Убийства в монастыре, или Таинственные хроники - Юлия Крен

Потеряно... все потеряно.

— Позвольте нам самим поискать его! — угрюмо приказал мужчина.

София беспомощно кивнула. Пока она открывала тяжелые ворота, в глубине дома появилась тень, намного более живая и бесстрашная, чем София. Прежде чем люди короля успели понять, какая фурия мчится на них, Изидора уже стояла посреди улицы, готовая защищать сына Мелисанды.

Ее темное платье сливалось с темнотой. Повязка на глазу была похожа на глубокое отверстие, как и раскрытый рот. Он выкрикивала проклятия на непонятном языке, страшно размахивая руками.

Мужчина, который намеревался пройти в ворота, смотрел на нее растерянно, как на безумную. Два других рыцаря, которые собирались было спешиться, крепко вцепились в поводья, потому что лошади при виде кричащей женщины отпрянули в сторону.

— Изидора! Что ты делаешь? — воскликнула София.

— Только троньте Теодора — и ваши руки сгниют и больше никогда не смогут держат меч! Только причините ему вред — и этому преступлению не будет прощения!

Мужчины недоверчиво переглянулись, испугавшись не столько ее слов, сколько колдовских движений и незнакомых звуков, больше похожих на бульканье, чем на крик.

— Убирайтесь отсюда! — прошипел один из рыцарей, в то время как другой пытался успокоить испуганную лошадь, не выпав при этом из седла. Животное трясло головой, на губах выступила белая пена.

— Если вы войдете в этот дом, мужская сила навсегда покинет вас! — продолжала Изидора мрачным голосом. — Бросьте на Теодора злой взгляд — и вы ослепнете навеки!

Солдат, стоявший возле ворот, начал ворчать.

— Не обращайте на нее внимания! — прошипел он нетерпеливо и в то же время испуганно. — Спускайтесь и следуйте за мной!

— Бойтесь, бойтесь! — воскликнула Изидора, и ее черное платье взметнулось, как крылья летучей мыши, в то время как она, наступая на лошадей, оттесняла их все дальше от ворот. Одно животное засопело, зафыркало и встало на дыбы. Рыцарь по-прежнему отчаянно пытался успокоить коня, но Изидора бегала под копытами перепуганной лошади, пока мужчина наконец не выронил поводья, не соскользнул со спины животного и не упал на землю как мешок с мукой.

Через некоторое время он, кряхтя, поднялся на ноги, но когда снова хотел схватить поводья, было уже поздно. Лошадь брыкалась, подпрыгивала, бегала по кругу. Наконец она ударила задним копытом, попала в лицо Изидоры и несколько раз наступила на упавшую женщину.

София никогда не видела одноглазую сарацинку без повязки. Теперь она съехала набок, открыв отвратительный шрам. Пустые веки морщились будто красные черви, засохшие под палящими лучами солнца. Вскоре кровь, струившаяся из раны на голове, залила отверстие. Кровь текла и из носа, а после того как тело Изидоры несколько раз изогнулось, — и изо рта.

— Теодор, — прошептала она, когда София поспешила к ней и опустилась рядом на мостовую. — Теодор должен бежать.

Мужчины испуганно и беспокойно стояли возле умирающей и, вместо того чтобы ловить Теодора, прислушивались, не произнесет ли она еще каких-нибудь проклятий.

Но проклятия теперь предназначались не им.

— Беда вам, если Теодор умрет по вашей вине! — прохрипела Изидора, глядя на Софию. — Беда вам, если не удастся избавить его от этих несчастий!

Вид скорчившегося от боли лица и свежий ночной ветерок освежили мысли Софии.

— Но я никогда не хотела ему ничего плохого... ты должна верить мне, — беспомощно забормотала она. Она попыталась поднять голову Изидоры, но та из последних сил отстранила ее руки.

— Злая... злая, — прошептала она. — Вы злая женщина. Я уже давно знаю, что Катерина не дочь Бертрана. Она совсем на него не похожа. Вы совершили измену... а не он...

София опустила глаза и невольно содрогнулась. Однако несмотря на ситуацию, в которой она находилась, София не смогла побороть упрямства.

— Тогда я удивлена, что вы не отравили меня, как его, — сказала она так тихо, что мужчины не могли этого слышать.

Изидора сплюнула, и изо рта ее еще сильнее полилась кровь. Лужа, собравшаяся возле ее головы, в темноте казалась черной, а не красной.

— А Мелисанда... вы толкнули мою красавицу Мелисанду на смерть!

София вздрогнула.

— Тогда она уже не была красавицей! — все же пыталась она защититься. — Она превратилась в комок гнилой плоти! Смерть, безусловно, была для нее освобождением!

— Не думайте, что вы избавитесь от меня, когда я умру, — кряхтя, сказала раненая, в то время как кровь намочила ее волосы, будто покрыв их темным платком. — Мое проклятие всегда будет сопровождать вас, с сегодняшнего дня и навеки. Моя месть будет жить дольше, чем вы можете себе представить. Взойдут всходы, которые я посеяла... и они принесут дурной урожай.

Мужчины не сводили глаз с умирающей.

— Может, священника позвать? — испуганно спросил один из них.

Последние слова Изидоры были обращены к нему, а не к Софии.

— Только никакого священника! — прошипела она, и голос ее заглушило бульканье, будто она захлебывалась собственной кровью. — Из-за этих гнусных священников я умерла бы, не спаси меня Мелисанда.

Последние слова были едва слышны. София хотела поддержать ее голову, чтобы облегчить дыхание, но знала, что женщина лучше задохнется в мучениях, чем умрет у нее на руках. Так она сидела неподвижно, до тех пор пока за ее спиной не вскричала прибежавшая Катерина. То, что она появилась на улице, означало, что Теодор покинул дом и смерть Изидоры не была напрасной.

— Теодор, — прошептала София. — Теодору удалось сбежать.

Единственный глаз Изидоры стал неподвижным и пустым. Но София все равно решила, что она услышала ее последние слова, потому что лицо ее вдруг разгладилось и просветлело.

Коридоры в королевском дворце изменились. В них больше не воняло ни испражнениями, ни сгнившим тростником. Холодные стены покрывали красивые ковры, а пол — кожаные дорожки. Дым от факелов и ламп был наполнен приятным запахом пряностей, которые подбрасывали в огонь.

София в последний раз была здесь в день свободного турнира. Теперь сразу бросалось в глаза, как сильно Бланш изменила двор. Влюбленный в красоту, голодный и внимательный глаз превратил мрачный замок в средоточие хороших манер, придворной поэзии и музыки и, наконец, — образования. «Напрасно, — подумала София, — все пропало». Она всю ночь не сомкнула глаз, ранним утром пришла сюда, и натолкнулась на мертвую тишину. Несмотря на то что она чувствовала себя тут чужой, люди узнавали ее. Женщину, спасшую жизнь дофине, окружали легенды.

Однако никто не хотел говорить ей, в каком настроении сегодня находится принцесса. Она должна была сама узнать это, вошла в ее покои и увидела сидящую Бланш.

Вначале показалось, будто она спала, так неподвижно она сидела. Окруженная одними женщинами, она даже не велела сделать себе прическу. Толстые рыжие пряди волос были распущены и неприкрыты, а небольшое круглое лицо, которое несмотря на прибавившиеся годы, выглядело по-детски, будто тонуло в этом мягком венце.