, ни в тех темных фразах, которые она иногда бормотала, окружающие решили заглянуть в ее вещи и осмотреть одежду, в которой она приехала и гостиницу. Ее черный саквояж был только что куплен. Внутри на подкладке был адрес чемоданщика из Глазго. Белье в саквояже тоже было совсем новое и не имело никаких меток. В саквояже нашли два чека. Обратились к хозяевам магазинов. Те проверили свои записи, и оказалось, что саквояж и белье куплены в день ее появления в гостинице.

Затем открыли ее черную сумку. В ней было восемьдесят с чем-то фунтов в банкнотах английского банка, несколько предметов туалета, иголки с нитками и фотография молоденькой девушки с надписью: «Анне от Бланш», но ни писем, ни бумаг, которые могли бы пролить свет на тайну молодой женщины. Заглянули в карман ее платья. В нем нашли кошелек, пустые чехольчики для визитных карточек и несколько носовых платков без метки. Мистер Кэмп покачал головой.

— Отсутствие в вещах женщины писем, — сказал он, — может, по-моему, объясняться одним — эта женщина по каким-то причинам хочет сохранить в тайне, кто она и откуда. Полагаю, что она уничтожила письма и визитные карточки именно с этой целью.

Миссис Карнеги осмотрела белье, в котором мнимая «миссис Грэм» появилась в гостинице, с белья были спороты все метки, что подтверждало правоту мистера Кэмпа. И миссис Карнеги стала подозревать, что обручальное кольцо надето на средний палец без санкции закона.

Оставалось одно — поискать друзей умирающей. Мистер Кэмп написал объявление и отправил его в городские газеты. Если, по счастью, объявление попадет на глаза кому-нибудь из друзей, они, разумеется, откликнутся. Если, паче чаяния, не откликнется никто, придется ждать ее выздоровления или смерти, а принадлежащие ей деньги запечатать в конверт и закрыть в сейф хозяина гостиницы.

Объявление появилось во всех газетах. Три дня ждали, вдруг кто-нибудь придет. Ждали напрасно. Положение больной в эти дни не ухудшилось и не улучшилось. К вечеру третьего дня в гостиницу заглянул мистер Кэмп.