Я — Господь Бог - Джорджо Фалетти

— Я приехал сюда, потому что сотрудничаю с нью-йоркской полицией. Мне дали эту привилегию, так как я помог следствию. Даю тебе честное слово, что из всего, что расскажешь, я использую только самое необходимое, чтобы предотвратить взрывы, не вовлекая тебя в эту историю.

Шепард все так же стоял спиной к нему и молчал. Рассел постарался объяснить ему всю опасность ситуации:

— Погибло более ста человек, Бен. И умрут еще многие. Не знаю сколько, но в следующий раз может произойти куда более страшная бойня.

Старик заговорил не оборачиваясь:

— Я познакомился с Мэттом, когда он находился в исправительной тюрьме на севере, на границе штата. Я получил тогда подряд на перестройку здания. Когда мы приехали туда и начали монтировать леса, другие парни с недоверием смотрели на нас. Некоторые смеялись над нами. Мэтт, напротив, с живым интересом наблюдал за нашей работой, которая проходила у него на глазах день за днем. Он расспрашивал меня, желая понять, что и как мы делаем. В конце концов я убедился, что дело всерьез интересует его, и попросил начальника тюрьмы позволить ему работать с нами. Поколебавшись, он разрешил, предупредив, что парень этот — трудный тип. За ним такая семейная история, что кто угодно содрогнется.

Рассел понял, что Бен заново переживает важный момент своей жизни, и не сомневался почему-то, что он первый, кому старик рассказывает все это, не скрывая волнения.

— Я привязался к мальчику. Молчаливый и недоверчивый, он очень быстро учился работать. Когда он вышел из тюрьмы, я взял его к себе на постоянную работу. И дал комнату в ангаре. У него глаза засияли, когда он вошел туда первый раз. С тех пор как появился на свет, он впервые получил собственное жилье.

Старик отошел от окна и снова опустился в кресло перед Расселом.

— Постепенно Мэтт заменил мне сына, которого у меня не было. И сделался моей правой рукой. Рабочие прозвали его Младшим Боссом, потому что он руководил работой в мое отсутствие. Остался бы он — я передал бы ему предприятие, а не стал бы продавать этому мерзавцу, который купил его. Но Мэтт вдруг заявил однажды, что уезжает добровольцем во Вьетнам.

— Добровольцем? Я этого не знал.

— Это самая отвратительная часть истории. Подобные вещи заставляют устыдиться того, что ты человек.

Рассел помолчал, ожидая. Его собеседник решил поделиться с ним своей болью, с которой все это время, видимо, не мог справиться в одиночку.

— Однажды нас пригласили провести работы в доме окружного судьи. Герберт Льюис Свенсон, да проклянет его господь, где бы он ни был. Там-то Мэтт и познакомился с Карен, дочерью судьи. Я присутствовал при их первой встрече. Сразу догадался, что между ними что-то произошло. И сразу понял, что это может привести только к беде.

Старик улыбнулся, вспоминая про эту любовь. Рассел представил себе такую же теплую улыбку на лице священника, знавшего о любви Ромео и Джульетты.

— Они начали встречаться тайком. Это были, наверное, немногие счастливые моменты в жизни Мэтта Кори. Иногда я тешу себя надеждой, что таким было для него и время, которое он прожил у меня.

— Уверен, что это так.

Старик пожал плечами, как бы говоря, что прошлое уже не имеет никакого значения, разве что отнимает силы у настоящего.

— Так или иначе, скрыть свои чувства им не удалось. Чилликот — маленький город, спрятаться здесь очень трудно. И судья узнал, что его единственная дочь встречается с каким-то парнем. Потом выяснил с кем. Жизнь Карен он запрограммировал. Красивая, богатая, умная девушка, и такой тип, как Мэтт, никак не вписывался в планы ее отца. А он был в то время очень, очень влиятельным человеком. По сути, держал в руках весь город.

Бен отпил еще несколько глотков кофе. Похоже, он с большим трудом делился этими мучительными воспоминаниями.

— В то время случилось у нас тут двойное убийство на реке. Вниз по течению обнаружили тела двух обитавших там на природе хиппи, которых кто-то зарезал ножом. Убийцу и орудие преступления так и не нашли. Шерифом в то время здесь служил некий Дуэйн Уэстлейк, а помощником у него — Уилл Фэрленд. Оба накрепко повязаны Свенсоном, который купил их разными привилегиями и деньгами. Через пару ночей после того, как нашли трупы, они ворвались в комнату Мэтта с ордером на обыск, подписанным самим судьей. И отыскали среди его вещей марихуану и большой охотничий нож, которым якобы совершено убийство. Мэтт говорил мне потом, что его заставили оставить свои отпечатки на рукоятке этого оружия.

В голосе старика звучал гнев, не позволяющий ранам затянуться:

— Я уверен, что Мэтт никогда никому не продал ни грамма этого зелья. И что у него никогда не было такого ножа.

Рассел, хоть и не имел на то оснований, тем не менее разделил эту уверенность.

— Мэтта посадили в тюрьму. И перечислили все неприятности, какие его ожидают. Обвинение в употреблении и распространении наркотиков и еще более тяжкое — в убийстве. Траву они сами подложили в комнату Мэтта. Что касается ножа, не думаю, чтобы эти двое специально убили хиппи. Но шериф оказался первым, кто приехал на место преступления, и спрятать нож — детская забава для такого, как он. Кроме того, видя, что Мэтт жил у меня, эти сволочи пригрозили, что привлекут к ответственности и меня, обвинят в сообщничестве и пособничестве. Ему предложили выбрать: суд и тюрьма или добровольцем во Вьетнам.

Бен допил свой кофе:

— И он согласился. Остальное ты знаешь.

— Старая как мир история.

Бен Шепард посмотрел на него своими голубыми глазами, в которых Рассел увидел все выстраданное им горе.

— Мир еще слишком молод и потому ничего не может сделать для того, чтобы подобные истории никогда больше не повторялись.

У Рассела возникло ощущение, будто он вошел в тяжелых ботинках туда, где следовало двигаться на цыпочках. Но он должен был во что бы то ни стало идти дальше. По многим причинам, за каждой из которых стоял живой человек.

— А Карен?

— Она не могла поверить, что он решился на такое. Потом пришла в отчаяние. Но шериф поставил еще одно условие: Мэтт все скроет от меня и Карен.

Хозяин дома, не спрашивая, налил еще кофе в опустевшую чашку Рассела.

— После обучения в Форт-Полке, в Луизиане, Мэтт тайком вернулся домой на время отпуска, который армия давала всем, кого отправляла на войну. Он весь месяц жил в ангаре, практически не выходя оттуда, ожидая Карен. Они проводили в этой комнате все время, какое только она могла побыть с ним, и я надеюсь, что каждая минута здесь равнялась годам, хотя знаю, что обычно это не так. Через полтора месяца после его отъезда Карен пришла ко мне и сообщила, что беременна. И ему написала об этом. Мы так и не получили никакого ответа, потому что вскоре пришло сообщение о его смерти.

— И что же Карен?

— Карен оказалась сильной женщиной. Когда отец узнал, что она беременна, то всеми способами пытался уговорить ее сделать аборт. Но она твердо стояла на своем, угрожая рассказать всем, кто отец ребенка и что он, ее собственный отец, советует сделать аборт. Тогда его положение в политических кругах исключало подобное разоблачение, и этот негодяй выбрал меньшее зло, то есть скандал из-за незамужней дочери, ставшей матерью.